Очаровав даму-метрдотеля, он получил столик у окна.
– Сколько мы можем себе позволить? – шепотом спросила Хоуп, глядя в меню.
– Сколько хочешь.
– Так, чтобы потом не пришлось отрабатывать мытьем посуды.
– Дюжину.
Хоуп устремила взгляд на маленький аквариум с тремя омарами, клешни которых были стянуты резинками.
– Подожди, – сказала она, снова забирая у него меню, – у меня другая идея. Забудь про устриц.
– Разве не они были целью поездки?
– Нет, цель – услышать твое важное сообщение.
Она поймала за руку официанта, повела его к аквариуму, показала пальцем на самого мелкого из ракообразных и попросила подать его в пластиковом пакете. Джош не вмешивался.
– Не желаете, чтобы его сначала сварили? – осведомился официант, недаром работавший в городке ведьм: он воображал, что уже все повидал, но с такой причудой еще не сталкивался.
– Нет, прямо так. И счет, пожалуйста.
Джош расплатился и последовал за Хоуп, которая, получив своего омара, торопливо зашагала к пристани, где покачивались на спокойной воде несколько лодочек с убранными парусами.
Там она плюхнулась животом на доски причала, опустила пакет в воду, снова вытащила, встала, обвела взглядом горизонт и воскликнула:
– Туда! Мыс на полуострове – это то, что надо!
– Можно узнать, что ты задумала, Хоуп?
Она, не отвечая, заторопилась вперед, и за ней потянулся тонкий мокрый след: из худого пакета подтекала вода.
Минут десять спустя она, запыхавшись, добежала до края пирса. Там она вынула из пакета омара и попросила Джона крепко его держать. Аккуратно сняв с клешней резинку, она заглянула в черные рачьи глазки.
– Ты встретишь омаршу своей мечты, вместе вы наплодите кучу маленьких омарчиков, и ты научишь их не попадаться в рыбачьи сети. Они тебя послушаются, потому что тебе удалось выжить. А когда состаришься, расскажи им, как некая Хоуп спасла тебе жизнь.
И она попросила Джоша забросить счастливчика как можно дальше.
Описав впечатляющую дугу, омар исчез в водах Атлантики.
– У тебя явно не все дома! – воскликнул Джош, следя, как лопаются пузырьки на воде.
– В твоих устах это звучит как похвала. Устриц было уже не спасти, их успели вскрыть.
– Что ж, будем надеяться, что твоему избраннику повезет и он доберется до открытого океана. Не знаю, сколько времени он томился в неволе, в кандалах. Наверняка у него сильно затекли клешни.
– У него все получится, я уверена! У него был вид настоящего бойца.
– Поверю тебе на слово. Что же мы будем теперь есть?
– Сэндвич, если у тебя хватит денег.
Они побрели обратно по пляжу. Хоуп разулась и с наслаждением шлепала по мокрому песку.
– Что такого срочного ты намеревался мне сообщить? – спросила она на полпути.
Джош остановился и вздохнул.
– Просто я хотел поговорить с тобой раньше, чем Люк.
– О чем?
– Кто оплачивает твою учебу, Хоуп?
Надежда, что Джош привез ее сюда, чтобы поговорить о них, отхлынула стремительно, как океан во время отлива.
– Отец, – ответила она, скрывая разочарование.
– А мою – лаборатория, в форме займа. Обзаведясь дипломом, я должен буду все им возместить или десять лет на них вкалывать.
– А ты еще говорил про моего омара, что он слишком долго томился в кандалах!
– Не всем студентам могут помочь родители.
– Как ты поступил?
– По конкурсу. Нужно было предложить инновационную концепцию, пока что утопическую, но осуществимую в будущем.
– Какая странная затея!
– Большую часть технологических новшеств, кардинально изменивших наш образ жизни, еще тридцать лет назад сочли бы фантастичными. Это заставляет задуматься, разве нет?
– Возможно, смотря что тебя интересует. Люк тоже продал душу?
– Мы шли на конкурс вместе.
– И какой инновационный проект вы придумали?
– Составить цифровую карту всех мозговых связей.
– Ну конечно… И вы совершаете этот подвиг вдвоем, попутно занимаясь по общей программе. По-моему, тебе лучше отложить свое сенсационное заявление.
– Это очень серьезно. Мы работаем в составе огромной команды исследователей, на проект выделены крупные суммы. Нам с Люком удалось попасть в яблочко: они взяли нас к себе.
– Кто бы сомневался! Как вам удалось сделать такой меткий выстрел? – спросила Хоуп с сомнением и с ноткой зависти.
– Поклянись, что это останется между нами! Ни слова Люку! Если он сам с тобой об этом заговорит, обещай разыграть удивление.
– Выкладывай! Я уже и так чувствую, что вы меня удивите.
