Мы слышали об авторах, приехавших к нам в университет. Читали их стихи, даже некоторые переписывали в блокноты. На вечеринках под гитару пели песни, даже не зная авторов слов…
Со сцены выступали мужественные люди. Они объехали всю нашу великую страну, читали свои произведения на стройках и фермах, в воинских частях и даже в колониях, заключенным. Вдруг к микрофону выходит очень худощавый мужчина в возрасте и монотонно без амплитуд и громкости читает:
Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты как природа сама,
Я люблю тебя больше свободы,
Без тебя и свобода тюрьма!…
Зал замирает, вслушиваясь в каждую строчку. Переживает, вздрагивает, всхлипывает. Монотонная речь грустного человека прерывается вдохом, и вновь негромкая монотонная речь:
Ты несчатна? Ты просишь участья?
Бога просьбами ты не гневи!
Я люблю тебя больше счастья!
Я люблю тебя больше любви!
Тишина. Поэт опускает руки. Тихо идёт к своему месту. Зал, словно спящий монстр, пробуждается постепенно. Сначала захлопали в первых рядах. Потом подхватили остальные. Зал встал в овациях. Дальнейшее чудо описать невозможно. Обаяние гениального человека охватило эйфорией всех присутствующих. Два часа поэзии, прекрасной и необычной, простой и непонятной, вдохновляющей и трогательной. Евгений Евтушенко жил на сцене своими произведениями, проживал сердцем каждую строчку, каждый стих… Он настоящий, искренний, очаровательный и непревзойденный. Мастер рифмы и чеканщик слова. Драматург эмоций и ребёнок «оттепели». Поэт от природы и властитель человеческих отношений… Его уважали и любили, отвергали и вычёркивали, списывали со счетов и пытались сломать, но его поэтический феномен ломал стереотипы и лекала…
Его стихи уникальные и непростые, правдивые и несчастные, трусливые и героические… В этом отражение жизни самого поэта, его творчества, любви и бессмертия…
Сегодня его не стало… Но он остался в наших сердцах. Его стихи, переписанные мелким почерком в потёртых блокнотах, останутся с нами навсегда. Евгений Евтушенко записал своё имя в ряд классиков мировой поэзии.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
Солнечный круг…
Как бы это странным не казалось, но мне в детстве очень хотелось поступить в музыкальную школу. И вот в третьем классе мама отвела меня на экзамены. В коридоре около преподавательской столпились мальчишки: человек пять-шесть. Культурно мы заняли очередь. Вызывали по одному. Весь экзамен длился минут десять. Просили спеть песню и угадать ритм, да несколько ноток пропеть.
Я подготовил красивую песню. Но конкурсанты-мальчишки все дружно, как будто сговорились, пели «Солнечный круг, небо вокруг…». Подошла моя очередь. Коленки немного дрожали. Наступила минута для исполнения песни и по инерции я запел: «Солнечный круг, небо вокруг…». Преподаватели сидели серее серой тучи, видно, им так надоело слушать одно и тоже, что быстро отбарабанив ритм, и дав мне услышать несколько нот, они отправили меня восвояси.
Так я получил от ворот поворот. Домой с мамой мы возвращались грустными. Она пошла на работу. А через пару часов я снова пошёл на экзамен только в другую музыкальную школу. Оказалось, что директор у мамы был знаком с руководителем этого учебного заведения, а увидев маму без настроения, решил помочь нашему горю.
Преподаватели были в хорошем настроении. Экзамен начался. Меня попросили простучать предложенный ритм. Потом пропеть несколько нот и угадать нотки сыгранные на пианино. Всё шло хорошо. У меня получалось. Но вот председатель комиссии предложил мне спеть мою любимую песню акапельно. Я собрался с мыслями и запел: «Солнечный круг, небо вокруг…». Такого дружного смеха я не слышал никогда. В кабинет начали заглядывать проходящие мимо преподаватели. От своего исполнения и мне хотелось рассмеяться.
Меня приняли в музыкальную школу с испытательным сроком. Разочарование в моём рвении научиться играть на баяне наступило после трёх лет обучения. Окончив школу, я так и ни разу больше к музыкальному инструменту не притронулся. Но знание музыкальной грамоты мне помогает в жизни очень часто.
Первый ряд
Однажды мы с ребятами поехали в Санкт-Петербург на научно-практическую конференцию. Поселились в хостеле на Невском проспекте. Погода была подстать северной столице. Гуляя по красивым мостикам и аллеям, мы заглядывали в музеи. Промокнув до нитки, мы забирались в тёплые кафе и с насаждением пили чай под рокот дождя. А потом снова упоенно восхищались городом Петра.
