Низ живота болезненно пульсирует, голова раскалывается. А еще меня страшно знобит. Я подтягиваю колени к груди и начинаю тихонько плакать.
– Уйдите, пожалуйста. Все уйдите! Мне так плохо… Так плохо.
Сколько злобы вокруг. Сколько горя!
Я эгоистичная свинья? Очень на то похоже…
Думая лишь о себе, я поссорила лучших друзей. Заставила Марата думать плохо о Назаре. Назар… Ну почему именно он пришел ко мне вместо Антона?! Почему я не проснулась? Почему не поняла, кто со мной? Почему мне было хорошо с тем, от кого в обычной жизни я стараюсь держаться подальше? А он? Почему он не остановился? Неужели тоже не понял, что это я? Не удивлюсь. Звягинцев баб меняет как перчатки. Спросонья ему, наверное, вообще все равно, кого трахать.
Что теперь будет?
Знать не хочу.
Меня накрывает очередной вспышкой боли. Я отключаюсь. Выпадаю из реальности, и возвращаться в нее не хочу. Меня отпаивают. Лечат. Гладят… Чудятся нежные мамины руки. Ой, что будет! Наверняка ведь в произошедшем отец станет винить ее. Решит, что это мать меня распустила, а потом не усмотрела и не уберегла.
– Простите меня, пожалуйста. Простите… Я не хотела. Простите меня, – шепчу в горячке и снова проваливаюсь в сон.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я прихожу в себя. Это или раннее утро, или, наоборот, поздний вечер. В каюте витает прохладный ветерок. Пахнет свежестью и кондиционером для белья. А на полу ничто не напоминает о том, что меня вырвало. Все, давно убранное, сверкает чистотой. И только я грязная. Опозорившаяся…
– Проснулась?
Подскакиваю. В голове кружится. Прижимаю пальцы к вискам.
– Марат? Братик… – всхлипываю. – Прости меня. Пожалуйста. Я никогда больше, я…
– А больше и не надо, Лала, – замечает устало. Я прячу лицо в ладонях. Никогда в жизни мне не было так стыдно. Никогда.
– Прости. Я могу… могу что-нибудь сделать, чтобы… – речь сбивается, я сама не очень понимаю, что хочу сказать.
– Ты можешь ответить на некоторые мои вопросы. Основные моменты я для себя выяснил, но все же.
– Я отвечу! Конечно, отвечу, – вскидываюсь, трясу головой. Мои волосы кто-то заплел в косы. Мама… И снова реветь хочется, но я из последних сил держусь.
– Ты действительно сама пришла в каюту к мужчине? – Марат смотрит в одну точку перед собой. Каждое слово ему дается с трудом. Как и спокойствие. Хуже, кажется, ничего быть не может, но тут я вспоминаю, какой день испортила, и…
– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела испортить тебе праздник.
– Это сейчас неважно, – рявкает. – Ответь на мой вопрос. Потому что, клянусь, если до тебя первым доберется папа…
– Я сама пришла к Антону. Да. Не знаю, почему в его каюте оказался Назар. Просто произошло то, что произошло. Мне ужасно жаль.
– Надо полагать, Антон о твоих планах был тоже ни сном ни духом?
Опускаю взгляд в пол и киваю.
– Я давно его люблю. С детства, – тараторю, слизывая слезы с губ. – Мне показалось, что вчера он… понимаешь, ну, как бы… посмотрел на меня как на девушку. Это был мой последний шанс.
– Понятно. Хотя… Нет, блядь, ни черта мне не понятно! А как же Баят?! Его ты не любила, выходит? Зачем же согласилась выйти за него замуж?
– А ты зачем сделал предложение Фариде?
Марат темнеет лицом. Он не любит вспоминать о своем первом, неудавшемся браке. Ведь из-за него он на долгие пять лет был вынужден прервать отношения с Афиной, которую уже тогда безумно любил.
– Просто этого от нас все ждали. Я не хотела никого подводить, – добавляю несчастным голосом.
– В итоге, Лала, ты подвела всех.
Жестоко. Но это правда. Сжимаюсь еще сильней. Стыд оплел меня паутиной и вот-вот сожрет.
– Я напилась. И мало что соображала.
– Тебя Назар споил?
– Да нет же! Господи, он вообще ни при чем.
