Тенденциозность произведения наглядно проявляет себя в художественном оформлении. Первый том украшен традиционной для ленинских многих лет фотографией мудрого вождя, благодетеля народов. На обложке второго тома — изображение полубезумного революционера незадолго до смерти. Видимо, такой была эволюция взглядов Волкогонова по отношению в объекту описания”.
Резко отрицательную оценку волкогоновскому “Ленину” дал публицист Леон Оников 20 августа 1994 года в “Правде”, опубликовавший свою рецензию под заголовком: “Когда лают на слона, он кажется более великим”. Общий вывод публициста о двухтомнике однозначен: “несмотря на шумный анонс, гора, как говорится, родила мышь. К тому же очень серую и опасную. Тем, прежде всего, что Волкогонов фактически ставит знак тождества между Лениным и Сталиным, а значит, и сталинщиной”.
Что касается первоисточников, которыми так кичился генерал, то даже арифметически доказывается “бесчестность Волкогонова, а его угроза низвергнуть Ленина какими-то замурованными, неведомыми доселе документами, рассчитана на простачков. Возьмем главы,— продолжал Оников,— относящиеся непосредственно к Ленину, его деятельность “периода революции и гражданской войны”. В них содержится аж 520 ссылок на источники. Из них архивных, неопубликованных — 152, а давно опубликованных, известных — 368. Теперь посмотрим, что представляют собой “неопубликованные”. Записка Андропова в ЦК от 1975 года о сносе дома Ипатьева в Свердловске (причем тут Ленин?). Доклад Берия Сталину (1949 г.) о высылке из Закавказья “всяких турков” в Сибирь. И бытовые детали о ремонте квартиры Ленина, частота его пульса после ранения и подобные же банальности... Таким образом, новые документы, которые... вынесены на свет Волко- гоновым, получившим доступ к ним на правах придворного летописца, ничего принципиально нового к облику Ленина не добавляют”.
Осуждая “откровенно злобную тональность” всей книги Волкогонова, позор его трактовки “кровей” Владимира Ильича с материнской стороны, безнравственность назойливого повторения того, что Ленин “русских обзывал дураками, лентяями” (как будто нельзя найти подобных высказываний у Салтыкова-Щедрина, Радищева, Горького, Шаляпина, Бунина и других патриотов России), Л. Оников в заключений пишет, адресуясь к генерал-философу: “Обнаженная безнравственность автора книги “Ленин” видна из того, что, прикидываясь верующим, на деле он поступает как антихрист. Христианин не может так поступать. Волкогонов публикует в книге страшный снимок Ленина — обезумевшего от неизлечимой болезни человека. Христос исцелял больных, слепых делал зрячими, избавлял от проказы, падучей, бесноватости, взывал к состраданию. А вы? Выносите на публичный показ смертельно больного человека. Позорище! Как может нормальный человек глумиться и наслаждаться чужим страданием?”.
К этому справедливому негодованию надо добавить, что “страшный снимок” больного Ильича был сделан Марией Ильиничной только для себя и самых близких и никогда не предназначался для обнародования. Волкогонов поступил низко, похитив и опубликовав глубоко интимное из личного архива Ульяновых.
Я солидарен с критикой Л. Ониковым волкогоновского тезиса о том, что Владимир Ильич будто был “человеком антигуманного склада”, сторонником массового применения насилия против врагов Советского государства, и другими положениями его рецензии в “Правде”. Тем не менее она носит обобщающий характер. Но опус Волкогонова так густо усеян ошибками, измышлениями и клеветой, что необходим разбор каждой его главы. И на поверку выясняется, что на рынок выброшена самая лживая книга о Ленине. Особое внимание мною будет уделено первой части, которая имеет прямое отношение к симбирскому периоду жизни Ульяновых.
Не зная броду не суйся в воду
Первая глава двухтомника “Ленин” Д. Волкогонова разбита автором на шесть частей, первая из которых названа “Семейной генеалогией” и начинается она краткой характеристикой Симбирска — “глубоко провинциального городка”, ставшего “колыбелью будущего отца русской революции и основателя первого в мире социалистического государства”. Насколько примитивно делает это дважды доктор наук, видно из первой же фразы: “Губернские ведомости” Симбирска в конце прошлого века (когда именно? — Ж. Т.) сообщали, что в 1897 году в городе насчитывалось сорок три тысячи жителей, в том числе 8,8 процента — дворяне, 0,8 процента духовенство, 3,2 процента купцы и почетные граждане, мещане — 57,5 процента (с. 40).
