– Кроме вас, на вечеринке еще были девушки?
– Да. Жена Марко Ольга и еще две бабы.
– Выходит, кто-то из них написал эту записку?
– Уж, конечно, не мужчина, – ответила Лера. – Но Ольгу тоже можно исключить. Остаются Виолетта (она сидела у нас в отделе общественных связей) и Кира Карась из машбюро.
– Как вы думаете, кто из них это сочинил?
Лера ответила не задумываясь:
– Кика.
– Кто такой Кика? – уточнил я.
– Мы так Кирку Карась сокращенно называли. Марко постоянно клеился к ней. Ее вообще-то никто на вечеринку не приглашал. Она недавно из зоны вернулась. Не большое удовольствие с ней общаться, правда? А она откуда-то вынюхала про мероприятие и сама приехала. Вот и отомстила за прошлое.
– Эту записку все читали?
– Конечно. Она по рукам ходила.
– Как же ваш Марко мог допустить, чтобы про него такое читали? Тем более что он ваш бывший шеф? – удивился я.
Для Леры этот вопрос оказался самым трудным. Пряча глаза, она долго подыскивала нужные слова и беспрестанно тыкала кончиком сигареты в пепельницу.
– С ним что-то случилось? – допытывался я.
– Он был не в себе, – уклончиво ответила Лера. – И у его жены началась истерика. Я попыталась объяснить всем, что это ошибка, что писала не я, но… В общем, вечеринка безнадежно испортилась. Все вдруг на меня окрысились. Знаете, как мне стало обидно! Мне ничего не оставалось, как хлопнуть дверью и уехать.
– Вам стало обидно оттого, что был испорчен вечер, или оттого, что все подумали на вас?
Лера подняла на меня взгляд, полный укора.
– Оттого, что никто не заступился за меня. Я даже расплакалась. Никогда не думала, что у меня столько недоброжелателей.
Она на некоторое время замолчала. Я думал о том, что если Лера рассказала мне всю правду, то случай выходил вполне заурядный. Сплетни, шушуканья за спиной и скрытые мысли, если их обнародовать, развалят любой, даже самый дружный коллектив. Потому как отношения в нем складываются в основном из служебного лицемерия.
Но полной уверенности в том, что незнакомая девушка с ходу раскрыла мне всю подноготную, не было.
– Ну что? – спросила Лера, по моим глазам пытаясь определить, какой эффект произвел на меня ее рассказ. – Уже не хотите помочь мне?
– А чем я могу помочь вам?
– Представиться моим бойфрендом.
– Кем-кем?
– Бойфрендом, – повторила Лера и смутилась оттого, что это слово не было мне знакомо. – Ну, так сейчас говорят. Это значит, другом… В общем, парнем, который со мной ходит.
– Вы серьезно?
– А почему бы и нет? В конце концов, я имею право на чистую репутацию.
– А не лучше ли навсегда вычеркнуть этих людей из памяти? – предложил я то, чего сам бы никогда не сделал. Я не привык молча сносить пощечины или плевки.
– Вычеркнуть из памяти? – возмутилась Лера. – Они думают обо мне бог весть что…
– А что они о вас думают? – перебил я. – Это похоже на правду?
– Что – это? – Лера сделала вид, будто не поняла.
– Ну… Потные руки, спущенные штаны…
– Это вас не касается, – холодно ответила она, сняла очки и принялась протирать их платком.
– Значит, – немедленно сделал я вывод, – все поверили в ваше авторство потому, что в записке достаточно правды?
– Не имеет значения, – искривляя губы, произнесла Лера, – много там правды или нет. Истина в том, что записку писала не я! Меня оклеветали, оболгали, и вообще, я понесла моральный урон.
– И теперь вы хотите сатисфакции?
– Да, хочу! – твердо произнесла Лера.
– И крови?
Это слово вырвалось у меня нечаянно, но Лера мгновенно отшатнулась и посмотрела на меня с испугом.
– Что?! Какой крови?
– Это так говорят, – поспешил я исправиться. – Жаждать крови – значит желать мести.
– Типун вам на язык, – сказала Лера, поправляя упавшую на лоб прядь, и неестественно усмехнулась.
У меня в сознании прочно засел «стерлинг», лежащий под сиденьем «девятки». Уж не собирается ли она с его помощью очищать свою репутацию?
– Ну так как? – уже с требовательными нотками сказала Лера. – Поехали?
– Я все еще с трудом представляю свою роль, – признался я. – Что, по-вашему, я должен буду делать?
– Немножко побыть рядом со мной, – с нотками мольбы в голосе сказала Лера. – Неужели это так трудно? С вашего позволения, я буду называть вас на «ты». Но только там, в доме. Вы не возражаете?
– Но ведь меня там не ждут.
– Ну, пожалуйста! Я вас очень прошу! – взмолилась Лера. – Пусть вас не волнует, что вы без приглашения. Мне там выделили комнату – разве я не могу привести туда своего бойфренда?
