– Марко, – многообещающим тоном произнес я, вежливо постучав в дверь. – По-хорошему тебя прошу, открой!
Из-за двери, на которой был нарисован писающий мальчик, не раздавалось ни звука. Я ударил по ней кулаком. Дверь жалобно заскрипела.
– Марко, тебе дрова нужны? Сейчас сделаю! – пообещал я.
– Не надо, – донесся до меня приглушенный голос хозяина. – Я сейчас… Минуточку подожди…
– Нет, ты мне не нужен. Ты мне ключ дай и сиди там сколько хочешь.
– У меня нет ключа, – после недолгой паузы ответил хозяин, затем он закашлялся и, словно от невыносимой боли, застонал: – О-о господи… господи… О-о-о…
ГЛАВА 5
АГА, САМОУБИЙСТВО!
Я с растерянным видом почесал щетину на щеке и пошел к винтовой лестнице, ведущей наверх. На ступеньке второго этажа сидела девушка в безумно короткой юбке и скучающими глазами смотрела на стену. Коротенький ежик на ее голове был огненно-рыжим, почти красным, отчего девушка напоминала клоуна в гримерной. Она медленно подносила к губам сигарету, глубоко затягивалась и при этом сильно морщила лоб. Я сразу заметил на ее запястье татуировку в виде браслета.
– Кика? – спросил я.
Девушка затушила окурок о ступеньку и подняла на меня недоброжелательный взгляд.
– Для кого Кика, – ответила она, – а для кого Кира Анатольевна.
Я сел рядом с ней. Девушка искоса смотрела на меня.
– Кира Анатольевна, – сказал я, вынимая из кармана уже изрядно помятое «пожелание». – Неужели Лерка могла написать такую хренотень? «Плюнуть в лицо», «тварь»… Да она и слов таких не знает.
Не поворачивая головы, Кика мельком глянула на записку и отвела глаза.
– А ты кто? Леркин адвокат? – спросила она.
– Нет. Я ее бойфренд.
Кика с пониманием кивнула и посмотрела на меня оценивающе.
– Неплохо, – сказала она. – Никогда бы не подумала.
– Я сам удивляюсь, – признался я. – И все-таки, ты уверена, что это писала Лера?
– Не уверена, – ответила Кика. – Но подписалась бы под этим с удовольствием.
– Так, может быть, это ты написала?
– Нет, не я, – без напряжения ответила Кика.
– А кто?
Кика пожала плечами:
– Может, Лерка. А может, Виолетта.
– А за что Марко Леру ненавидит? – спросил я. – Дурой обзывает.
– Ненавидел, – поправила Кика и как-то странно взглянула на меня.
– А что, сейчас любит? – не понял я.
– Сейчас он всех любит, – усмехнувшись, ответила Кика.
Я встал и посмотрел на огненную голову Кики сверху. Голова была почти идеально круглая и напоминала закатное солнце. Мне вдруг все надоело: и Лера с запотевшими очками, и обиженный Марко, орущий от боли в сортире, и красноголовая Кика, и Виолетта с мундштуком. А также их глупые записочки с пожеланиями. На волю! В лес! Где стоят величественные ели, весело кружат снежинки, и воздух пахнет арбузами. И быстрее домой. Выпить водочки и позвонить в службу досуга.
– Ты не подскажешь, у кого ключи от входной двери? – спросил я. – Ломать не хочется.
– Здесь Ольга командует парадом, – ответила Кика и зевнула.
– И где эту командующую парадом можно найти?
Кика кивнула на двухстворчатую дверь с матовыми стеклами, находившуюся за ее спиной.
Я распахнул обе створки сразу и увидел перед собой несвежий стол с остатками пиршества. Догорали свечи, засыхали тарелки и вилки, прямо на глазах теряли привлекательность салаты. У камина, в котором едва теплилась жизнь, сидела изящная блондинка с красными, как у альбиноса, глазами. Ее длинные и совершенно прямые волосы спадали на обнаженные плечи. К черному бархатному платью прилип мелкий мусор: обрывки ниток, пух и бумажки. Блондинка прижимала к носу платок и смотрела на меня очень светлыми глазами с черными точками-зрачками. В этом взгляде было что-то змеиное.
– Вы Ольга? – спросил я.
Блондинка ничего не ответила, не кивнула и даже платок от носа не отняла. Видимо, таким способом она сдерживала остатки истерики. В ее глазах вспыхнула настороженность.
– Вы кто? – гнусавым голосом спросила она.
– Старший техник эвакуационной группы, – ответил я. – Доставил вашу Леру вместе с ее машиной. Квитанцию подписывать вы будете?
– Сука, – с хрипотцой произнесла Ольга.
– Кто? – не понял я.
Ольга высморкалась и наконец отняла платок от носа. Нос, как и глаза, был красным.
– Зачем вы привезли сюда эту гадину? – спросила она.
– Служебный долг превыше всего.
