Elven Nations Trilogy (Трилогия Эльфийского Народа)
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Firstborn (Перворожденный) The Kinslayer Wars (Войны Маленьких Убийц) The Qualinesti (Квалинести)
7. ПОЭТИЧЕСКОЕ
Издавна поэзия и магия шли рука об руку. И те чувства, которые пробуждает в человеке простые слова, сплетающиеся в стихотворном ритме, это тоже волшебство — волшебство которое доступно нам, здесь и сейчас. Возможно что мои стихи покажутся вам магией черной — как знать… Я представляю на ваш суд грустную сказку, сказку без начала и конца, сказку о дороге… Ведь мы все идем по дорогам и иногда эти дороги пересекаются, не так ли?
В этой сказке нет ни особого сюжета, ни мастерского владения языком. Это просто маленький ручеек, протекающий по территории волшебной страны, истоки которого лежат в мрачных горах, именуемых Рок-н-Ролл. Вобщем, читайте — возможно вам понравиться темная вода этого ручья.
Самой Симпатичной Ведьмочке
от ее Черного Кота Ж;)
ДОРОГА В ГОРД ЛЕЙФ
— 0
Небо закатом обожжено,
Ночь покрывает все черной краской.
Стало так тихо — спокойно, темно…
Я расскажу вам печальную сказку.
Слушайте — кто еще слушать умеет, Жаль, что давно позабыто начало. Где кто-то умер, трава зеленеет. Видишь — корабль отплыл от причала.
В море туман, ветер гимн нам насвищет,
Море бушует — наверно с похмелья.
И ничего тут никто уж не ищет,
Пропито, прожито — смех да веселье.
Впрочем о чем я — совсем не о том, Все это есть — в смысле будет — потом.
Черные свечи
Посмертная маска,
Вечер
Так пусть начинается сказка.
— 1Однажды, неважно, в каком году, Неважно где — в три-проклятом царстве Три путника вдаль по дороге идут: Прощай дорога — другая здравствуй.
Цветет отравой дурман-трава,
Подстерегают лихие люди…
Лишь тот, кто знает трех тайн слова,
Во тьме не сгинет, и целый будет…
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
И солнце смотрит так равнодушно
В пустом, холодном и сером небе.
Сжимает гоблин свой меч послушный,
Мечтая только о черном хлебе.
А человек — он мудрец и вор, Почти все знает, почти все видел: Пожары, войны, и черный мор, Не видел только он небо синим.
Сгущались тучи грозой грозя,
Сухой — как груды земли бесплодной.
Да камень черный "Пройти нельзя:
Дойдет до цели лишь труп холодный".
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
А эльф негромко так рассмеялся:
"Грозить мне будешь — кусок гранита?
Пускай все Боги на небе злятся,
Мне все до фени — душа разбита…"
Седое солнце серо от пепла, Земля дымится — глаза слезятся… Да смерть косою махает слепо, Кошмары мертвым уже не снятся.
Живые, впрочем, здесь спят без снов,
Кошмаров тут наяву хватает…
Закат. Стемнело. Лишь крики сов…
Да сахар в чае горячем тает.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
Горит костер среди мертвой степи,
Спят эльф и гоблин, а вор на страже.
Из праха ночь привиденья лепит.
Как тихо… ветер не дунет даже.
Как жутко тихо, к чему бы это Не воют волки, не плачут совы. Мерцают камни неясным светом. О Бог мой. Мертвые крысоловы!
Эгей! Тревога! Братки — проснитесь!
Мы будем драться — пока возможно,
Гляди в пустые глаза,
смелей.
Чтоб наши руки в мечи вцепились,
Покуда смерть не вошла под кожу,
И есть рукав для туза
червей.
Дурная слава — святое дело, Братуха гоблин, спой нам по-свойски Про то, как солнце по-пьяни съело Полсотни трупов с чумной помойки,
Потом дымило как сотня печек.
"Ахнум арр хаур, Меррах джа джэль"
Под песни орочьи меч станет легче,
Гаси их, гадов. В глаза им цель.
Пусть сердце стынет, грозя взорваться, И хохот адский пугает крахом. Ругайтесь, смейтесь… не сметь боятся! Они — гвардейцы рожденных страхом.
Они кишат здесь — в стране безумной,
Их кормит ужас попавших в рабство
Холодный ужас в молчаньи шумном,
Рабов с избытком в Проклятом Царстве.
