гостя отправят за границу стокилометровой зоны и никогда больше сюда не пустят, а местному вставят такую клизму, что…
В общем, местные даже сети не ставят. До границы с Ираном – пятнадцать километров, хотя рыбы здесь полно – субтропики, редкие в нашей стране. Пограничники сетки ставят далеко в море, в местах, где на глубоководных песчаных банках кормятся огромные осетры и мощные сазаны. Иногда попадаются и сомы.
На рыбнадзор пограничники кладут с прибором, но иногда делятся осетрами. Мелких сеток у них нет, а крюками, калечащими рыбу, они не пользуются. Я сам не видел сомов, дед рассказывал. В его детстве они не были редкостью, но в последние годы пропали и водятся только у старого пирса в Астаре. Там речка в море впадает. Хотя море и соленое, но тех же сазанов полно. Сам ловлю каждый год. Не на глубине, нет, с берега на поплавочную удочку и на донку.
Этот костюм с аквалангом подарил мне в прошлом году начальник Ленкоранского погранотряда полковник Ткаченко. Было там одно мелкое происшествие, да и просьбу я выполнил. Неважно. Вот и получил подарок, который лежит у полковника, а когда я приезжаю, забираю и плаваю в своё удовольствие. В том году вышла половина месяца, а в этом целый месяц получится.
Стал подниматься на руки и воткнулся спиной в ствол автомата, но продавил, не обращая внимания на железку, уткнувшуюся между лопаток, продолжил движение. Боевых патронов в автомате нет. Это я точно знаю.
– Стоять. Руки вверх. Кто такой? – Голос сержанта был звонок, и в конце фразы он сбился на фальцет.
– Пошёл на хрен! – с трудом выдавил я из себя, выплюнув загубник трубки и едва сдерживая дрожь, сотрясавшую всё моё тело.
«Салабон! Интересно, откуда он взялся? В том году его не было».
Не обращая внимания на опешившего пограничника, я поднялся на ноги, неуклюже шлёпая ластами, прошёл несколько шагов, боком упал на раскаленный песок и, перевернувшись на живот, засунул в него руки по локоть.
«Каааайф! Почти шесть часов в воде, да ещё и после шторма. Чуть дуба не дал».
Полежал немного, потом сел на пятую точку, стащил маску, стянул капюшон костюма и оглядел стоящих вокруг меня людей. Мальчишки и девчонки всех возрастов, насупленные пионервожатые и подтянувшийся бравый сержант с автоматом без патронов. Что-то их много. Купаться пионерам в такую погоду не разрешают, только ж…, извините, ладони намочить позволяют. Обратная волна может утащить за собой и утопить. Это я с морем на ты, меня мама так плавать учила, что никому из них не снилось.
В пять лет мама затащила меня на своих плечах за третий меляк и бросила. Так плавать и научился. Жить захочешь – и не так вывернешься. Хотя сначала я поплыл в море, а не к берегу. Смеялась потом надо мной вся округа. Когда научился долго держаться на воде, и в осенний шторм сам плавал, но только если ветер от Ирана, а то за границу снесёт.
В шторм вообще плавать очень сложно, может и в море унести, и волной закрутить. Пришлые в такую погоду тонут на раз. Особенно когда попадают на камни и глиняные ямы. На пляже напротив пионерлагеря чёрный песок, но между меляками есть вкрапления глины и небольших, максимум в два кулака, камней, обросших мелкими ракушками. Кожу ног эти ракушки режут моментально. Заживают потом любые ранки и порезы очень долго – Каспий жутко солёное море.
Приехать чёрт знает откуда и не купаться в такую жару – это пытка для любого нормального человека. Хотя некоторые пограничные пункты на границе стокилометровой зоны стоят в полупустыне. Вот там настоящий ад, даже вода привозная.
– Талисман! Ты, что ли?
Голос явно знакомый. Ну, точно.
– Здорово, Залётчик! Тебя бросили детишек охранять, чтобы не разбежались, или сержанта сторожишь, чтобы не поранился? Обычный эпический подвиг. Для тебя самое то.
Кликуху Залётчик этот пограничник получил от меня. Вместе с ударом бутылкой по голове. Я всегда так реагирую на издевательский вопрос, как мне удалось задержать нарушителя. Первым на разъярённого меня нарвался молодой, но борзый лейтенант-вэвэшник два года назад. Прямо у ворот окружной заставы. Бутылка бутылкой, но кулаки и ноги никто не отменял. Меня тогда еле оттащили от этого лейтенанта. Мне было уже далеко не двенадцать лет.
Лейтенант в госпиталь на две недели переселился. Превентивно, конечно же. Я умудрился его ещё и камнем по голове отоварить. Скандал был тогда страшенный! Ткаченко еле замял, но лейтенант не настаивал на продолжении удивительной для него истории. До меня он успел получить по роже ещё и от моей мамы, а потом и мы с бутылкой и булыжником подключились. Нашел кого клеить, клоун. Да ещё и у окружной заставы, где нас все знают.
Правда, я так реагировал только в том случае, если доставали мою маму и собеседник был в головном уборе. Залётчик был в панаме, а лейтенант вообще в фасонистой фуражке.
Чуть позже я освоил удар кулаком по яйцам. На окружной заставе служил хороший рукопашник, капитан Семёнов. Приёмы он мне ставил с учётом моего возраста, да и с моей мамой капитан подружился. Вернее, она с ним. Курортный роман. Что поделать? Я маму не осуждал: отца у меня никогда не было, поэтому довольны были все трое.
– Ты давно приехал? – Залётчик решил не заострять.
Ну и правильно, а то может опять кулаком по яйцам получить. Это мой любимый приём после удара бутылкой по голове.
– Четыре дня уже. А это что за салага?
И, взявшись за так и наставленный мне в лицо ствол автомата, громко, как в микрофон сказал сержанту:
– Убери автомат, ишак! Я же знаю, что у тебя патроны только холостые и две сигнальные ракеты красного цвета. Вы здесь с Залётчиком вместо пугала, чтобы местные к детям не лезли. Надо сказать замполиту, чтобы вам с Залётчиком ещё и деревянные штык-ножи выдали для полного комплекта к двум деревянным солдатикам.
Отпустил ствол я только после того, как договорил всю фразу. Сержант отшатнулся назад, торопливо отступая и вешая автомат на плечо.
– Да ладно тебе, Талисман. Ты чего злобный такой сегодня? Из училища выгнали, что ли? – Подколол так подколол.
Ответил честно, не обращая внимания на так и не уходящих пионеров:
– Замёрз, как лысая собака на морозе. За термоклином у шестого меляка вода холодная, как в декабре. Плавал туда зря. Думал, на глубине успокоилось уже, а вода всё равно мутная.
Четыре дня здесь, а шторм всё не утихает. Никогда такого не было. Шторм в несколько дней в июле – несусветная редкость. Даже дед такого не помнит.
Меня опять передёрнуло от холода. Солнце печёт, а согреться всё никак
