К постоянному присутствию серо-белого кота все давно привыкли и даже считали его своеобразным талисманом возрождающегося из пепла дворца, а потому он бегал везде, где хотел, и однажды оказался в Будуаре.
И стены, и мебель роскошной комнаты были вишневого цвета, а на диванах лежали бархатные подушки с золотыми кистями. Брысь замер. Точь-в-точь, как в его снах! В тех, в прошлых. Точнее, в будущих. В общем, путешественник во времени запутался.
Сейчас ему чаще снились Савельич и Любочка. Он рассказывал им о своих приключениях и о том, что все разъяснилось – его жизнь действительно связана с Дворцом теснее некуда…
Глава шестая.
Во Дворце
Сердце «пришельца из будущего» колотилось так сильно, словно хотело выскочить из маленькой кошачьей груди. Неужели он скоро увидит даму в голубом, на коленях которой так уютно мурчалось и чье платье украшали легко отрывающиеся жемчужинки?!
Однако вместо прекрасной незнакомки Брысь встретил Царевича, тот приехал во Дворец осматривать новые апартаменты. Сопровождал Наследника архитектор Брюллов. (За два года неусыпных наблюдений за строительством путешественник во времени перезнакомился почти со всеми. Вот только кличка, которую ему присвоили, опять не нравилась – Баюн. Какой же он, простите, Баюн, если сам не спал и другим не давал?!)
Издалека услышав шаги и голоса, Брысь примчался поприветствовать Его Высочество и теперь в нетерпении перебирал лапками, ожидая подходящего момента, чтобы напомнить о себе.
– О, старый знакомый! – юноша наконец-то заметил кота. – Ну, здравствуй, дружище! А ведь я вспоминал о тебе! Даже невесте рассказывал, как маленький храбрец охранял несчастное наше имущество от полчищ кровожадных крыс!
Брысь засмущался. Ну, так уж и полчищ! И почему маленький?! Но вслух сказал только: «Мурррр!» И потерся о ноги царской особы.
Архитектор хотел было извиниться за появление кота во внутренних покоях дворца, но, увидев такую дружескую встречу, успокоился.
– Это Баюн. Простите, Ваше Высочество, но он у нас вездесущий, никогда не знаешь, где появится. Следит за строительством с самого начала. Мы уж к нему привыкли, не прогоняем.
– И не нужно, – Александр на секунду задумался и снова обратился к Брысю:
– А знаешь что, приятель, давай-ка ты будешь нашим Личным Котом. Как тебе идея?
Идея Брысю нравилась, она многое объясняла из его «прошло-будущей» жизни.
Наследник оказался юношей необыкновенно образованным: много читал и свободно разговаривал на пяти языках, а Брысь впитывал подслушанное и подсмотренное, как шерсть воду, радуясь, что станет для Савельича достойным собеседником. (Почему-то ему не приходило в голову, что друга-философа он может никогда не увидеть!)
Своей невесте Александр часто писал нежные письма, а над его столом висел портрет Маши, юной девушки с тонкими чертами лица, на вкус Личного Кота, не такой уж красавицы. Но раз Цесаревич влюблен, то он тоже готовился принять хозяйку парчового платья с распростертыми объятиями.
Правда, до их встречи прошел почти год, за который Брысь превратился в настоящего Придворного. Хотел загордиться, но вовремя передумал, вспомнив пословицу: «Скромность украшает…» Там, конечно, дальше про человека, но у Людей достаточно других украшений, а вот Коту нужна хотя бы скромность, рассудил он.
В жизни немецкая принцесса Мария оказалась гораздо красивее, благодаря лучезарному взгляду чудесных голубых глаз. «Пришельцу из будущего» они напомнили цветы незабудки, которые росли на клумбе рядом с Любочкиным киоском.
Под стать глазам и характер у девушки был прекрасный: из украшений она тоже предпочитала скромность, к Брысю относилась приветливо и нежно любила его друга, Цесаревича Александра.
Наконец настал момент, когда Мария надела платье с жемчужным шитьем. В тот день она начала позировать для портрета. Несколько часов стояла бедняжка, пока художник колдовал кисточками над холстом.