И гоблин громко орал похабства, А эльф сжал зубы, и меч, и посох. Сражалось смело бродяжье братство, Чтобы умертвий оставить с носом.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
— 2Родник смеется, звенит и плачет. Чиста' водица — промой нам души, Пускай промокнут, а как иначе… Проклятья ветер — он все просушит.
Здесь слезы с кровью засохнут быстро,
И даже небо все в свежих шрамах.
Вода-водичка, отмой нас чисто,
Прости нас, грешных, за все обманы.
Родник не часто в пустыне встретишь, Пои землица своей слезою… Умрем, схоронят — ты не заметишь. По всех ты плачешь. Мы ж после бою…
Заполонила нас смуть да нежить.
Заполонила — что нас, что землю…
Тебя б землица холить да нежить,
Тебя б засеять — да сгнило семя.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
Нет звезд на небе, луны не видно.
Костер пылает — тепло и сухо.
Взял лютню в руки эльф (что ж так сильно)
И песню начал, собравшись с духом.
(рассказ эльфа)
Я был свободным,
Я верил в счастье.
Преград не видел,
Плевал на власти.
Любил всех ближних,
не делелал зла.
Я не был лишним,
судьба несла,
Шла карта в руки
Я был король.
Не знал я муки,
Не знал я боль.
Но хитрый джокер
бубонной масти
Улыбку прятал
в зубастой пасти…
О Нарианта
тебя убили.
За что с тобою
так поступили.
Назвали ведьмой,
и потаскухой,
За ночь одну ты
стала старухой.
Чего тут спорить,
Судили скоро:
Тебя назвали
Причиной мора.
"Летала ночью!
А то! А как же!
Плясала голой
На нашей саже!"
Святой водичкой,
Потом по кругу…
Смелей казались
они друг-другу.
Потом — под утро,
тебя — седую,
Загнали в клетку,
на мир весь злую.
Ломала пальцы,
твердя проклятья…
И слезы сохли
в ошметках платья.
Свинцом крестили.
Огнем пытали.
Убить — убили,
Но не сломали.
Безумно ты им
В глаза смеялась,
Когда на дыбе
Суставы рвались.
И ветер мая
К земле приник,
Как вырывали
Тебе язык.
Но ты сумела,
проклясть их всех.
В петлю загнал их
Твой злобный смех.
Ты молча пела
Об их вине,
Сгореть сумела
В _СВОЕМ_ ОГНЕ!
Тебя не смог я
тогда спасти,
О Нарианта,
Меня прости.
О Нарианта,
тебя любил я…
Беги — дорога,
за милей миля.
И эльф закончил, той песни звуки Поднялись в небо. Порвались струны И гриф сломался от этой муки. А ночь была до краев безлунной.
И полетели осколки лютни
В костер — на угли — гори родная…
Прольется дождик печали мутный,
Тебя потушит он умирая.
Чего вздыхаешь, да чешешь темя?
Какие песни в такое время!
Такое время, что не до песен,
Какие песни — от них лишь горше…
Мир вечной муки нам нынче тесен,
Поменьше б горя — да мир побольше.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
— 3
(a) Что там за город? Он стерт на картах! Седые стены столетних замков. Дракон из бронзы застыл на старте, И крошкой мрамор лежит как манка.
Какой насыщенный серый цвет,
Что там за город — его тут нет.
Ров окружает застывший город Заполнен тиной. Мосты нависли. Но где же люди? Убиты мором? Иль грозной тучей враждебной мысли?
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
"Пойдем, посмотрим, следы отыщем" Сказал эльдару наш мудрый вор: "Ведь коль есть город — найдется пища, Я есть желаю, я б съел топор"
Взял эльф веревку с стальною "кошкой",
Накинул метко на край моста,
Потеребил он застежку-брошку,
Молясь забытым святым местам.
Он помнил много — почти бессмертный, Он телом молод — душою стар. И сплюнув — "К Черту!" полез он первый, На полусгнигнувший пролет моста.
Идут человек, полугоблин и эльф,
В далекий сияющий город Лейф.
Дома без окон, косые двери, Ни крыс, ни кошек — лишь серый камень, Да изваянья — уродцы-звери, И развевалось Химеры Знамя.
Прижался гоблин спиною к стенке,
Трясется бедный — ни слова молвить.
Глаза в закате, набухли веки,
Да повторяет: "я помню, помню"
"Эгей дружище — чего случилось? Чего ты помнишь? Ведь ты ж здесь не был" Но сердце орка все тише билось, Глаза — пустые, как это небо.
