том, как прусские вербовщики по всей стране охотились за высокими мужчинами, врывались даже в церкви во время богослужений, хватали долговязых католических монахов и неосторожных иностранцев и одевали их насильно в гренадёрские мундиры. Вспомнил он и историю, как однажды поймали они одного французского дворянина. Когда тот попытался сбежать, его догнали, отрубили нос и уши, тридцать шесть раз избили палками, приковали цепями к тачке угольщика и направили на каторжные работы в крепость Шпандау.
Казалось бы, надо смириться. Но не таким был Ломоносов.
«Я российский подданный, не буду служить иноземному королю!» – сразу решил он про себя.
Надо бежать отсюда. Но как? Из окошка видно, что крепость окружена высокой стеной, по которой неспешно ходят часовые с ружьями. Просто так не убежишь. Выходит, надо проявить смекалку.
А этого нашему помору было не занимать. Он спустился вниз, подошёл к офицеру и доложил, что готов приступить к строевым упражнениям. Ему выдали ружьё, и он весь день напролёт послушно ходил строем вместе с другими солдатами. Вечером, когда стемнело, всех накормили ужином и распустили по своим углам. Михайло лёг на свой сундук, но не уснул, а только притворился спящим. Он дожидался, когда все угомонятся.
После полуночи он вылез в заднее окно, вскарабкался на стену, перелез через неё, переплыл ров с водой, перелез через вторую стену, переплыл второй ров – и оказался на свободе.
Пару часов он то бежал, то быстро шёл по направлению к границе, ориентируясь только по звёздам. На рассвете он услышал отдалённый пушечный выстрел, который означал, что в крепости заметили побег и пустились в погоню. Он ускорил шаг. И точно, вскоре за спиной раздался топот копыт. Михайло собрался с силами и побежал так быстро, что только пятки засверкали.
В самый последний момент, когда всадники почти догнали его, Михайло успел пересечь границу с Вестфалией. Здесь пруссаки уже не имели власти. Михайло показал своим королевским преследователям «длинный нос» и скрылся в ближайшем лесу. Он был спасён.
Фарфоровый узник
Дмитрий Виноградов
(1720–1758)
Санкт-Петербург, 1758 год. На фарфоровом заводе, который назывался во времена императрицы Елизаветы Петровны «порцелиновой мануфактурой», в чаду и пыли, у раскалённой докрасна печи, работает седой человек в фартуке. Он мучительно кашляет и тяжело дышит. Кажется, что он нездоров. В его в мозолистых, измазанных глиной руках – заготовка, напоминающая по форме кофейную чашку. Похоже, что он собирается обжигать её в печи. Он открывает кочергой дверцу печи и… но что это?! На ноге мастера железная цепь! Второй конец цепи прикреплён к массивному кольцу, а кольцо – к стене. Но за что? За какие провинности этого пожилого человека посадили на цепь? И как его зовут?
Зовут его Дмитрий Иванович Виноградов, он горный мастер. Дмитрий Иванович пьёт мутную воду из кувшина, кашляет, пытается отдышаться. У него кружится голова. Он почти теряет сознание. Перед его глазами проносятся воспоминания детства, молодости. Иногда мучительные, иногда сладостные.
Вот он мальчиком катится на саночках со снежной горы. Падает лицом в снег. Ему весело, он хохочет. Вокруг – русская природа, церкви, золотые купола. Он в родном Суздале. Вот он стоит грустный и серьёзный, с котомкой в руках, и прощально машет рукой отцу. Мальчик Митя, поповский сын, отправляется в Москву, в Славяно-Греко-Латинскую академию для обучения наукам.
В Академии он – один из первых учеников, вместе с Михаилом Ломоносовым. Учение нелёгкое. За малейшую провинность школьника ставят коленями на горох, бьют плетьми, розгами или кошками. Бывает, что сажают на цепь.
Вот Дмитрий уже в Санкт-Петербурге, в Академии наук изучает химию. Его как одного из трёх лучших студентов, вместе с Ломоносовым, отправляют на учёбу в Германию для изучения горного дела и металлургии.
Вот он вместе с Ломоносовым в немецком городе Марбурге в книжной лавке при университете покупает книги. Оба много и жадно читают. Виноградов покупает себе немецко-латинский словарь и несколько книг древне римских авторов на латыни – речи Цицерона, сатиры Персия и Ювенала, сочинения Горация, письма Плиния, «Записки о гражданской войне» Юлия Цезаря. Вдобавок он берёт небольшую книжку по французской грамматике.
Вот два товарища после студенческой попойки идут по узкой улочке немного неровно, держатся друг за друга. Кажется, стены домов того и гляди свалятся на них. Они вместе с немецкими студентами отмечали двухсотлетие Марбургского университета. Университетская летопись 1726 года отмечала: «В зале обедало около пятисот человек, господа студенты веселились вдоволь, но не произошло ни малейшего несчастья, ни даже беспорядка, за исключением только того, что все стаканы, бутылки, столы, скамьи и окна были разбиты вдребезги, что сделало убытку на двести талеров».
Виноградов и Ломоносов после скудной жизни в Санкт-Петербурге имеют большую стипендию и чувствуют себя богачами. Они смотрят на немецких студентов, одетых в шёлковые чулки, кружева, парики, что было обычно по моде тех лет, и покупают себе всё то же самое, только ещё лучше. К тому же оба привлекательны и быстро заводят знакомства с местными девушками. Ломоносов даже женится. В результате они не только полностью расходуют все свои средства, но и влезают в огромные долги. Их добрый учитель, профессор Вольф, который обоим неоднократно помогал деньгами, пишет о Виноградове в Петербург: «Он может быть и сам не знает, кому сколько должен, ибо одалживает у всякого… а на своих кредиторов, когда они ему напоминают о долгах, нападает со шпагой».
Вот Дмитрий Иванович уже во Фрейберге, изучает горное дело. Двадцать три раза он спускается в подземные рудники, сам с киркой и лопатой добывает образцы горных пород, потом при дневном свете изучает их в лаборатории.
Вот Виноградов возвращается в Петербург, блестяще сдаёт экзамен на горного мастера и зачисляется в Бергколлегию. В наше время это учреждение назвали бы министерством горной промышленности. Руководитель Бергколлегии так отзывается о Виноградове: «Его не только никто не превосходит в горном деле, но даже в равенство с ним никто не пришёл».
В ноябре 1744 года Виноградова неожиданно направляют на работу на кирпичный завод. Для чего? Оказывается, для разработки рецепта фарфора. Тогда его называли «порцелином». Рецептом изготовления фарфора владели в то время только китайцы и отчасти немцы, а именно мастера из Саксонии, но свои профессиональные секреты они хранили в тайне и продавать никому не собирались. Стоили фарфоровые сервизы безумные деньги. А императрице страсть как хотелось обзавестись собственным, русским фарфором. Это был вопрос большой политики, государственного престижа. Поэтому из Саксонии был выписан