Джош расплылся в широкой улыбке:
– В общем, все просто. Я гений!
Хоуп изумленно разинула рот:
– Ты такой скромный, что дух захватывает.
– И это тоже.
– Я все поняла. Ты считаешь, что я еще гениальнее тебя, вот и предлагаешь мне вкалывать вместе с вами!
– Вроде того. Ты умница, у тебя открытый ум, ты, как и мы, мечтаешь изменить мир.
– Допустим… Но, прежде чем ответить, я должна обсудить с вами, как вы намерены использовать свои результаты, когда получите что-то конкретное. Подозреваю, что ты вынашиваешь какой-то тайный замысел. Сперва ответь, почему тебе было так важно поговорить со мной об этом до Люка?
– Потому что он поставил условие приема тебя в команду.
– Какое?
– Чтобы между нами ничего не было.
Итак, на их любовной истории был заведомо поставлен крест. Хоуп испытала досаду, но одновременно ей льстило, что они остановили свой выбор на ней. Третьим ее чувством было раздражение.
– Не пойму, в чем проблема, ведь между нами ничего нет и не могло бы быть. И вообще, зачем он сует нос не в свое дело?
Джош шагнул к ней и обнял ее.
Хоуп никогда ни к кому не лезла с поцелуями, и первые ее поцелуи бывали по большей части неудачными, она встречала то вялые, то слишком резвые губы, но то, что получилось с Джошем, было… Она искала правильное слово, чтобы описать волну дрожи, пробежавшей по ее спине и разбившейся на бесчисленные брызги внизу затылка. Этот поцелуй был воплощением нежности. А именно нежность дарила ей величайшее счастье, поэтому это качество она ценила превыше всего, ибо оно обещало безупречное равновесие ума и чувств.
Джош смотрел на нее. Она мысленно умоляла его молчать, не портить словами опьянение первого поцелуя. Он прищурился – и стал совершенно неотразимым – и погладил ее по щеке.
– Ты по-настоящему красивая девушка, Хоуп. Ты так хороша, и ты единственная, кто не отдает себе в этом отчета.
Хоуп решила, что еще немного – и она проснется, и окажется, что за окном дождливое воскресное утром, а она лежит у себя в комнате в старой мятой пижаме со страшного похмелья, с головной болью, от которой жить не хочется.
– Ущипни меня! – попросила она.
– Что?
– Умоляю, ущипни, потому что если я сама себя ущипну, то сделаю себе больно.
Они обнялись и опять принялись целоваться, иногда прерываясь, чтобы посмотреть друг на друга в безмолвии неизведанных прежде чувств.
Джош взял Хоуп за руку и повел обратно в порт.
Они зашли в пиццерию. Зал показался им тоскливым, и они решили съесть пиццу, сидя на низеньком парапете у мола.
После этого импровизированного обеда они отправились гулять по улицам старого города. Джош обнимал Хоуп за талию. Вдруг над ними зажглась вывеска одного из маленьких отелей, предлагавших ночлег и завтрак. Хоуп подняла глаза и приложила палец к губам Джоша.
– Не вздумай тайком смотаться с утра пораньше, оставив меня в Салеме одну.
– Если бы не экзамены через несколько недель и не опасность, что Люк меня прибьет за то, что я не отдал ему машину, я бы охотно предложил тебе пробыть здесь до тех пор, пока я тебе не надоем.
Хоуп толкнула дверь заведения и выбрала самый дешевый номер. Поднимаясь по лестнице на последний этаж, они чувствовали, как у обоих все быстрее бьется сердце.
Комната в мансарде оказалась довольно милой. Стены были оклеены приятными обоями со спокойным пасторальным рисунком, окошко выходило на пристань. Хоуп открыла его и хотела высунуться, чтобы подышать ночными запахами, но Джош ей не дал – начал ее раздевать. Получалось у него это довольно неуклюже, чему она даже обрадовалась.
Она стянула кофточку, оголив грудь, и жестом велела Джошу снять рубашку. Их джинсы полетели на стул, и они повалились в кровать.
– Подожди… – простонала она, сжав в ладонях его лицо.
Но Джош ждать не стал, и их тела слились на смятой простыне.
* * *
День проник в комнату, словно вор. Хоуп натянула на голову одеяло и украдкой глянула на Джоша. Он спал, закинув на нее руку. Открыв глаза, он подумал, что женщина с ним рядом – из тех, чей приход незаметен, чьи мысли вечно пытаешься угадать, о ком гадаешь, достаточно ли ты для них хорош. Из тех, рядом с которыми у мужчин появляется надежда стать лучше.
– Уже поздно?.. – пролепетал он.
– Часов восемь. А пусть бы и полдень, не хочу брать телефон и смотреть время.
