— Пойду побегаю, — говорю я, поднимаясь из-за стола.
— Хорошо, только не долго, — отвечает мне мать.
— Мам, ты же знаешь, мне нужно подготовиться к сезону. А он начинается через два месяца.
— Ладно, только будь осторожна. Мне не нравится, когда ты бегаешь по ночам.
— Со мной все будет в порядке, — говорю я, целуя ее в щеку, прежде чем выйти из гостиной.
Поднимаюсь по лестнице и сворачиваю налево, прежде чем остановиться у двери Джоша и легонько постучать.
— Уходи, — кричит он.
— Это я.
— Заходи.
Парень лежит на своей кровати, подбрасывая мяч к потолку.
— Неужели так плохо, что твой кузен будет жить с нами?
— Ты его не знаешь. Он — придурок. Во время тех редких случаев, когда мы навещали нашу сумасшедшую семейку, Арт всегда проделывал со мной какую-нибудь жестокую шуточку. Помню, как однажды он приклеил мои руки к волосам суперклеем, пока я спал.
Я хихикаю.
— Ничего смешного, Син. Мне пришлось постричься почти на лысо. Из-за этого меня безжалостно дразнили.
— Да ладно, вы же были совсем детьми.
— Вместе со своими тупыми дружками он как-то привязал меня к дереву и оставил одного. Нормальные дети так не поступают. Арт — псих во всех отношениях. Я был очень рад, когда мы перестали их навещать.
— Может, он изменился. Просто дай ему шанс.
— Не хочу я давать никаких шансов.
— Но мне ведь дал.
— Это другое. В тебя влюбился мой лучший друг.
Вот упрямый.
— Ну, как сказал твой отец, чему быть, того не миновать.
— Не напоминай.
— Я на пробежку. Спокойной ночи.
Я направляюсь в свою комнату. Спальня мамы и Рики находится по правую сторону лестницы, а ванная, бельевой шкаф и наши с Джошем комнаты — по левую. На первом этаже располагаются кабинет Рики, свободная комната, которую займет Арт, кухня, гостиная и столовая, а также полностью оборудованная ванная комната. В подвале тоже есть маленькая ванная и стиральная машина с сушилкой.
Я занимаюсь легкой атлетикой практически с детства, но по-настоящему преуспела только на втором году старшей школы. В тот год мне удалось выиграть чемпионат штата. Я получила признание, а также стипендию для обучения в Лексингтонском университете штата Калифорния. Тревор подал документы туда же, и еще в пару университетов неподалеку, чтобы мы могли проводить время вместе.
Я занимаюсь бегом на дистанции в сто, двести и четыреста метров. И в этом году снова планирую победить.
Я переодеваюсь, меняя спортивные штаны на леггинсы, и надеваю толстовку. Затем засовываю ноги в кроссовки и спускаюсь вниз, прежде чем выйти через парадную дверь.
Оглядываю площадь земли в сто гектаров, которую мы используем для выращивания картофеля, пока делаю на крыльце короткую растяжку.
Когда мы только сюда переехали, я ничего не знала о фермах, выращивающих картофель, но быстро влюбилась в этот процесс и теперь каждый год добровольно помогаю Рики со сбором урожая.
В апреле я снова предложу свою помощь в посадке картофеля. Сбор урожая начнется в конце августа и до ноября, но в то время я уже буду учиться в университете.
Справа от дома стоят еще два здания, а слева — поля. В одном из них сушится картофель после сбора. А другой используется для хранения урожая в зимний период времени. Когда Рики получает заказы из продуктовых магазинов, я помогаю ему промыть и упаковать картофель. Моя мать отлично разбирается в математике, так что отвечает за бухгалтерию.
Я заканчиваю с растяжкой, а затем начинаю бег, переходя на ровный быстрый темп.
Глава 4
Арт
— Вы первый посетитель Кайла с тех пор, как он сюда попал. Могу я узнать ваше имя?
— Я Арт, его сын, — отвечаю, следуя за медсестрой дальше по коридору.
— А меня зовут Октавия. Я старшая медсестра этого крыла. Когда мне сказали, что к Кайлу пришел посетитель, я должна была убедиться в этом собственными глазами. Хоть ваш отец и обладает некоторыми когнитивными способностями и может немного говорить, он редко на что-то реагирует, поэтому вам не стоит себя обнадеживать.
