Война их разлучила. Максимов изредка вспоминал о Шувалове, но не имел понятия, где он и что с ним. Что он мог погибнуть - об этом Максимов старался меньше всего думать, ведь парень был молодой, крепкий, даже невозможно было представить, что его уже нет на свете. Все больше будни вытесняли мысли о прошлом, воспоминания, весь облик людей, с которыми когда-то вместе пришлось служить. Война становилась единственным смыслом жизни, с ней были связаны самые сильные переживания. Все остальное, что происходило до войны, казалось не настоящим, не главным. Милое, приятное, но не главное в жизни.
Вот почему встреча с Шуваловым на Северном флоте явилась для Максимова полной неожиданностью. В тот день он поздно вечером возвращался на корабль. Едва вступил на палубу, как перед ним появилась фигура в коротком полушубке, ушанке, надвинутой так низко на глаза, что и лица-то было не разобрать. Парень вплотную подошел к Максимову и спросил тихо:
- Не узнаете, товарищ командир?
Он сорвал с головы ушанку, и тогда Максимов узнал. По глазам узнал. Потому что все остальное было незнакомое: темные волосы, гладко выбритые, до синевы, скулы, взрослое, возмужавшее лицо. Сейчас оно смеялось, и глаза, темные, смешливые, смотрели ласково.
- Шувалов?
- Так точно!
Максимов не сдержался, обхватил его за плечи и повел в каюту.
- Не чаял я, товарищ командир, когда-нибудь свидеться. А вместе с тем не терял надежды…
- Откуда ты, Василий? Когда прибыл? Как дела вообще? Мать здорова? Рассказывай все как есть…
Максимов был слишком взволнован этой встречей. И так же, перемежая свою речь восклицаниями, отвечал ему Шувалов:
- С Балтики я. Из Таллина отступали, тонул, чуть богу душу не отдал. За мину схватился, верите ли, товарищ командир. Всю ночь на ней продержался. Она меня и спасла. А мамаша погибла. Нету. А вы-то как?
- Да я, вот видишь… Живу, воюю… Что ж, служить вместе будем? Хотя ты уже старшина, у меня и должности для тебя подходящей нету.
- Товарищ командир, не в должности дело, я хоть в матросы обратно, только бы с вами…
- Ладно. Найдем что-нибудь подходящее.
Так снова начали служить вместе Максимов и Шувалов. И если бы не Зайцев - молодой, неопытный командир корабля, - Максимов никогда не согласился бы остаться в этом походе без Шувалова.
* * *
ТЩ- 205 стоял рядом с флагманским кораблем, и потому Максимов начал осмотр кораблей с него. У трапа никого не оказалось. По дороге к каюте командира откуда-то вынырнул дежурный и скомандовал: «Смирно!»
- Где командир корабля? - спросил Максимов.
- Отдыхает.
Максимов взглянул на часы и покачал головой.
В сопровождении вахтенного офицера Максимов пошел дальше и увидел прислонившегося к переборке Шувалова.
- Вы кого-то ждете?
- Командира.
- Давно ждете?
- Час двадцать минут.
- Сейчас командир вас примет. Максимов постучал в дверь.
- Кто там? - откликнулся сонный голос.
Зайцев открыл дверь и юркнул за бархатную занавеску.
- Богато живете, товарищ капитан третьего ранга, Слишком долго почиваете.
Из- за занавески послышался виноватый голос:
- На то и существует адмиральский час.
- Час, а не два…
Вахтенный получил разрешение выйти, и Максимов с Зайцевым остались наедине.
- У вас какие-то странные порядки: старшина сигналыциков должен часами ждать приема.
- Ничего страшного, на то он и старшина,
- Нет, такого не должно быть. У нас здесь с уважением относятся к людям. К людям, а не к званиям, - подчеркнул Максимов.
Зайцев повел глазами по сторонам и ничего не ответил…После ухода Максимова Зайцев наконец вызвал к себе Шувалова.
- Значит, прибыли для дальнейшего прохождения службы?
- Никак нет, на один поход, товарищ капитан третьего ранга, - отчеканил Шувалов. И подумал: «Должно быть, комдиву трудно служить с таким человеком, как Зайцев».
- На один или на два, это мы еще посмотрим, - с раздражением сказал Зайцев. Затем, помедлив, он вызвал помощника, приказал разместить Шувалова в кубрике и обеспечить всем необходимым.
4
Короткие прерывистые звонки колоколов громкого боя разнеслись по кораблю.
Максимов следил за часами. Время сниматься с якоря. Надел чесанки, кожаное пальто на меху, шапку-ушанку и вышел на мостик. Было свежо и ветрено. Кругом царила привычная деловая суета: с носа доносился голос боцмана, покрикивавшего на матросов.
