пробуждения я рассчитывал увидеть солнечный
свет, пробивающийся в узенькие окошки под высоким
потолком. Окошек не было. Вместо ласкового,
успокаивающего света, я чем-то узрел вязкое и,
одновременно, зыбкое марево. Оно лезло мне в легкие,
которых у меня, почему-то, не было, заливало уши и глаза, которые, похоже, тоже отсутствовали. Меня подбросило
вверх, в это красно-черное и закрутило в нем, завертело.
Меня тошнило, но рвать, разумеется, тоже было нечем.
Таким вот оказался пятый круг. В таком вот месте я
проводил третью часть своих каторжанских суток. Это
длилось вечность. Я пробовал отсчитывать секунды,
обороты, изменения марева – а оно действительно
менялось: плыло, текло, дрожало. Эта вечность мучила
меня, выжигала из меня остатки сил. Когда я уже совсем не
рассчитывал на спасение, когда надежда выбраться
окончательно оставила меня, я открыл глаза и увидел
утренний свет, пробивающийся в окошки под потолком. Я
бы вечность мог радоваться ему, но сил не было даже на это.
– Что это за херня!?
Вот вопрос, который кружился в моей голове красным
зыбким маревом с самого моего пробуждения до встречи с
Елизаветой. Он же и прозвучал перед кратким сбивчивым
описанием произошедшего. И после него тоже. Она
нисколько не удивилась. Словно так и надо было. Вот это
уже точно – херня. Мы о бесконечной экскурсии в красно-
черный ад никак не договаривались. Словно терапевт,
прописавший капли от насморка, легко и непринужденно,
заявила:
– Это побочный эффект. Сейчас мы проведем
внеочередной сеанс нейрокоррекции и так больше не будет.
– А как будет!!??
– Я же не знаю! Не надо, пожалуйста, кричать на меня.
Вы же себя сейчас хорошо чувствуете. Ну, приснился Вам
страшный сон. Ну, живы здоровы. В следующий раз будет
легче и понятнее. Потерпите уже!
– Да чтобы Вам такие вечные кошмары снились! Хотел
бы я посмотреть, как Вы потерпите!
– Да, если бы Вы, молодой человек, знали, что мне
снилось, не кричали бы сейчас. Спокойней будьте. Не время
для истерик.
Зачем я согласился!? Непробиваемая. Лучше провести
три года жизни в моментальном черном небытии, чем в
бесконечном пурпурном аду. Что делать!? И ведь ни слова
не сказала о том, что будет. Скрыла реальную цену! Опять
мысли о ценах! Меня снова кидануло в прошлое. В то
прошлое, где Дейзи гладила мою буйную, разгоряченную
голову. В прошлое, где мне пришлось драться с охраной ее
сурового муженька, а потом ходить с поломанной рукой.
Прошлое, где Дейзи уговорила меня сделать это – страшное
и непоправимое. Так же, как Елизавета уговаривает меня
сесть в кресло и надеть шапочку. И тогда и сейчас хотелось
послать все нахер, абстрагироваться от всего и побыть в
одиночестве. И тогда и сейчас не было пути назад. А позади
и впереди маячило красно-черное, зыбкое и, одновременно, вязкое марево. И было оно неизбежным. И не было от него
спасения.
Как и тогда, я поверил уговорам женщины, требовавшей
от меня разумных действий. Парадокс! Разве такое
возможно!? Дураки не учатся даже на своих ошибках.
Участь дураков – бродить по кругу. По пятому кругу
промышленной революции. По пятому кругу ада.
Кресло. Шапочка. Пробуждение через пять часов. Чашка
сладкого горячего чая. Успокаивающие, подбадривающие
слова. Мне даже показалась, что она пытается корчить из
себя добрую няньку или учительницу. С ее внешностью это
сложно. Тем не менее, у нее получилось. Я успокоился.
Переборол страх перед завтрашней сменой. Она рассказала, что теперь я могу попасть в более организованные
пространства. В них я буду иметь точку опоры, ориентиры, координаты. В них я смогу манипулировать объектами.
Сказала, что мне надо быть осторожным и никуда не лезть.
Просто, смотреть и запоминать. Потом рассказать все ей.
Вот тут у меня и промелькнула мысль, что в сложившейся
ситуации не я должен отвалить ей десять тысяч, а она мне.
И куда больше.
Глава 6.
Мне было страшно ложиться на, уже ставшую
привычной за год каторги в пустоте, кушетку. Страшно
снова провалиться в вечный красный ад. У меня была
возможность отказаться. Я мог сослаться на плохое
самочувствие. Мог взять несколько дней отгулов. Чего бы
мне это стоило? Всего лишь продления моего срока в
трехкратном размере. Прогулял смену – отработаешь в
будущем три дополнительных. Такая вот цена свободы в
кредит.
Я не хотел продлевать небытие и на день. Рискнул с
подспудными мыслями о том, что придется пережить
вместо моментального ничто вечное мучение. Хотя,
возможно, второй раз, когда я уже знаю, что всему есть
конец – даже этому, будет не так страшно?
Не было ни света из узких окошек под потолком ни
красно-черного вязкого и удушливого марева. Было
пространство серое и, по ощущениям, безжизненное в
котором сновали трудноразличимые, аморфные тени. Я тоже
мог в этом пространстве сновать вслед за ними. У меня даже
получилось догонять их и всматриваться, пытаясь разобрать
детали, увидеть какой-то смысл.
Услышав мой рассказ, Елизавета довольно хмыкнула:
– Хорошо. Это уже результат. Осталось совсем немного.
Мне было легче, чем вчера. Серая пустота с тенями
будет получше пурпурной бездны. Я был почти опьянен
иллюзией безопасности. Все же собрался с силами, чтобы
задать неудобный вопрос:
– Хорошо для кого!? Что осталось?
Она словно ждала вопросов. Словно подтолкнула к ним.
Чувствовала, змея, что я в состоянии эйфории и мне можно
заливать что угодно. Затараторила:
– Теперь надо будет потрудится. В следующий раз Вы,
увидите коммуникационные сети, сервера,
информационные пакеты. Сегодня я залью информацию о
том, что надо найти и записать в память. Так надо будет
сделать несколько раз…
Я перебил:
– Простите, а кому это надо? Мне или Вам!?
– Это надо нам!
Растеклась мыслью по древу. Мол, для дальнейшей
работы необходимо стырить информацию с серверов
Нейрохаба. Она ее использует для создания аварийной
ситуации. И, вуаля – я свободный человек. Это совсем не
сложно. Совершенно безопасно. Никак не противозаконно.
Ну почему опять мне объясняют, логически аргументируют, зачем я должен совершить преступление!?
Я смотрел на винтажную, увешанную золотом,
бодренькую Елизавету, а видел юную и уставшую, мою
любимую крошку Дейзи. Та тоже растекалась мыслью по
древу. Тоже убеждала меня в том, что наша общая свобода и
наше общее счастье стоят дороже всего на свете. Внушала, что риск минимальный, а награда за него – вечное
блаженство вдвоем. На пятом кругу рая.
Один раз я уже поверил. Тогда я должен был поверить
потому, что находился в сетях. Она опутала меня своими
длинными каштановыми кудрями, своими чарующими
ароматами, своими ласкающими слух и мотивирующими на
подвиги
