Митч заколебался.
— Он еще не придумал конца своей сказки, — вставил Максуэлл. — Послушайте, лейтенант, а все-таки он мастерски разыграл роль безвинной жертвы! Хорошо, согласен: вы ловкий малый Браун, и доказали, что умеете сочинять дешевые детективные романы. Могу засвидетельствовать: попытка ваша оказалась удачной…
Митч сообразил, что ему предлагают путь для почетного отступления.
— А может, — Максуэлл добродушно улыбнулся, — а может, он просто решил завести интрижку с хорошенькой женщиной?
Да, да, подумал Митч, ему действительно подсказывают способ спасти свою репутацию. Больше того, если он пойдет навстречу Максуэллу, ему обеспечены деньги и все, что вытекает из обладания ими.
— Максуэлл — лжец, — медленно, отчетливо произнес он. — И укрыватель убийцы. Именно это я и хотел сказать, лейтенант.
— Докажите! — крикнул Максуэлл, и лицо его потемнело. — Если вы не докажете это фактами, я подам в суд и сотру вас в порошок. Я не позволю называть себя лжецом.
— А вы думали, я позволю? — ответил Митч и с любопытством взглянул на Максуэлла, словно впервые его видел.
— Послушайте, вы! — Лейтенант внезапно вспылил. — Дайте мне доказательства. Мне нужны факты.
— Ничего он дать не может, — пренебрежительно скривился Максуэлл. — Ведь это вздор!
Митч лихорадочно пытался припомнить какую-нибудь деталь, за которую мог бы ухватиться.
— Я как-то не подумал о машине… — пробормотал он. — Даже по туфлям миссис Максуэлл можно было догадаться, что она не пешком добралась до Лос-Анджелеса. Да и вообще, с тех пор, как она стала женой этого мешка с деньгами, вряд ли ее устраивает пеший способ передвижения.
Митч видел, что Максуэлл с трудом сдерживает ярость, то ли искреннюю, то ли наигранную, а Натали вся превратилась в слух. Он решил, что в ней все же еще осталось что-то человеческое.
— Почему вы ушли от Карлайла? — обратился он к миссис Максуэлл. — Что это был за человек? Вы поссорились? Вы ненавидели его? Он вас мучил?
Полуоткрыв от изумления рот, женщина не сводила с Митча заблестевших глаз. Ее муж порывался вскочить, пустить в ход кулаки, и Митч знал, против кого.
— Сидите, Максуэлл! — остановил его полицейский. — А вы попридержите-ка язык, — повернулся он к Брауну. — Бросьте заниматься тут всякой психологией и приписывать людям черт знает что. Миссис Максуэлл доказала свое алиби. И если уж вам хочется его опровергнуть, то закон требует надлежащих доказательств.
— Но с чего бы я стал лгать? — спросил Митч. — В расчете на деньги? Смешно… — Он умолк и удивленно уставился на Натали; она вдруг открыла сумочку, достала губную помаду и спокойно принялась подкрашивать губы. Убийство… Тюрьма… А она красит губы. Клевета… Шантаж… А она губы…
— Приведите доказательства, — сердито настаивал полицейский.
— Одну минуту, — ответил Митч, откидываясь на спинку стула. — Продолжим разговор о деньгах. Видимо, у Натали есть все, что можно купить на деньги. Все ее расходы оплачиваются, но у нее есть свой текущий счет.
— Уйдем отсюда, — встал Максуэлл. — Этого типа снова прорвало.
Полицейский тоже собирался уходить из кабины и подталкивал Митча к выходу.
— А знаете, что я могу доказать? — сказал вдруг Митч.
— Ну? — нетерпеливо буркнул Принс.
Протянув руку, Браун вдруг схватил сумочку Натали — ту самую, зеленую, под цвет ее туфель.
— Позвольте, позвольте! — Максуэлл попытался помешать ему, но опоздал.
— Посмотрите, тут ли чековая книжка, — сказал Митч, передавая сумку полицейскому. — Толстая чековая книжка. На первой странице проставлена фамилия Натали и все остальное. Вряд ли она часто выписывает чеки. Так что книжка — та же самая.
Принс с недоумевающим видом держал сумку в руках.
— Найдите чековую книжку. Это улика, — потребовал Митч.
— Собственно, имеете ли вы право… — начал было Максуэлл, но под взглядом полицейского осекся и замолчал.
— Да, она здесь, — сказал Принс и достал из сумки чековую книжку. — Начата двадцать первого февраля. И что же?
Митч Браун откинулся на обитую красной искусственной кожей стенку кабины и поднял глаза к потолку.
— Никто на свете не знает… разумеется, кроме Натали, если она не страдает потерей памяти, в чем я сомневаюсь… какая сумма остатка указана в чековой книжке на утро дня святого Патрика. Никто. А я знаю. Почему? Потому, что я заглянул в чековую книжку миссис Максуэлл, когда она спала на моей кушетке: я ведь пытался узнать, кто она, чем ей можно помочь и нуждается ли она в деньгах.