Это подростковое словечко в устах Леры звучало так нелепо, что мне стало смешно. Я сразу представил себя этаким угловатым прыщавым юношей с наушниками и большим пузырем из жвачки на губах.
– Где этот дом? – спросил я и посмотрел через ветровое стекло вперед, где ровным счетом ничего не было видно.
– По главной улице до колодца, а потом направо. Увидите забор из красного кирпича. Это недалеко…
Наверное, она почувствовала, что слишком многим будет мне обязана, и принялась извиняться:
– Вы меня, конечно, простите. Я не имею права ничего требовать от вас. Просто мне очень, очень плохо, и некому помочь. Я буду вам так благодарна…
И опять: снимет кольцо – наденет, снимет – наденет… Очки она протерла плохо, одно стекло осталось наполовину запотевшим, и оттого Лера немного напоминала кота Базилио.
– Вам придется пересесть в свою машину, – напомнил я, отпуская рычаг ручного тормоза.
«Все-таки я нашел приключение на свою голову! – подумал я, глядя в зеркало на то, как Лера, приподняв полы шубы, обустраивается за рулем «девятки». – И где она эту нелепую шубу выкопала? Сняла со своей бабушки?»
ГЛАВА 4
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СТОНАЛ В ТУАЛЕТЕ
Дом Марко в самом деле был недалеко. Именно таким я его себе и представлял: тяжеловесный двухэтажный особняк из красного кирпича, лишенный каких бы то ни было архитектурных излишеств. Окна первого этажа защищены чугунными решетками с завитушками. По кирпичному забору тянется гирлянда фонарей, которые хорошо освещают фасад. Металлические ворота закрыты наглухо. Автомобили, припаркованные у забора, скрылись под тяжелыми снежными шапками и выдавали себя лишь торчащими из сугробов боковыми зеркалами.
Лера «моргнула» сзади фарами. Я не стал искать место для парковки и остановился посреди дороги как раз напротив калитки. Но как же я мог забыть о лысой резине на «девятке»! Не успел я понять, что поступил неосмотрительно, затормозив слишком резко, как почувствовал уже знакомый толчок сзади. Это неприятное для каждого водителя событие повторялось за последние часы столь методично, что у меня даже не возникло желания зарыть Леру в сугроб. С необычным миролюбием я вышел из машины и с любопытством посмотрел, какой на этот раз след оставила долбаная «девятка» на бампере моего джипа.
– Педаль ужасно тугая, – невинным голосом пояснила Лера, выглянув из окошка.
– Вы случайно не ударились лбом о ветровое стекло? – заботливо спросил я.
– Что вы! – махнула на меня рукой Лера. – На этот счет знаете какая я предусмотрительная! Если вижу, что лечу на какую-нибудь тачку, а тормозить уже поздно, то изо всех сил упираюсь руками в руль и закрываю глаза. А один раз…
Я не стал слушать, какие еще меры предосторожности она предпринимает, тараня чужую машину. Вернулся к джипу и прихватил с собой сумку с документами и мобильником.
Лера выскочила из своей машины раньше, чем я обернулся. Взяла она с собой «стерлинг» или оставила его под сиденьем, теперь осталось невыясненным. Закинув спортивную сумку за спину, девушка решительно пошла по сугробам к забору, повязывая на голову платок с безумно-яркими цветами.
– В чем вышла, в том должна и вернуться, – негромко объяснила она мне. Пока я думал над смыслом этого решения, Лера подошла к калитке, прицелилась и пнула ногой тяжелую металлическую дверь.
В моем распоряжении было всего несколько секунд. Делая вид, что намерен отцепить трос, я приблизился к «девятке», затем быстро приоткрыл дверцу и провел рукой под водительским сиденьем. Странно, но «стерлинг» лежал на прежнем месте. Что ж, это намного лучше, чем если бы его здесь не оказалось.
Я пошел следом за Лерой. Было заметно, как она волнуется. Нет, не то слово. Она очень боялась возвращаться в этот дом. Но в ее движениях угадывалось стремление казаться сильной и храброй. Чем страшнее ей становилось, тем сильнее она старалась походить на супервумен. Но вся жалкая начинка Леры выпирала настолько явно, что смотреть на девушку без сострадания было невозможно.
– Где же вы? – прошептала она, заходя во двор. – Идите за мной! Не отставайте!
Я понимал, насколько нелепым и смешным обещает быть возвращение Леры в компанию, которая вылила ей на голову ведро помоев и выставила за дверь. Но остановиться не мог. Я утешал себя тем, что иду за этой непутевой девушкой не столько, чтобы защитить ее, сколько для того, чтобы защитить от нее других. «Стерлинг» никак не выходил из моей головы. Пистолет был единственным объектом в этой истории, с которым следовало считаться.
