Я вздохнула и пошла к скамейке, на которой столько раз сидела с Женькой в обнимку. Вспоминать теперь страшно... Села и тут же уставилась на машину сестры.
Но сидеть долго не пришлось. Поневоле поверишь сестре. Потому что подъездная дверь распахнулась, и самодовольный Женька выскочил ко мне. Встал передо мной. А я вдруг поняла, что и в самом деле бояться его нечего. И не из-за того, что на скуле у него цветёт синячище, а вспухшая верхняя губа перечёркнута чёрной от засохшей крови царапиной - неплохо "добрые люди" с пляжа с ним разобрались. Я поняла другое: теперь, когда я знаю, почему он со мной так обращался, я смотрю на него совсем по-другому. Как на встречного, который вот-вот навсегда пропадёт с моего пути. Только он пока об этом не подозревает.
- Что, дура? Явилась? А чего с пустыми руками? - Он сунул руки в карманы джинсов и слегка покачивался передо мной. - Жрать ничего не принесла?
- Не заслужил, - тихо, но твёрдо сказала я. - Дармоеда кормить не хочу.
- Чего сказала?! - пренебрежительно и в то же время с угрозой прикрикнул он. И поднял глаза на стук возле машины. И замер, остолбеневший, глазами на подходящих к нему двоих.
А зрелище, надо признаться, замечательное. На сердце от него тепло... От машины быстро и деловито шли двое: высокий парень и высокая девушка. Оба беловолосые, он красавец - она красавица. Ой, как люблю брата и сестру! Когда они оба решительно идут ко мне на помощь! Алексис, несмотря на бесстрастное выражение лица, кажется, немного мрачен: на небо, только что сиявшее солнцем, быстро набежали облака, быстро темнеющие и наливающиеся почти предгрозовой тяжестью. Агния коротко глянула на него - кулак показала. Брат встряхнулся, пришёл в себя. И снова на небе, почти безоблачном, - припекающее солнце... Алексис по-прежнему в привычных тёмно-синих джинсах и в джинсовом же жилете на голое тело. Агния - в лёгком, до земли сарафане мягких оранжевых тонов. Оба с распущенными волосами - готовы к работе с магией.
Во дворе дома играют беззаботные детишки, проходят взрослые, озабоченные предстоящими покупками или поездками по городу и на работу. Но никто, кроме меня и Женьки, не видит необычности Алексиса и Агнии. Они встали перед ним, внезапно обездвиженным - не в силах оторвать взгляда от них. Алексис кивнул мне:
- Астра, можешь идти. Теперь мы сами.
- Иди, лапочка Асти, - эхом улыбнулась мне Агния, не глядя на меня.
Я тихонько встала и осторожно удалилась.
Дальше и правда дело не моё.
Наверное, последнее, что я заинтересованно подумала о Женьке: интересно, что он делать будет, когда поймёт, что мать теперь ему деньги присылать перестанет?
... На учёбу я бессовестно опаздывала, но не боялась, что буду чувствовать себя виноватой. Училась я в городском музее изобразительного искусства, в его фондах. Для Женьки эта учёба называлась "Курс библиографии", то есть работа с книгами. Женьке было всё равно, чем я занимаюсь. В мою учёбу он не вникал. Кажется, решил, что я люблю возиться со старинными книгами. Ему главное было, что у меня стипендия хорошая. И за подработку платят. Это он так думал, почему я и летом хожу в музей. Точней, я ему сказала.
А я и правда занималась книгами - и немного картинами. Только не просто возилась, а училась разбираться, где картина или книга простые, а где наполненные силой. В музейном фонде работают в основном наши семейные маги. Они-то и пробили для меня такую, почти внештатную должность, как младший смотритель фонда. Со мной занимался дядя - Назарий Степанович... Предупредить его сейчас, что опаздываю, у меня нет возможности: он настолько пропитан силой, что все мобильники и стационарные телефоны мгновенно глохнут рядом с ним. А в подвале, где хранится фонд, светят только самые слабые лампы, а подчас и свечи, к которым он питает слабость.
В общем, он привык, что я обычно или опаздываю, или не прихожу вовсе. Однажды обозвал кошкой, которая гуляет сама по себе, и сам же успокоился на том. Есть, конечно, возможность позвонить кому-нибудь из сотрудников этажом выше, чтобы передали ему про опоздание, но у меня потаённая мысль: а может, пропустить и сегодня?
Помешкав, в раздумьях, я решила не использовать на этот раз тени, добираясь до места учёбы. Надо пройтись и подумать о том, как теперь буду жить. Несмотря ни на что, к Женьке я привыкла, и просто так с ним расставаться всё равно оказалось тяжело.
Но, уже добравшись до остановки, я с удивлением поняла, что думаю совсем не о Женьке. Пока ждала транспорта, сообразила почему: наверное, брат с сестрой побеспокоились снять с меня невольное заклятие Женьки, и я теперь свободна.
Прекрасно. И чего я раньше думала? Мучилась столько времени? Давно бы позвала брата с сестрой - и была бы свободна... Чего-чего... Самостоятельной считала себя. Вот чего. Не подумала, что дело не в обычных отношениях. Алексис-то сразу сообразил посмотреть меня на магические привязки. А я... Эх, я...
Но вскоре, успокоенная, я сначала села на троллейбус, затем на автобус и благополучно добралась до художественного училища, от которого надо топать наверх, к набережной реки, а потом свернуть налево, затем, мимо большого сквера, постепенно переходящего в узкую парковую зону, дойти до изобразительного музея.
Кажется, дождь, непроизвольно вызванный Алексисом, пролился здесь, на набережной. Река притянула - как всегда. Влажность чувствуется.
Уже добралась до пешеходной дорожки на углу сквера, как меня неожиданно остановили: ветром мне под ноги кинуло россыпь тёмно-красных лепестков. Нагнувшись, я подобрала несколько штук. Роза. Лепестки выметнуло с дорожки, ведущей вовнутрь сквера. Нерешительно взглянув в сторону музея, прячущегося в окружении деревьев и кустов, я снова посмотрела на дорожку в сквер.
Любопытство победило.
Тем более, честно говоря, при виде тёмно-красных лепестков, похожих на крупные капли крови, я сначала немного испугалась. Что же такое происходит в сквере? И кто же так безжалостно разодрал такие красивые розы?
С сожалением взглянув на сахарно мерцающий бархат лепестков, я медленно, с опаской прошла между кустами боярышника. Здесь, внутри, было привычное небольшое пространство с двумя лестницами, ведущими выше. Там, выше, я знала, другая площадка - с маленьким бассейном, в середине которого умиротворяще журчит-звенит фонтанчик, а вокруг бассейна - скамейки. Сейчас время ещё дообеденное, так что если на скамейках кто и есть, то мало. Все скамейки вряд ли кто занял.
Посмотрев на дорожку, я обнаружила, что лепестки слегка передвигаются вокруг моих ног, вялым ручьём убегая затем к лестницам. Ох, как взвилось моё спокойное до сих пор любопытство!
