на валуне в ночной рубашке либо восхищающейся собственным отражением в воде». Заметьте, его сравнение отсылает не к мифу о Нарциссе, а к его довольно сниженному использованию в форме рекламы в тех самых журналах, для которых писал Воннегут. Разгромная рецензия не случайно появилась именно в «Нью-Йоркере» — там никогда не напечатали бы столь банальное рекламное объявление. Но, имея за плечами успех «Бойни номер пять» и других романов, автор уже мог подтрунивать и над собой, и над искусством писать рассказы в своем обращении к читателям «Табакерки из Багомбо».
И в романах, и в короткой прозе Курт Воннегут стремился к ясному и предельно понятному стилю, — это было своего рода наследие его студенческой журналистики и работы в отделе по связям с общественностью крупной корпорации. В его произведениях читатель сталкивался с просторечиями, не встречавшимися на страницах художественных произведений со времен Марка Твена, стилем, который попытался выкорчевать холодный рассудок модернизма. В «Вербном воскресенье» (1981) Воннегут намекает, что даже перевод Евангелия можно улучшить, если вдуматься, как на самом деле могли разговаривать евреи. Речь идет об одной беседе Иисуса, в которой Иисус отвечает Иуде, упрекнувшему его в растрачивании ценного масла, которое можно было бы продать ради пропитания нищих. В Библии Господь отвечает: «…ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете»[4]. По мнению Воннегута, тут налицо стилистические огрехи евангелистов, или по меньшей мере скверный перевод на английский, который позволяет богачам цитировать Иисуса, игнорируя потребности общества. Курт также предлагает читателю рассмотреть контекст. У Иисуса выдался тяжелый и долгий день, он знает, что его предаст ученик, заделавшийся вдруг самым что ни на есть праведным, и что его ждут поругание и распятие. Что он может сказать? А что бы сказали в сходных обстоятельствах Авраам Линкольн или Марк Твен? «Не тревожься об этом, Иуда. Бедных останется немало и после того, как меня не станет». Такова красота и эффективность простого языка. Иуду пожурили, но так, что он не чувствует себя «чем-то, налипшим на подошву» — еще одно излюбленное просторечие Воннегута. И истина ясно отражена.
В эпоху Курта Воннегута, в столетие, которое часто называют «американским веком», те же истины несли в себе культура и ценности, пропагандируемые со страниц популярных журналов. И — подумать только! — они сформировали целых три поколения успешных писателей! В начале двадцатого столетия юнец из Сен-Поля по имени Фрэнсис Скотт Фицджеральд прочитал уйму популярных журналов в роскошной гостиной родительского дома. Отправляясь в колледж, он видел себя будущим драматургом, но в конечном итоге стал писателем и печатал свои рассказы в «Сэтерди ивнинг пост» (в то время эти публикации принесли ему больше славы и денег, чем «Великий Гэтсби»). В сороковые годы другой юноша, на сей раз из глубинки Пенсильвании, с упоением читал, лежа на ковре, «Нью-Йоркер». На журнал подписывалась его мать, которая надеялась писать прозу в стиле этого журнала и сама продавать в него рассказы. Ее сын, Джон Апдайк, хотел стать карикатуристом. Но догадайтесь, чей рассказ (и не один) напечатали в «Нью-Йоркере»? Между Фицджеральдом и Апдайком был (в тридцатые годы) Воннегут, который, вернувшись из школы, мог взять свежий номер «Сэтерди ивнинг пост» и провести мирные полчаса за чтением одного из многих напечатанных в нем рассказов. Иногда он отмечал какой-нибудь для отца, и позднее семья обсуждала прочитанное за обедом. В предисловии к «Табакерке из Багомбо» Курт описывает это не только с ностальгией, но и с любовью. Это воспоминания о давно утраченном мире, однако они обладают огромной силой: прочитанное тогда в «Пост» словно бы наметило тот жизненный путь, которым он пойдет после колледжа, после войны, после университета и после работы специалистом по связям с общественностью в «Дженерал электрик».
Этот длинный перечень «после» предваряет литературную карьеру, которая целиком поглотила писателя в пятидесятые годы и затянулась вплоть до 1963 года. За эти годы он опубликовал четыре романа: «Механическое пианино», «Сирены Титана», «Матерь Тьма» и «Колыбельная для кошки», и ни один из них не принес ему достаточно средств, чтобы хватало на жизнь. Кормить семью ему помогали рассказы, печатавшиеся в самых разных журналах; они разнились по тематике, однако все были рассчитаны на среднеамериканского читателя. Наиболее часто его произведения печатались в «Кольерз» и «Сэтерди ивнинг пост» — еженедельных изданиях, которые могли бы заинтересовать всех членов семьи. В каждом номере этих журналов наряду с тематическими статьями по самым разным вопросам — от страхов «холодной войны» и историй о знаменитостях, от повседневных экономических проблем до новостей из мира науки — публиковалось пять или шесть рассказов на те же темы. В типичной американской семье того времени обычно было двое детей, и Курт Воннегут умел завладеть вниманием каждого члена семьи. С 1952 по 1956 год в «Пост» вышло по меньшей мере четыре рассказа, в которых фигурировал руководитель школьного оркестра Джордж М. Гельмгольц, который пытался найти и зачастую (но не всегда) находил решение проблем своих юных учеников. Последняя история про Гельмгольца появилась в 1959 году, в ней дирижера поставил в тупик интерес его учеников к новомодному феномену IQ. Литературным агентам больше всего понравился вариант, который включен в данный сборник под названием «Песня для Сельмы», но журнал, объем полос которого под художественную прозу уже сокращался, отказался от публикации, поскольку как раз эта версия (из трех предложенных) не укладывалась в новые, более жесткие рамки. Не случайно, что в романе «Сирены Титана» (1959), который в то время писал Воннегут, он вывел Гельмгольца и одного его недавно ушедшего на пенсию коллегу в качестве уже знакомых типажей — получились эдакие «два персонажа “Сэтерди ивнинг пост” в конце пути». Но в предшествующие годы рассказы о вдумчивом, заботливом руководителе оркестра утешили многих одиноких и непонятых подростков.
Также «Кольерз» и «Пост» публиковали рассказы Воннегута, в которых главными героями были супружеские пары. Иногда это были счастливые браки, иногда нет, но всегда находился кто-то третий, благодаря кому в семье воцарялся мир. Миротворцем мог оказаться консультант по инвестициям или коммивояжер, продающий противоураганные окна, — словом, типичный житель американского городка 1950-х годов. Если любовная линия получалась особенно крепкой, литературный агент предлагал рассказ в популярные журналы для женщин — «Лейдиз хоум джорнал», «Редбук» или «Космополитэн». Последний «не всегда был пособием по сексу», напомнил Воннегут журналисту Майклу Фельдману в 1999 году, когда тот брал у него интервью для радиопрограммы «Много же вы понимаете». В том же интервью Курт признался, что «может писать и для