Спрашивается, зачем “пудрит мозги” читателям автор, сообщая эти, никому ненужные цифры? Ведь Владимир Ульянов родился в 1870 году и данные о Симбирске надо было приводить за этот, а не 1897 год, когда он находился в далекой сибирской ссылке. Сведения за 1870 год содержатся в книге “Великое начало” Ж. Трофимова (М., 1990).
Надуманным является и утверждение Волкогонова о том, что после основания (1648 г.) Симбирск “скоро превратился в типичный тихий провинциальный российский городок”, и в этом, мол, “крохотном городке” жизнь текла “спокойно, неторопливо, без потрясающих новостей” (с. 41). Во-первых, Владимир Ульянов родился не в каком-то мифическом “крохотном городке”, а в губернском городе, который по уровню социально-экономического и культурного развития превосходил многие другие губернские центры России 1870-х годов. Во-вторых, Симбирск не мог стоять в стороне от жизни страны и в своей истории испытал немало политических потрясений, в том числе наступления отрядов С. Разина и Е. Пугачева, переживал и все последующие события вместе со всей Россией. Что касается “новостей”, то во времена жизни в Симбирске Владимира Ульянова они поступали из столиц по телеграфу, и семья Ульяновых узнала, например, об убийстве народовольцами Александра II 1 марта 1881 года уже через несколько часов после этого события[8].
Процитировав из I тома “Биографической хроники В. И. Ленина” строки о появлении на свет вождя и сведения о его родителях, Волкогонов замечает: “Вот и все. Остальные сведения о семье нужно по крупицам собирать в двенадцати томах...” Только профаны могут рассматривать “Биохронику”.главным источником знаний о семье Ульяновых. Надо ли удивляться тому, что генерал-философ, цитируя из “Биохроники” сведения о том, что Ульяновы в 1870 году проживали “во флигеле дома Прибыловской на Стрелецкой улице (ныне ул. Ульянова, д. 17а)”, сам-то не представлял, что и в этом случае опростоволосился: на месте “ул. Ульянова” с 1970 года находятся Ленинский мемориал и площадь Столетия со дня рождения Ленина. Совершенно не представляет Волкогонов и облик отчего дома Володи Ульянова и вместо него на 96-й странице приводит фотоснимок несуществующего в Ульяновске здания.
На несведущего читателя рассчитано заявление сановного автора, что к 1970 году на родине Ильича “снесли все!” Надо быть слепым (а Волкогонов бывал здесь в 1980-х годах), чтобы в историческом центре города не заметить такие старинные здания, как бывшие Дома дворянского собрания с находившейся в нем Карамзинской общественной библиотеки, классической и мариинской гимназий, кадетского корпуса, театра, присутственных мест, городской управы, краеведческого музея, дома Языковых, Гончаровых, Минаева, земских управ, чувашской школы И. Я. Яковлева. А Московская (Ленина) и Покровская (Л. Толстого) улицы выглядят сейчас во многом так, как и столетие назад.
Волкогонов слышал звон, что в советское время многие улицы города были переименованы, но Солдатскую нельзя включать в их число, ибо она стала носить имя Минаева еще до Октября 1917 года! Не дано ему знать и то, что снимок, который в книге озаглавлен: “Симбирск — родной город В. И. Ленина. Конец XIX века”, на самом деле относится к 1860-м годам.
Продемонстрировав незнание истории города, в котором сам тоже прожил пять лет, Волкогонов взялся за изложение “своего видения генеалогии семьи Ульяновых” и в первой же фразе сделал трудно объяснимый ляпсус. В самом деле, допустим, что Дмитрий Антонович не знаком с литературой о семье Ульяновых. Но неужели у него такая слабая память, что ничего не запомнил из того, что видел и слышал в июле . 1988 года в пензенском музее И. Н. Ульянова? Ведь тогда в качестве именитого столичного гостя генерал в книге посетителей записал: “Нельзя без волнения прикасаться ко всему, что связано с гением Ленина. Любое посещение такого музея очищает, делает каждого из нас чище и умнее”. Но, видимо, слова эти шли не от чистого сердца и “умнее” автор не стал: ведь экскурсовод музея четко говорил ему, что И. Н. Ульянов и М. А. Бланк познакомились в Пензе, но свадьба их состоялась, когда Илья Николаевич уже служил в нижегородской гимназии, причем, в доме отца невесты, в Кокушкине Казанской губернии! Тем не менее Волкогонов пишет на стр. 43 своей книги о Ленине: “Отец Владимира Ульянова Илья Николаевич женился на Марии Александровне Бланк в 1863 году в Пензе...”