– Меня не волнует, что для вас превыше всего, – зло сказала Ольга. – Я поклялась, что она никогда не переступит порог моего дома!
Я развел руками: мол, про клятву слышу первый раз в жизни.
– Может быть, вы слишком категоричны, – осторожно возразил я. – Я, конечно, не знаю всех тонкостей, но…
– Не знаете, так молчите! – перебила Ольга, встала с кресла и швырнула мокрый платок в камин. – Я была бы вам очень благодарна, если бы вы увезли эту тварь туда, где подобрали!
– Прежде я хотел бы сам выйти из вашего дома, – ответил я.
– Я вас не задерживаю, – холодно произнесла Ольга, подошла к столу и налила в бокал красного вина.
Я продолжал стоять на пороге комнаты.
– Что еще? – нервно спросила она.
– Дверь заперта на ключ, – ответил я.
– Ключ должен быть в двери.
– Если его можно увидеть невооруженным глазом, то в двери его нет. И ваш муж сказал…
– Что?! – Ольга круто повернулась ко мне лицом. В ее глазах застыл испуг.
Я мысленно прокрутил свою последнюю фразу. Вроде бы ничего оскорбительного.
– Я хотел сказать, – медленно, словно шел по минному полю, произнес я, – что ваш муж тоже не знает, где ключ.
Ольга смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Бокал выпал из ее руки и грохнулся на стол.
– Вы что? – шепотом произнесла Ольга. – С ума сошли?
Я почему-то неуверенно пожал плечами.
– Вы… – лепетала Ольга. – Вы…
Такого пронзительного взгляда я не видел давно. У меня даже мурашки поползли по спине, и я стал двигать плечами, словно вшивый. Ольга медленно двинулась на меня. Я мысленно посочувствовал Лере. Оказывается, Ольгу можно ввести в состояние истерики совершенно безобидной фразой. Может быть, у нее психическая аномалия, и она не выносит даже косвенного упоминания о своем муже?
– Вы говорите неправду, – произнесла Ольга, глядя на меня своими прозрачными глазами. – Вы не могли видеть моего мужа… Зачем вы издеваетесь надо мной?
Благоразумие подсказало мне, что лучше промолчать. На всякий случай я стал пятиться к двери. Мне еще сильнее захотелось выбраться из этого идиотского дома, нырнуть в уютный салон своего джипа, врубить музыку на полную мощь и помчаться сквозь метель по заснеженной дороге.
Ольга, продолжая надвигаться на меня, выдавила меня за пределы комнаты. Как только я оказался у лестницы, она с силой захлопнула обе створки двери перед самым моим носом. Хорошо, что я не Буратино.
– Не дала? – спросила меня Кика, увидев мое растерянное лицо.
– Ты о чем? – не понял я.
– О ключе.
– Нет у нее никакого ключа, – печально пробормотал я. – Нет так нет. Будем ломать. Эх, раззудись плечо!
Кика встала со ступени, отряхнула и одернула юбку. Она оказалась низенькой и едва доставала мне до подбородка.
– А тебе дрова не нужны, Кира Анатольевна? – спросил я, не зная, почему именно с этой бывшей зэчкой мне хочется говорить доверительно. – Дубовые, высший сорт.
– Можно просто Кика, – разрешила девушка.
– Ты не знаешь, почему Ольга так странно отреагировала, когда я сказал про ее мужа?
– А что ты сказал про ее мужа? – уточнила Кика, перегнулась через перила и сплюнула в пролет.
– Да ничего особенного. Сказал, что мы с ним очень мило поговорили…
– Тише! – перебила меня Кика и приложила палец к губам. – С кем это ты мило поговорил? С Марко?
– Ну да, с хозяином.
– И как давно?
– Минут двадцать назад! – Я показал Кике ладонь. – Вот, пыль от его свитера осталась.
Кика криво усмехнулась:
– Ты мог говорить с кем угодно, только не с Марко.
– Почему? – удивился я.
– Сейчас узнаешь, – пообещала Кика, снова посмотрела вниз и, поманив меня за собой, стала медленно подниматься на мансарду.
Я пошел за ней, стараясь, как и девушка, не греметь тяжелыми ботинками по ступеням. Лестница уперлась в дверь. Кика вытянула из-за пояса юбки край кофточки, накинула его на ручку и только после этого нажала на нее.
Дверь беззвучно распахнулась. Кика не стала переступать порог, отошла в сторону, чтобы я мог вволю полюбоваться зрелищем.
Я понял, что мне посчастливилось лицезреть самый интересный объект в этом доме. Моему взору открылась узкая комната под скошенным потолком. Кровать, смятая постель, журнальный столик с ополовиненной бутылкой водки и пустым бокалом, опрокинутое кверху ножками кресло, куски битого бутылочного стекла. И лежащий на полу в луже крови мужчина.
– Вот это и есть Марко, – тихо сказала Кика.