– Я так и подумал. – Марат встает. Устало растирает затылок и отворачивается к иллюминатору. – Ты хоть понимаешь, что наделала? Я же… я разрушил дружбу, которой не меньше пятнадцати лет. Подумал о Звягинцеве самое худшее. Обвинил… Набросился. Потерял голову. Он, конечно, тоже хорош. Мог бы и поинтересоваться, кого… А-а-а-а! – резко отмахивается, так и не сказав слово «трахает».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Мне ужасно жаль. Я извинюсь перед ним. Попытаюсь как-то разрулить ситуацию…
– Ну, уж нет. – Марат мрачнеет. – Ты уже сделала все, что могла. А теперь внимательно меня послушай, потому как дважды я повторять не стану.
Значит, вот он – мой приговор? Ладно. Пока все не так плохо. Сажусь, внимательно глядя на брата. Щеки горят, будто заклеймённые.
– Хорошо.
– Подробности этой истории родителям не нужны.
– Согласна, – отчаянно киваю я.
– Ни про Антона, ни про то, что ты сама приперлась в постель к мужику, мы им говорить не станем. Они этого не переживут.
Мое сердце разбивается на тысячи осколков. Я мучительно сжимаюсь, виновато потупив взгляд.
– Постой, но как же? Я ничего не понимаю…
– Я поговорил с Назаром. Он согласился с тем, что будет лучше озвучить им другую версию.
– Это какую же? – настороженно замираю я.
– Что между вами внезапно вспыхнули чувства и привели… Туда, куда привели. Уж то, что вы переспали, скрыть бы не получилось.
– Понятно. Значит, вспыхнули чувства. И?
– Конечно, в сложившихся обстоятельствах Баят разорвал помолвку.
Еще одна моя жертва. Баят. Я вообще о ком-нибудь думала, кроме себя? Или алкоголь отключил мне мозги полностью?! Никогда больше пить не буду!
– Ясно.
– Я с ним поговорил. Он нормальный парень. Согласился не поднимать шум.
Отчаянно киваю. Конечно, он нормальный. Не зря же мы столько лет дружим! Нужно набраться смелости позвонить ему и все объяснить. Обязательно. Он не заслужил такого к себе отношения.
– Поняла. Значит, свадьбы не будет.
– С Баятом – нет.
Неясная тревога сдавливает сердце. Я прижимаю ладонь к груди, в глубине души уже догадываясь, что за этим последует.
– Ты выйдешь за Назара.
– Нет! – ахаю я.
– Да, – давит на меня взглядом Марат. – Отец потребовал, чтобы Назар повел себя как мужчина. И он сделал то, что должен был. Потому что Звягинцев человек чести. Теперь дело за тобой, Лала. Докажи нам всем, что ты тоже не безнадежна.
Глава 4
Ты меня не лечи, и не води рукой,Я уже как большой,И, сука, сам все знаю…«Сам все знаю» Каспийский груз, ГансэллоНазар
– Я жду. – Обычно спокойный голос Панаева вибрирует от эмоций. Готов забиться, что еще немного, и он снова на меня бросится. Чтобы до этого не доводить, мне по-хорошему стоит поторопиться с ответом, но я молчу, сам находясь на пределе. Внутри что-то мерзко дрожит. Отворачиваюсь к иллюминатору. Там, над морем, разгорается новый день. Яхта размеренно покачивается. Умиротворяющая картина. Казалось бы, полный, мать его, дзен. Только что-то он, падла, не ловится.
– Чего? Моих оправданий? Разве ты уже не вынес мне приговор? – хмыкаю.
– Нет! Я сорвался. Признаю. Но ты поставь себя на мое место. Что бы ты подумал, услышав, как твоя сестра кричит, и увидев то, что я увидел?
– Не знаю.
– Ты ее трахнул, хотя она четко сказала «нет»! – отводит глаза Марат.
– Спросонья! В темноте! Я понятия не имел, что это Лала. Господи! И я тебя уверяю, что она до последнего принимала в происходящем самое активное участие, а «нет» сказала, лишь когда я уже вошел!
– Избавь меня от подробностей!
– Да запросто! – вскидываю перед собой ладони. – Тогда объясни, что ты хочешь знать, и покончим с этим.
– Ты ее не одурманивал?
Закатываю глаза:
– Нет. И сам я тоже чистый. Вот уже двенадцать лет, четыре месяца и…
– Перестань. Я тебе верю.
– Правда? – деланно изумляюсь. – Значит, мне показалось.