- Шесть баллов, товарищ капитан второго ранга, - доложил, выйдя из рубки, командир корабля капитан-лейтенант Проскуров.
- Потреплет малость, Виктор Васильевич, только и всего, - весело откликнулся Максимов.
Из темноты сквозь свист ветра снова послышался громкий и ясный голос Проскурова:
- Получено «добро» на выход.
- Передайте на корабли приказание - выходить согласно тактическим номерам, - сказал Максимов и подумал о том, какая нужна предельная точность маневрирования, когда выползаешь из Екатерининской гавани через пролив, зажатый сопками, особенно ночью или в туман. Малейшая ошибка в маневре - и корабль врежется в скалистый берег. Выход в море всегда доставлял Максимову немало беспокойства.
На сигнальном мостике флагмана замигал огонек затемненного ратьера: это передавалось приказание Максимова на остальные корабли дивизиона.
Скоро гул машин усилился, раздались свистки, команда: «Отдать швартовы!» - и, как эхо, донеслось: «Есть отдать швартовы!» Вода забилась о борт корабля, тральщик отвалил от пирса и лег на курс к выходным воротам. Ветер с яростью налетел на высокое ограждение ходового мостика, бессильно бился, обтекал его и завывал в такелаже.
Показались синеватые огоньки в воротах боносетевых заграждений. Буксир оттянул воротя, они раздвинулись в обе стороны. И снова огоньки выровнялись в одну гирлянду.
- Право руля! Так держать! - скомандовал Проскуров, напряженно глядя в темноту, стараясь увидеть огонь белого поворотного буя впереди, по носу корабля.
И тут случилось то, что часто бывает на Севере в любое время года: налетел густой снежный заряд. Максимов и Проскуров поминутно протирали глаза, но все равно ничего не видели, кроме мелькавших в непрерывном потоке снежинок, залепивших лица и меховые воротники кожанок.
- Радиолокационные станции включены? - спросил Максимов.
- Так точно!
Максимов смотрел вперед, выискивая глазами злополучный огонек. Он перешел на левое крыло мостика, где светился маленький экран репитера радиолокации. На нем вырисовывались штриховая полоса - береговая линия Кольского залива, и отдельные черточки - буи на пути кораблей, и такие же маленькие точки, находящиеся в непрерывном движении, - сами корабли.
- Виктор Васильевич! Кажется, сейчас поворот, - тихо сказал Максимов. Он на память знал весь этот путь.
- Так точно! - отозвался Проскуров и через минуту скомандовал: - Право руля! Курс девяносто пять…
Корабль поворачивал в Кильдинскую салму. Снежный заряд остался за кормой, а кругом чернела ночь, и чувствовалось, как низко висели облака. Впереди, на отвесном скалистом берегу, вовремя вспыхнул маяк Кильдин-вест.
Осталось обогнуть мысок, и корабли выйдут из пролива. Ветер заметно крепчал. Длинная океанская волна, как бы набирая силу, медленно подкатила к кораблю и со всего разбега ударила в левую скулу: вода взметнулась и залила ходовой мостик.
Максимов отряхнулся:
- Хорош душ! Да не в такую погоду!
- Зайдите, товарищ комдив, в штурманскую рубку, - предложил Проскуров, - погрейтесь и обсохните.
- А что я оттуда увижу? - бросил Максимов, оглянувшись назад на затемненные огни кораблей. И, судя по тому, как взмывали эти огни вверх и падали вниз, он понял, что действительно на море свежеет.
Теперь уже больше нечего было ждать на пути светящихся вешек или проблесков маяка. Родная земля осталась позади, а впереди сотни миль в сердитом море, под порывами ветра, вниз и вверх, с волны на волну.
- Товарищ комдив, приняли сводку Совинформбюро - доложил радист.
- Ну, ну… - оживился Максимов.
- Наши взяли Мелитополь!
- Молодцы, крепко рванули! Значит, скоро в сводках появится Николаевское направление?
- Появится! Обязательно появится! Наша берет! - с удовольствием подтвердил Проскуров. - А помните октябрь сорок первого под Мурманском? С ножами за поясом и гранатами на ремне! Не думал я тогда, что на корабль вернусь…
- А я не думал живым остаться. Вот видите, как все хорошо складывается!
- Да, хорошо, - сказал Проскуров и, мечтая, добавил: - Война кончится. Надюша вернется в медицинский институт, ведь ей два курса осталось. И будет у нас сынишка, такой белобрысый мальчуган, похожий на Найденыша.
