Автомобиль свернул в парк, в центре которого высилось здание клуба, и, бесшумно проскользнув между вековыми деревьями, в горделивом безмолвии застывшими вдоль аллеи, резко затормозил у подъезда. Едва я успел войти в роскошный вестибюль с колоннами, как сразу заметил, что атмосфера приветливости и уюта, обычно царящая в клубе, на сей раз чем-то нарушена. Члены клуба, важные господа во фраках, собравшись группами, оживленно беседовали. Кто-то из них, заметив мое появление, обратил на меня внимание остальных. Все как один повернулись в мою сторону.
"Не иначе пялят глаза на мой костюм, — подумал я. — Но не ехать же мне домой переодеваться!"
Я обвел взглядом вестибюль, тщетно разыскивая Нилла Керсена. И только было хотел направиться в салон, как внезапно ко мне подскочил какой-то здоровенный детина. Не дав опомниться, он на ходу навел на меня объектив фотоаппарата и, щелкнув затвором, заснял. От удовольствия его широкое, губастое лицо расплылось в неудержимой улыбке. Трудно было представить, что эти растянутые до самых ушей губы способны выговаривать какието слова, но, к моему глубокому удивлению, он выпалил:
— Господин профессор! Ваша сегодняшняя лекция произвела фурор!
"И он о "моей лекпии", — промелькнуло у меня в голове. — Значит, Дотти Скотт ничего не преувеличила?"
— Газета дала мне задание взять у вас интервью. Чем вы руководствовались, утверждая…
Однако репортеру не удалось закончить фразу. Его оттеснили сбежавшиеся со всех сторон корреспонденты других газет.
Я вконец растерялся. Мне во что бы то ни стало нужно отыскать Нилла, а тут приходится давать интервью по поводу "моего" выступления!
Журналисты, перебивая друг друга, забросали меня вопросами. Поднялась невообразимая сумятица. Нечленораздельные крики и обрывки фраз слились в форменную какофонию. Лишь на какое-то мгновение, подобно вспышкам магния, мое сознание пронизывали бессвязные слова, отдельные скороговоркой произнесенные фразы:
— Интерв…
— Вы сказали…
— Значит, по-вашему, война…
— Как вы понима…
В этот миг, глядя поверх толпы, я вдруг увидел Нилла Керсена и Дотти Скотт. Они медленно спускались по широкой лестнице, ведущей в салон, и, улыбаясь друг другу, преспокойно беседовали. Нилл предложил Дотти сигарету и предупредительно чиркнул спичкой.
Назойливость репортеров вывела меня из терпения. Воспользовавшись короткой паузой и стремясь избавиться от них, янеобдуманно выпалил:
— И не спрашивайте! Я сам ничего не знаю, ровным счетом ничего!
Эти слова как громом поразили всех. На лицах озадаченных репортеров появилось выражение крайнего изумления. Видимо, я переборщил. Пожалуй, раз уж выступление приписывалось профессору Бирмингу, следовало взять всю ответственность на себя.
Пытаясь как-то поправить дело, пока еще не поздно, я примирительно произнес:
— Лекция как лекция. Ничего особенного.
Словом, чего уж тут скрывать, "интервью" оказалось маловразумительным. Но так не хотелось, чтобы газетчики подняли шум вокруг всей этой загадочной истории!
Пока корреспонденты с лихорадочной быстротой что-то записывали в свои блокноты (любопытно, что именно они строчили?), я пробился сквозь толпу навстречу Дотти и Ниллу.
Лицо Нилла не отражало ни малейших следов угрызения совести или смущения. Он направлялся ко мне со своей обычной приветливой, несколько сдержанной улыбкой. Выражение его лица хранило еще следы нежности, оставленные интимной беседой с Дотти. Беглого взгляда на него было достаточно, чтобы полностью отмести подозрение в похищении аппарата, а тем более в покушении на мою персону! Уж если бы он действительно завладел моим изобретением, то постарался бы давно скрыться и, во всяком случае, не заявился бы в клуб. А что, если… Н прежняя догадка с новой силой вспыхнула в моей памяти. Нет, нет, об этом даже подумать страшно… Мне было бы во сто крат легче, если бы преступление совершил именно Нилл!
Нужно немедленно переговорить с ним с глазу на глаз. Но Дотти встретила меня такой очаровательной улыбкой, что просто духу не хватило оставить ее в одиночестве. Пришлось на некоторое время отложить объяснение с Ниллом.
— Дорогой профессор, Нилл в восторге от вашей лекции!
— О, милая Дотти, у меня не меньше оснований быть в восторге от Нилла.
При этих словах я метнул подозрительный взгляд в его сторону, но лицо молодого человека сияло безмятежной радостью.
— Где же госпожа Лиан? Почему ее нет с вами? — поинтересовалась Дотти.
— А разве она была здесь?
Дотти и Нилл уставились на меня. К счастью, я вспомнил свой разговор с вахтером и просьбу мнимого Бирминга, чтобы Лиан позвонила ему в клуб. "Так значит, Лиан приехала прямо сюда. — На какой-то миг я закрыл глаза, чтобы скрыть охватившее меня смятение, и попытался овладеть собой. — И мой теледвойник встретился с ней!.."
— Извините, Дотти, но мне крайне необходимо переговорить с Ниллом с глазу на глаз.
Кажется, девушка и сама догадалась, что произошло что-то необычное.
— Может, вам лучше подняться наверх, в малую гостиную, — предложила она с несвойственной ей робостью, неуверенным жестом откинув со лба прядь белокурых волос.
— Зайду за тобой, как только освобожусь, — бросил Нилл.
Десятки любопытных взглядов провожали нас до самой двери гостиной.
Нилл заговорил первым:
— Господин профессор, я даже представить себе не мог возможности столь быстрой эволюции.
— ?
— Я имею в виду эволюцию ваших взглядов.
— Моих взглядов?
Нилл явно растерялся, не зная, как реагировать на эти вопросы. С трудом поборов робость, он пытался продолжить прерванную мысль:
— Вашу позицию по вопросу о войне… словом, вы прекрасно понимаете, господин профессор, о чем я говорю…
— Да, да, разумеется, продолжайте, пожалуйста.
— Конечно, вы наживете немало врагов, но я полагаю… нет, пожалуй, это не то слово… я абсолютно уверен, что…
— Нилл, — перебил я, — напомните, пожалуйста, что именно я говорил сегодня вечером о войне?
С этими словами мы вошли в гостиную.
Сквозь плотно обитую дверь не проникало ни малейшего звука. Мягкие, удобные кресла располагали к откровенной, доверительной беседе. Но нам, видимо, недоставало полного взаимопонимания. Разговор не клеился.
Мне не раз доводилось беседовать с Керсеном на самые различные темы. Нилл всегда был со мной откровенен и порой высказывал такие суждения, которые, доведись их слышать кому-нибудь из начальства, могли бы привести к серьезным последствиям. Признаться, воззрения Нилла, по молодости склонного к радикальным, свободолюбивым идеям, обычно не приводили меня в особый восторг. На сей раз я и подавно не испытывал ни малейшего желания вступать в дискуссию по этому поводу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