Брысь впервые присутствовал при создании картины, а потому следил за руками мастера, не отрываясь. Живописец даже стал на него коситься – опасался внезапного нападения. Искушение пришлось подавить силой воли. (Иначе вдруг не разрешили бы присутствовать, а смотреть, как Маша становилась все более на себя похожей, было чрезвычайно интересно!)
В перерывах, когда художник дозволял принцессе отдохнуть, она присаживалась на козетку малинового бархата с изогнутыми ножками, и Брысь запрыгивал к ней на колени.
Чтобы сделать воспоминания совсем полными, «пришелец из будущего» подцепил как-то раз одну жемчужинку когтем – бусинка оторвалась и, соскользнув по платью, исчезла в ворсинках ковра. Девушка легонько шлепнула его веером по носу и ласково сказала: «Шалунишка!»
Вот оно – загадочное прозвище, которое ему никак не удавалось воскресить в памяти! Оказывается, оно и не имя вовсе, а порицание! Хотя из уст Маши звучало приятно.
Пользуясь привилегиями Личного Кота, Брысь много времени уделял исследованиям Дворца, не пугаясь огромных размеров и полностью полагаясь на фотографическую кошачью память. Вот только, проведя без малого два года сыто и беспечно в апартаментах Наследника, забыл искатель приключений, что не всегда котам везет, и утратил бдительность.
Однажды, добравшись почти до подвала, он засмотрелся на причудливо изогнутые балясины чугунной лестницы, ведущей вниз, и споткнулся.
– Не-е-е-е-е-ет! – Брысь насчитал головой шесть ступенек, прежде чем погрузился в темноту…
Глава седьмая.
Спасти императора!
Кто-то тормошил, дергая за усы, и Брысь приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на наглеца, позволяющего себе такие вольности с Котом Наследника Престола. Нахалом оказался рыжий пушистый эрмик, который очень обрадовался, что его находка жива и почти здорова.
– Ты новенький? Что-то я тебя раньше не видел.
Такое начало показалось оскорбительным. Неужели по красивому ошейнику, сплетенному из золотистых шелковых нитей, не видно принадлежности к царской семье?! Брысь машинально поднес заднюю лапу к голове, чтобы потрогать Машин подарок (всегда очень гордился, что так умеют делать только коты, ну еще собаки, но не про них речь!). Уф, на месте!
Между тем не дождавшийся ответа придворный мышелов отвесил серо-белому незнакомцу довольно ощутимую оплеуху.
– Эй! Ты что, не в себе?! Очнись!
– В себе я, в себе! И не новенький, а вообще не из ваших. Я – Кот Его Высочества Александра Николаевича.
– Заговариваешься? Видно, сильно треснулся. Александр Николаевич давным-давно Император, а значит, Его Величество!
Брысь опять закрыл глаза, прислушиваясь к странному гудению в голове и заодно соображая, кто больше прав. Рыжий говорил уверенно, и у путешественника во времени мелькнула страшная догадка:
– Скажи-ка, любезный, какой нынче год?
– «Любезный»?! Неужели, действительно, из Благородных? Сейчас одна тысяча восемьсот восьмидесятый. Пятое февраля, если тебе интересно.
Еще как интересно! Что же получается, сорок лет долой?! Брысь почувствовал себя беспомощным бумажным корабликом. (Видел однажды, как мальчишки делали такие из тетрадных листов и отправляли в плавание по ручейкам – как кораблики ни сопротивлялись, их уносило течением или затягивало в водовороты, где они исчезали навсегда. Неужели, и ему не суждено выбраться?!)
От печальных размышлений оторвал Рыжий:
– А что это на тебе за веревочка? Не жмет?
На дурацкий вопрос не сведущего в придворной моде кота Брысь отвечать не стал. К тому же ошейник был пока единственным «свидетелем» его придворного прошлого и памятью о принцессе Марии.
Поднявшись с каменного пола и отряхнувшись от пыли, он с радостью увидел, что лестница все та же, с причудливым узором чугунных балясин. Бросив Рыжему короткое «прощай», Личный Кот занес лапу над первой ступенькой и … остановился. А вдруг о нем давно забыли? Или его место занял другой? За сорок лет могло смениться даже несколько царских любимцев! Наверное, стоило сначала разведать обстановку да и перекусить бы не мешало!
– Послушай, а мыши у вас тут есть?
– Как не быть! Хотя во дворе их больше!
Эрмик показал выход через разбитое подвальное окошко.
