«Никто никогда не догадается, что это один из самых знатных британских аристократов», — с ужасом думал Лерой. Но он счел за благо промолчать, зная, что за дружелюбием лорда Дейнсбери скрывается ужасное упрямство.
Перед отъездом Майкл отдал несколько распоряжений своему дворецкому.
— Если кто-нибудь станет спрашивать обо мне, вы должны сказать, что я уехал из города. Вы не знаете, куда именно, но полагаете, что куда-то на Север Англии.
—Я понимаю. Ваша светлость не желает, чтобы кто-либо поехал следом?
— Именно. И позаботьтесь, чтобы никто из слуг не отвечал на вопросы обо мне.
Затем он перекинулся несколькими словами со своим секретарем, велев ему отказаться от всех приглашений, и уточнил:
— Я ведь держу минимальный штат слуг в замке, не так ли? А то окажется, что приеду — и найду там пустой дом.
— Ваша светлость, вы платите жалованье неким мистеру и миссис Брукс, так что можете быть уверены — замок не совсем заброшен.
Заехав за Вином, Майкл увидел, что друг подошел к выбору одежды совершенно иначе. Он оделся чрезвычайно нарядно, словно бросая вызов судьбе. Его сюртук и цилиндр были безупречно элегантны.
— Святые небеса! Дейнсбери! — воскликнул Вин, оглядывая Майкла. — Что это за штука у тебя на голове?
— Это моя широкополая фетровая шляпа. Ты что, прежде не видел таких?
— Слава Богу, нет. И я буду стараться отводить взгляд, чтобы больше никогда ее не видеть. Надеюсь, ты не ожидал, что и я оденусь так же? Люди подумают, что ты мой камердинер.
— Чепуха, Вин. Ты одеваешь своего слугу гораздо лучше!
Смеясь, они забрались в дилижанс. Их камердинеры следовали за ними в фургоне с багажом.
Был чудесный день, и молодые люди находились в прекрасном настроении. Каждый из них, покидая Лондон, оставлял позади свою проблему.
Пообедать друзья остановились на деревенском постоялом дворе. Они устроились за столом на свежем воздухе, наслаждаясь солнцем и чувством свободы. Пара посетителей уставилась на них с любопытством и удивлением.
— Это из-за твоего наряда, — пробормотал Вин. — Я говорил тебе, все подумают, что ты слуга. Вот они и удивляются, что мы едим за одним столом.
— Да, милорд, — усмехнулся Майкл.
«Как же все-таки вкусна деревенская еда и деревенский эль», — подумал он.
Завершив обед, они еще часа два тряслись в дилижансе, любуясь открывающимся за окнами пейзажем.
Наконец они увидели замок — точнее, его силуэт на фоне неба. Его окружал сад, позади виднелся лес. Во всем этом Майклу почудилось какое-то неведомое ему прежде очарование.
— Это твой замок? — спросил Вин.
—Да, это и есть мой замок, — подтвердил Майкл. Он почувствовал некую гордость, произнося эти два слова — «мой замок».
— Он очень красивый, — заметил Вин.
—Да, красивый. Давай остановимся на минутку.
Майкл окликнул кучера, тот остановил лошадей, и они вышли из дилижанса, чтобы осмотреть окрестности.
Судя по всему, они остановились у деревни, которая и называлась Хеджворт. Это было маленькое селение с одной-единственной улицей, которая заканчивалась большим каменным домом, окруженным множеством буйно цветущих растений, поражающих взгляд разнообразием нежнейших оттенков. Граф мысленно обрадовался тому, что на нем была скромная одежда, поскольку в этом месте роскошный наряд Вина выглядел несколько неуместным.
Внезапно до него донесся молодой девичий голос, разливающийся в прозрачном воздухе:
Там, где вьется чистая речка,
Мы с любимым вдвоем бродили.
Сладко билось мое сердечко,
О любви мы с ним говорили.
— Дорогая, — шептал мне милый, —
Будем вместе мы до могилы.
Не найдется на свете сила,
Чтоб с тобою нас разлучила.
Майкл стоял не шелохнувшись, очарованный чистотой голоса девушки. Он никого не видел, но голос доносился откуда-то слева, где протекала небольшая речушка, окаймленная плакучими ивами, склонившимися к самой воде, и камышом, пронзающим водную гладь. Майклу показалось, что прекраснее места он никогда не видел. Приблизившись к берегу, он увидел девушку в темно-синем платье, которая стояла на коленях у самой воды и срезала камыш. Майкл осознал, что есть в этом мире нечто более очаровательное, чем столь дивный уголок природы. Он не мог подробно рассмотреть ее лицо, но успел заметить, что она очень хорошенькая, с нежными щеками цвета персика со сливками, а из-под белого чепчика у нее выбивается прядь золотистых волос.
Что ж, по-прежнему речка вьется,
Только я не знаю покоя.
Сердце больно, с тоскою бьется,
Я одна брожу над рекою.
Девушка допела свою грустную песню и молча продолжала работу, не подозревая о том, что кто-то наблюдает за ней, и уж тем более не догадываясь о впечатлении, которое она производит на этого наблюдателя.
Майкл разглядывал ее, удивляясь, насколько она свежа и естественна. Она была самым прекрасным существом, которое он когда-либо видел. На лице графа промелькнула радостная улыбка. Ему определенно понравится жить в деревне!
В этот момент девушка наклонилась вперед, чтобы дотянуться до камыша, но он рос слишком далеко. Она снова попыталась ухватить стебли, еще ниже наклоняясь над водой.
— Эй! — окликнул ее Майкл.
Пытаясь предотвратить неминуемое падение девушки и одновременно бросаясь ей на помощь, Майкл вовремя успел подхватить певунью за талию.
— Все в порядке! — воскликнул он. — Я поймал вас.
— Ой! — ошарашенно вскрикнула девушка.
Граф сделал шаг назад и потянул ее следом. Она схватила его за плечи, стараясь удержаться на ногах, но Майкл потерял равновесие и упал на спину, увлекая девушку за собой. От резкого толчка ее чепец слетел. Пушистая копна светлых волос, рассыпавшихся по плечам и спине до самой талии, казалась бесконечным золотым водопадом, сверкающим в солнечных лучах. Девушка рассмеялась, и этот смех показался очарованному Майклу таким же золотистым, как и ее волосы. Он, словно музыка, звенел и переливался в пронизанном ярким светом воздухе.
— Спасибо вам большое, — сказала девушка, поднимаясь на ноги. — Я действительно чуть не упала в воду.
— Это было бы ужасно! — с нарочитым пафосом произнес Майкл. — Я так рад, что смог спасти вас. Но приношу свои извинения, что сделал это так неуклюже.
— О, это не имеет значения, — весело отозвалась она. — Я довольно долго живу в деревне, и беспокоиться о том, что время от времени здесь можно споткнуться и даже упасть, не приходится.
После манерных капризов элегантных лондонских дам эти слова прозвучали для Майкла музыкой.
