отношения закончатся либо предательством, либо ощущением у партнера, что он попал в ловушку.
Однажды вечером, спустя почти два года после последней встречи с Генри, я обнаружила, что рассказываю своему другу Томасу о том, как плохо все закончилось. К этому моменту я уже многим рассказала о нашем неудавшемся романе, я просто зациклилась на нем. Я была убеждена, что люди не смогут понять меня, не зная о Генри, и что я не смогу понять себя, пока не отвечу на вопрос, почему мы потерпели неудачу. Ответ на него совпадал для меня с ответом на вопрос, почему я себя так вела. Томас так и не смог понять, почему я беспокоилась о том, что Генри может заинтересоваться кем-то другим и бросить меня.
– Я начинаю ревновать, – сказал Томас, добавив: – Тебе не приходило в голову, что не все поддается контролю. Сексуальное влечение к другим людям случается со всеми нами.
– Я знаю, и это меня пугает, – ответила я. – Это может случиться с каждым, и тогда кто-то всегда будет бороться с этим желанием и желанием обмануть, даже если он не обманщик. Это ужасно.
– Пожалуй, да, – сказал он. – Наверное, ты права. Но не совсем. Я уверен, что можно испытывать сексуальное влечение к тому, с кем не встречаешься, но часто это просто влечение. Физическое. Это происходит постоянно, и его можно подавить. Для большинства людей это не какая-то ужасная вещь, с которой невозможно справиться, хотя думаю, что кому-то это нелегко. Почти всегда в этом нет ничего страшного. Мы все учимся справляться с этим влечением, понимаешь?
Я не знала. Его слова показались мне странными. Я никогда не испытывала «просто влечения», физического импульса – только эмоциональное желание, проявляющееся физически. Я хотела секса с кем-то только тогда, когда была готова изменить свою жизнь ради него, поэтому я не поверила Генри, когда он утверждал, что его желание секса с другими не должно угрожать мне. Когда он говорил о том, что все постоянно испытывают сексуальное влечение к другим людям, я понимала влечение только так: эмоциональное стремление – любовь, всепоглощающая и подавляющая. И такое влечение должно стать катастрофой для наших отношений, если оно будет направлено на кого-то, кроме меня. Сейчас это звучит нелогично и похоже на невероятную наивность, но для меня желание любви и желание секса всегда были неразрывно связаны. Я интересовалась сексом, но никогда не хотела заниматься сексом с кем-либо до Генри.
Разговор с Томасом заставил меня задуматься, почему то, что он считал само собой разумеющимся, было для меня откровением. Я задалась вопросом, чего еще я не знала о сексуальном влечении. Несколько месяцев спустя я обедала с Джейн и спросила ее, что такое сексуальное влечение. Я задала этот вопрос впервые, но к тому времени уже подозревала, что ее ответ не совпадет с моим взглядом на мир.
* * *
Через десять лет после того, как я впервые столкнулась с термином «асексуальность», я вернулась к этой теме, желая выяснить, что я неправильно поняла. Я давно знала, что сексуальное влечение и сексуальное поведение – это не то же самое и что не обязательно одно вытекает из другого. Я знала, что, вообще говоря, сексуальное поведение находится под нашим контролем, а сексуальное влечение – нет. Всегда было ясно, что гей или гетеросексуальная женщина могут заниматься сексом с женщинами и это не влияет на их сексуальное влечение. Я поняла, что асексуальность – это отсутствие сексуального влечения, а целибат – это отсутствие сексуального поведения.
Прочитав больше, я впервые поняла, что можно не испытывать сексуального влечения, но при этом хотеть секса, точно так же как физически не испытывать желания или отвращения, например, к крекерам, но при этом получать удовольствие от их поедания во время приятного социального ритуала. Отторжение от секса является довольно очевидным признаком отсутствия сексуального влечения, но асексуальность также может быть скрыта за социальной перформативностью или желанием заняться сексом по эмоциональным причинам – а также из-за того, что различные виды желания связаны между собой так плотно, что их бывает трудно распутать. «Люди, которые никогда не испытывали сексуального влечения, не знают, что это такое, и понять, испытывали ли они его когда-либо, может быть непросто», – написал первоклассный исследователь Эндрю Хиндерлитер в письме редактору журнала Archives of Sexual Behavior в 2009 году[4]. Да, именно так.
Сексуальность, как ее понимают аллосексуалы, была для меня совершенно чуждой, и осознание этого в двадцать с небольшим лет изменило мою жизнь. Выключатель, который щелкал у других в период полового созревания, так и не сработал у меня. В этот период большинство подростков начали мастурбировать, у них были поллюции или сексуальные фантазии, и для них были значимы физические прикосновения и ощущения – запах волос или вид обнаженного плеча. У некоторых это происходило немного позже. У других, таких как я, ничего из этого не произошло. Я выросла и стала раздражительным подростком, но по-прежнему не обращала внимания на тела вокруг меня, не говоря уже о том, чтобы что-то от них хотеть. Мои увлечения в подростковом возрасте, хотя и были сильными, мало отличались от тех, что были у меня в детстве, и основывались на эстетическом влечении и интеллектуальном общении. Даже в мечтах я представляла себе лишь что кто-то, кто мне нравился, предложит мне встречаться. И не больше того.
Асексуальность объясняла, почему я была так озадачена, когда моя одноклассница забеременела. «Проще никогда не заниматься сексом», – подумала я. Это же так естественно, а как раз занятия сексом требуют дополнительных, лишних усилий.
Что могло заставить ее пойти на такой риск? Теперь я поняла, почему все было не так просто. Наш опыт был принципиально разным, но это было не настолько очевидно, чтобы я начала задавать себе вопросы.
Теперь я поняла, как моя асексуальность защищала меня. Я была асом, и это избавило меня от сексуальных отвлекающих факторов, от плохих или любых связей вообще, от случайных отношений, которые заканчивались неразберихой. Я также видела, как моя асексуальность – или, вернее, моя неосведомленность о ней – причинила боль Генри и мне. Асексуальность никогда не была причиной наших неудач. Во всем виноваты жизненные обстоятельства, незрелость и боязнь осуждения. Тем не менее моя неосведомленность увеличивала страх, что привело к краху наших отношений. Я была напугана в основном потому, что мне не хватало, – но я не осознавала этого, – личного опыта сексуальности. Я не понимала, что это такое и как управлять ею. Ограниченная своими знаниями,