Лейтенант Принс перелистывал краешки чеков.
— Ну, ну?
— Назвать вам сумму? С точностью до одного цента? — На лбу Митча выступил пот. — Четыре тысячи шестьсот четырнадцать долларов и шестьдесят один цент! — медленно и внятно произнес он.
— Правильно! — удивился полицейский и холодно взглянул на Джулиуса Максуэлла.
Но Митч Браун не испытывал торжества. Он словно забыл о присутствии лейтенанта.
— Натали, — сказал он. — Жаль, что так получилось. Но я думал, что у вас какая-нибудь мелкая неприятность, и хотел вам помочь. Почему вы ничего мне не рассказали там, в ресторане?
У женщины задрожали подкрашенные губы.
— Конечно, вам так или иначе пришлось бы отвечать перед законом: мне ведь не оставалось бы ничего другого, как обратиться в полицию. Но я бы хоть выслушал вас.
Натали бессильно опустила голову на красную клетчатую скатерть.
— Я не хотела. Я не хотела! — проговорила она сквозь рыдания. — Но Джо все оскорблял и оскорблял меня, и я перестала владеть собой.
— Замолчи! — крикнул Максуэлл; до него, очевидно, только теперь дошло, какой удар неожиданно нанес Митч.
Полицейский поднялся и направился к телефону.
Митч молча сидел около рыдающей женщины.
— Натали, если… — холодно и сурово заговорил Максуэлл, но вдруг отодвинулся от женщины, как от прокаженной. Было ясно, что теперь он с пеной у рта станет доказывать свою непричастность.
— Нет, это ты замолчи! Да, замолчи! — истерически выкрикнула женщина. — Сколько раз говорила я тебе, а ты не хотел даже понять меня. Ты посоветовал дать Джо тысячу долларов, ты уверял, что он отстанет от меня, что только деньги ему и нужны. Ты даже не пытался почувствовать, как я мучилась… А Джо все твердил… все твердил о нашем ребенке… Он сказал, что ребенок умер от голода, потому что у него не стало матери… Мой ребенок! — крикнула она. — А ты запретил мне взять его к себе!..
Она обхватила голову руками, ее пальцы с розовыми ногтями запутались в волосах.
— Как я раскаиваюсь! Я не знала, что револьвер заряжен… Я больше не могла переносить… Он терзал меня… Он сводил меня с ума… И никакие деньги не могли его остановить…
Сердце Митча сжималось от жалости к этой женщине.
— Что же, по-вашему, главное в жизни? — гневно крикнул он Максуэллу. — Меха, бриллианты и прочее?
— Ребенок умер естественной смертью, — огрызнулся Максуэлл.
— Да, да! Он всегда думал, что главное — деньги! — простонала Натали. — Для него больше ничего не существует. Теперь-то я поняла… Он сказал, что все уладит… Но он никогда не заставит меня забыть…
Она снова опустила голову на стол и застыла.
В кабину вернулся полицейский, и лицо Джулиуса Максуэлла посерело.
— Придется подождать здесь, — сказал лейтенант, было видно, что его что-то тревожит.
— Скажите, Браун, — обратился он к Митчу, — как вы смогли целых полтора месяца сохранять в памяти шестизначное число? Уж не математический ли вы гений? Или, может, у вас… как это говорят… фотографическая память?
Митч несколько мгновений не мог собраться с мыслями. Потом он снова сказал:
— Цифры врезались мне в память… Они повторяются: 4-6-1, 4-6-1… Не так уж трудно запомнить. Да и сумма внушительная — для меня по крайней мере.
— И для меня тоже, — сказал полицейский. — Надеюсь, все слышали, что говорила здесь эта женщина?
— Разумеется, все, — подтвердил Митч. — Она созналась и уличила Максуэлла как укрывателя. Взгляните-ка на Тоби. Уж он-то все слышал! В общем, недостатка в уликах и свидетелях у вас не будет.
Принс взглянул на чету Максуэллов.
— Вот и я так думаю, — сухо произнес он.
В тот же вечер, попозже, Митч Браун сидел в одном из лос-анджелесских баров и разговаривал с барменом.
— Скажи-ка, тебе известно, что семнадцатое марта — вовсе не день рождения святого Патрика, а день его смерти?
— Да что вы говорите! — из вежливости удивился бармен.
— Вот именно. Я писатель, понимаешь? Мне приходится много читать, и кое-что застревает в памяти. Обычно-то я не очень хорошо запоминаю цифры, а вот на этот раз… Ты знаешь, в каком году умер святой Патрик? В 461-м!
— Так. И что же?
— Напиши число «461» два раза и отдели запятой последние две цифры. Получится 4614, 61. Совпадение почти невероятное, но, как видишь, оно произошло в утро дня святого Патрика. И знаешь, что я тебе еще скажу? — Митч постучал кулаком по стойке бара. — Не все можно купить за деньги!