Для меня надежда сродни фантастике. Ее просто не существует. Потому что, если бы существовала, я уже был бы мертв.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Даже не знаю, что делаю здесь.
Казалось, я просто обязан навестить отца перед отъездом в Северную Каролину, словно это была последняя возможность его увидеть.
— Ну, вот мы и на месте.
Заглядывая в открытую дверь, я вижу фигуру, сидящую на стуле лицом к окну. Комната лишена жизни и цвета. Нет ни картин или семейных фотографий, ни вазы с цветами на крошечном столике возле огромной кровати. У деда полно средств, чтобы поместить отца в высококлассный центр, но, очевидно, он предпочитает не тратить их на сына.
Отчасти, мне хочется вбежать в комнату, как потерявшийся ребенок, и крепко обнять отца. С другой стороны, я готов с ним драться, пока буду кричать о том, насколько он жалок. Отцу давно следовало поставить на место мать и деда. А он даже не осознавал, какой властью обладал над ними.
— Входите. Кайл, может, никак этого и не покажет, но я уверена, что он будет очень рад вас видеть.
Я переступаю через порог.
Блядь, надо просто развернуться и уйти.
«Нет! Соберись и взгляни ему в глаза».
Я хватаю стул, стоящий справа от двери, и медленно подхожу к отцу. Затем ставлю стул прямо напротив отца и сажусь. Волосы у отца почти белоснежные, а глубокие морщины испещряют лицо, шею и руки.
Когда тем утром я нашел безжизненное тело Коула, плавающим в бассейне, несчастный случай спровоцировал цепную реакцию отчаяния и горя. И я бы отдал все на свете, лишь бы повернуть время вспять. В моей голове вновь и вновь проигрывается момент, когда брат сражался за свою жизнь, и в каком он находился ужасе.
Я продолжаю гадать, какой была его последняя мысль. Думал ли Коул обо мне? Звал ли меня к себе?
В момент его последнего вдоха я находился под кайфом, трахая какую-то безликую суку.
«Боже, ну почему? Почему? Я так хочу умереть. Клянусь, что не могу больше жить с этой болью. Она сводит меня с ума».
Мой отец не признает меня, хотя я этого и не ожидал. Его взгляд направлен чуть выше моей головы, а мышцы вокруг рта расслаблены.
— Ты узнаешь меня?
Тишина.
— Посмотри на меня.
Ноль реакции.
— Тринадцатое августа, — говорю я. Это дата смерти Коула.
Отец медленно фокусирует на мне свой взгляд, и я вижу в нем искру узнавания. В его глазах блестят слезы, прежде чем они скатываются вниз по щекам.
— Тебя никогда не было рядом, а следовало бы.
Начинаю рыдать, как девчонка, потому что не могу контролировать свои эмоции.
— К черту тебя, ее и меня туда же. Мы его подвели. Это нам сейчас нужно лежать в гробах.
Отец открывает рот, пытаясь заговорить, но из него вырываются лишь неразборчивые звуки.
— Что ты пытаешься сказать?
— Прости, — говорит отец надломленным, едва слышным голосом.
Я наклоняюсь вперед и обхватив руками его лицо, смотрю ему прямо в глаза.
— Твои извинения не вернут Коула обратно! — повышаю я голос.
Каждый из нас справляется со смертью Коула по-своему.
Моя мать решила притворяться, что его никогда и не существовало, отец прячется внутри своего собственного разума, а я пытался покончить с собой.
По отцовским щекам все быстрее катятся слезы.
Я убираю руки с его лица и откидываюсь на стуле, вытирая свои собственные.
— Не знаю, вернусь ли когда-нибудь, чтобы снова тебя увидеть, папа. Я переезжаю к Рики на некоторое время. А после, кто знает. Прощай, — и выхожу из комнаты, не оглядываясь.
***
Выйдя из здания, я запрыгиваю на свой мотоцикл и мчусь по направлению к Северной Каролине. Холодный воздух хлещет меня по лицу, пока я проезжаю километр за километром. Моя дорогая мамочка уже позаботилась о том, чтобы мои вещи доставили в дом дяди. Я даже не попрощался с ней перед тем, как уехать. Ее машина стояла в гараже, что казалось удивительным. Настолько было редкостью видеть мать дома в пятницу вечером. Видимо, она хотела сыграть свою родительскую роль и проводить своего сына. Дед еще несколько раз пытался уговорить меня переехать к нему. Старик боялся, что Рики настроит меня против него, однако я отказался.
