Футболку беловолосый парень стянул через голову и небрежно швырнул наштукатуренным девчонкам, тут же зашедшимся пронзительным визгом восторга. Мне даже пришлось заткнуть уши и замурлыкать „Smoke on the water“ Deep purple, чтоб не оглохнуть. Эти овцы на каблуках (читай в скобках — извращённых женских орудиях пытки) радуются так, будто он бог. Кто знает, вдруг они и правда на него молятся, а может, просто рады видеть голым до пояса?.. Был бы то не Эдуард, я б тоже порадовалась. Призна ю его красоту, но не призна ю то, что он лучший хотя бы среди мужской половины живого, неживого, мохнатого и немохнатого населения Земли.
Обязан же найтись кто-то покруче, правда?
4.
Холодными глазами Судьи Джо внимательно посмотрел на обоих бойцов, словно проверяя их готовность к поединку, и небрежно бросил на арену между ними какой-то цветок, кажется, маргаритку. Это сигнал к началу боя, который всегда обречён быть растоптанным. Всем желающим мы, бойцы, рассказываем, что этот обычай корнями уходит чуть ли не во времена рыцарских турниров. И знаете, нам верят. Но на самом деле всё гораздо прозаичней и красивей одновременно. Этот обычай действительно стар, но пошёл он от одной невесёлой истории, которую мне рассказал Джо.
Давным-давно (банальное начало, не спорю) жила девушка по имени Марго, то бишь Маргаритка. Не берусь ничего судить о ней самой, но было у неё два ухажёра. Один — оборотень, а другой — вампир, и оба друзья уже добрую сотню лет. Выбрать кого-то одного из них она то ли не могла, то ли просто не хотела. Поэтому её кавалеры решили выбрать сами. Способ простейший и древний, как чёрт — поединок. Марго, конечно, была против, но никто её и слушать не хотел, и тогда она кинула между оборотнем и кровососом маргаритку… Как же она сказала… Что-то вроде того, что этот цветок — черта и никто из них не смеет переступать её. Но для кавалеров это оказалось последней каплей, потому что каждый решил, будто Марго бросила этот цветок для того, чтобы защитить его бывшего друга, а ныне — противника. В общем, оба они сцепились, но, изувечив друг друга до полусмерти, не добились ничего. Просто не поднималась у них рука оторвать голову родному другу. И тогда они пошли на компромисс, заключили соглашение. И если вы думаете, что это розовая сказка, то ошибаетесь.
Марго умерла.
От рук своих кавалеров. Эдакая золотая середина. Почему-то два друга решили, что если они не могут убить вражду в себе, то надо убить причину вражды. Убить вдвоём. Вот такая радужная история. Сейчас, правда, сигнальным цветком, той самой последней каплей, не всегда бывает маргаритка (она не всегда под рукой), но обычай остался. Остался обычай бросать между бойцами благо, которое оборачивается им на зло, толкая обоих в драку.
Судья, отступая назад, покинул арену. Вот сейчас начнётся самое интересное, то — ради чего здесь собралась вся наша бесшабашная компания, ради чего мы нарушили сотни общепринятых запретов, ради чего каждый из нас пожертвовал частью своей человечности. Ради чего я и сестра искорежили себе детство и повернули свою жизнь в иное русло. Каждый здесь обязательно лишился чего-либо драгоценного из своей духовной сокровищницы, но никто об этом не сожалеет.
Никто.
Ни победитель, ни побеждённый.
Оба бойца, с виду ни в чём не уступающих друг другу сошлись в центре арены, вдруг показавшейся мне чертовски маленькой по сравнению с той битвой, что собиралась разыграться. Походка Никиты была тяжёлой и уверенной, как его характер, зато белокурый парень напротив — шёл пружинисто и легко (абсолютно никакой схожести с его норовом), словно по подиуму. Маргаритка печально погибла под его стопой. У нас существует глупое поверье, что тот, кто раздавит сигнальный цветок, выйдет победителем в схватке. Знаете, до сих пор я ему не верила, но сейчас…
А чего загадывать? Сейчас они просто приближаются друг к другу: мой рыжеволосый друг и холодный красавец. Да, одно верно из всех моих вышеперечисленных размышлений — среди фотомоделей быть бы этому красавцу рядом с миссис Кроуфорд. И ему хорошо: деньги, слава, и мне: рожу б его не видела.
— Смотри, как идёт, — замирая, прошептала подруге какая-то девчонка из младших отрядов, смазливая, но незнакомая мне, — как… как король!
— А может уже, как бог? — не удержавшись, желчно спросила я, но она словно не услышала издёвки и ответила, радая новой собеседнице:
— Точно, что как бог! Ты его знаешь?
— Разумеется, — скривилась я.
— Познакомишь?! — аж подпрыгнула эта малолетка от радости. — Ну пожалуйста!!!
Я недоумённо взглянула на неё. Господи, да ведь малявка малявкой, а в глазах тот фанатичный влюблённый блеск, который я ненавижу. Может, потому, что ненавижу идолопоклонство в принципе? Вот она такая нескладная и невзрачная, эта темноволосая девчонка, не оформившаяся физически и психически, как и сотни других. На что она надеется? Ведь когда подрастёт, станет всего лишь одной из самых преданных поклонниц Эдуарда. С такой же безнадёжной надеждой и верой, что и десятки других… Та-а-ак, стоп! Чего это меня понесло в степь сочувствия?!
Киара внимательно проследила за моим задумчивым взглядом и ненавязчиво поинтерисовалась у этой соплячки:
— Тебя как звать-то?
— Люси! — её карие глаза горели щенячьим восторгом.
— Ты из какого отряда? — прищурилась моя сестра. Это значило, что если сия малышня не старше двенадцати, то она её сейчас пинком под зад отсюда выставит. Хм, моя близняшка всегда заботилась о детской психике. Наверное потому, что наши с ней что детская, что за ней последующая были маленько… хм-м-м… не в норме.
— Из седьмого.
Седьмой… Киаре стало неинтересно — стало быть, этой соплячке тринадцать лет и она уже имеет право быть здесь. Но всё-таки…
— А не боишься, что кошмары будут сниться? — как можно более спокойно спросила я. Был велик соблазн просто наорать на неё и прогнать прочь, пощадив её подростковую психику. Здесь не убивают, но хватает и другой, не менее „приятной“… жестокости, которую можно запросто испытать на себе независимо от того, два бойца собирались драться или несколько компаний. Такое случается, если окружающим вдруг вздумается отстоять свои интересы в побоище. Ломали, случалось, кости, а в каждом бою кому-то расшибают лицо или портят нос. Про чёрно-зелёные синяки и шикарные ссадины я вообще молчу: оные до сих пор заживают у меня на бёдрах. Остаётся только изумиться, почему наших „бдительных“ вожатых не удивляют эти возникшие за одну ночь как по недоброму волшебству отметины. Про массовки они, разумеется, в девяноста девяти процентов из ста не знают. Святая наивность. Впрочем, чего это я? Сейчас ещё накаркаю…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