Вечером, возвращаясь в гостиницу, мы наткнулись на небольшой театр. Предложение скрасить вечер творческим спектаклем очень известной труппы вызвало неоднозначную реакцию. Наша группа разбилась на две части. Одна пошла отдыхать в гостиницу, а вторая, вместе со мной, ринулась штурмовать кассы.
Но нас ждало разочарование, билетов на спектакль не было. Сначала промелькнула мысль: «Чему быть, того не миновать!», но чуть позже мы обратились к билетершам с просьбой пустить на спектакль. Видно наш вымученный (после целого дня блуждания по городу) вид произвёл на женщину жалостливое впечатление. Она отвела нас в сторону и сказала: «Приобретёте программку, посажу вас в зрительный зал». Мы с радостью купили буклеты о спектакле за полтинник, быстро переоделись, и наша спасительница отвела нас на первый ряд и усадила в самом его центре. Такого мы не ожидали. Скоро слева и справа от нас стали заполняться места. Скажу так, что мы очутились среди очень богатых людей. Рядом со мной сидел паренек с огромным золотым перстнем в лощёном пиджаке от Армани, в туфельках, которые стоят столько же, сколько стоили все билеты в этот театр. Но главным его атрибутом была очень высокая красотка, с очень длинными ногами, на очень больших шпильках, очень глубоким декольте, огромной грудью. На их фоне мы выглядели очень тускло и неубедительно, как белые вороны.
Начался спектакль. Паренёк, от которого пахло перегаром и дорогим одеколоном, быстро уснул. Его красотка уткнула своё красивое личико в дорогущий айфон, и всё представление, монотонно работая челюстями, выдувала из жвачки пузыри. Её культура поведения резко отличалась от всех остальных, дерзкая и вызывающая.
Мы с наслаждением любовались игрой актёров. Спектакль был потрясающим, и для нас промелькнул как одно мгновение, на одном дыхании. Зал приветствовал финал и актёров стоя. Наша парочка быстро улизнула, видно торопясь в гардероб, чтобы избежать очереди. Мои ребята с восхищением говорили об игре актёров, взахлёб пересказывая одну сцену за другой.
На выходе из зала нас ждала дорогая для нас билетёрша, подарившая нам прекрасный и незабываемый вечер. Она быстро отвела нас к нашим вещам, мы оделись, поблагодарили благотворительницу.
Долго делились эмоциями об увиденном. Дорога до хостела оказалось не такой долгой. Вот так за пятьдесят рублей мы попали в храм искусства и оказались среди очень больших «любителей» театра.
Доверие
Получаю сообщение: «Срочно, кто может, помогите. В результате ликвидации кинологического питомника будут усыплены двадцать очень умных немецких овчарок. Звоните по телефонам и спасайте животных… Перешлите это сообщение всем друзьям и знакомым». Откликаюсь. Делаю один звонок, другой, телефоны молчат. Проходит пара минут и мне сообщают, что все мои деньги с телефона сняты неизвестными абонентами. Весело? Хотел сделать доброе дело, пристроить собачку…
Как можно после этого кому-либо доверять? У людей пропадает вера во всё святое и хорошее. Машинально ты предполагаешь, что какой-то негодяй тебя собирается облапошить… Доверие к людям в современной России исчезает…
Один очень хороший учитель во время прогулки по Москве со своими учениками провёл очень интересный эксперимент. Купили книгу Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». На Малом Арбате дети попытались подарить эту книгу прохожим, просто так. Вы думаете, им это удалось? Два часа от них люди шарахались, думали, что в этом действие есть какой-то подвох. Недоверие людей к детям вызывало определённый страх. Книжка так и осталась в руках у школьников. Они, расстроенные и усталые, вернулись к своему учителю.
Наставник не поверил рассказам детей, взяв книгу, решил сам вручить её на той же улице. Он предлагал книгу молодым и пожилым людям, музыкантам и актерам, художникам и продавцам. Но все от неё отказывались, боялись даже взять её в руки, думая о негативных последствиях. После нескольких часов мытарств и разочарования в людях преподаватель с книжкой вернулся к детям. Что делать? Неужели в огромном городе такое недоверие друг к другу, неужели обман и подозрение стали главными атрибутами нашей жизни. А как же взаимопомощь, взаимопонимание, моральная поддержка?
