Парук непонимающе уставился на человека.
— Вы?… Лорд Фордринг?
Лорд Серебряного Рассвета улыбнулся.
— Он самый. Твой путь окончен, орк. Добро пожаловать в Серебряный Рассвет.
Глава 2. Тьма сгущается.
Собака бежала — Уизли казалось, в никуда. Рвалась сквозь сплетенные ветви подлеска. Перепрыгивала через поваленные деревья и небольшие овраги. Тряска выбила воспоминания, жар затопил сознание. Уизли часто проваливался в раскаленную тьму, где его также трясло, подкидывало, подбрасывало.
Совсем скоро Уизли перестал понимать, как оказался на собачьей спине. Когда он приходил в себя, то дергал сплетенные лианы, тянул, даже грыз те, до которых мог дотянуться. Пытался пошевелить руками или освободить ноги. Но узлы не сдавались.
Позже жар сменился холодом. Таким, что зуб на зуб не попадал. Но когда ему удавалось разлепить глаза и оглядеться, он замечал, что лес не утопал в снегу, а вокруг не бушевали метели. И хотя зима не наступала, мороз не отступал. Холод пробирал его до костей, дрожь не прекращалась. Ему и раньше не удавалось освободиться, но теперь — и подавно. Пальцы не слушались, и вместо узлов хватали собачью шерсть.
Собака бежала, несмотря на все его попытки освободиться. Бежала вперед, а может, и назад. Для него — бежала в никуда. А он необъяснимым образом оказался на ее спине. И леденящая тьма была рядом, ждала его.
В этот раз ощущение тепла вернуло ему сознание. Тепло растекалось по правой руке, хотя остальное тело превратилось в лед. Горячие капли расплывались по бедру. Одна. Еще одна. Еще. Тепло дарило умиротворение. Отступала дрожь. Собака стала ступать аккуратней, теперь ее бег убаюкивал. Веки наливались тяжестью.
Уизли поднял голову и, прежде чем закрыть глаза, уловил редеющую стену деревьев. Лес остался позади. Огибая пологие холмы, собака бежала прямо к крепостным стенам. Кое-где зияли дыры, вдоль стен тянулся ряд катапульт. Здесь шли сражения, подумал Уизли. Хорошо, что сейчас они кончились. Шум разбудил бы его. А так он хоть выспится.
Сон, что поглотил его, был иным и странным. В этом сне Уизли был не одинок: он остро чувствовал чье-то присутствие. Он с шел по лесу с какой-то девой, а собаки бежали впереди них. Тогда их еще было две, вдруг вспомнил Уизли — сейчас только одна собака осталась в живых. Но кто шел впереди него? О ком еще он забыл?
Боль не сковывала движений — Уизли бойко бежал на шум. Лесная подстилка хрустела под ногами девушки; тихо лаяли собаки, бегущие по обе стороны от нее.
Девушка обернулась через плечо.
— Ты здесь вообще? — недовольно спросила она Уизли.
— Да, — пробормотал он. — А что?
— Так ты расскажешь мне о Сильване Ветрокрылой? Как она стала королевой нежити? Я ведь ничего не знаю о войне Лордаерона с Плетью. Ну, кроме того, что Лордаерон ее проиграл, — хмыкнула она.
— Зачем тебе это знать?
— Надо ведь о чем-то говорить, почему бы не об этом. Расскажешь?
— Расскажу. В Азероте каждому известна судьба Сильваны. Когда Лордаерон пал, Плеть двинулась на королевство эльфов Кель-Талас. Сильвана была одной из лучших следопытов Луносвета. После долгой осады город пал под натиском нежити. Сильвана попала в плен к Королю Мертвых.
— Это Король Мертвых убил ее?
— Нет, он так и не убил ее. Долгое время она оставалась его пленницей. Терпела его пытки. А однажды он оставил возле себя лишь ее душу. Лишил тела.
— У Сильваны есть душа? Неожиданно.
— Сильвана долго ждала подходящего шанса. Как только власть Короля Мертвых ослабла, она вырвалась из-под гнета и первым делом вернула свое тело. Затем сплотила вокруг себя нежить и повела ее в земли Лордаерона, опустошенные Плетью.
— Так или иначе, заняла его трон, да?
— Что?
— Ну, Артас был наследником Лордаерона — эти земли принадлежали ему по праву. Сильвана стала править ими, заняв его трон. Пока только трон Лордаерона, — пробормотала она.
— А какой еще трон она может занять? Лорна? ЛОРНА!
Уизли понял, что кричит ее имя во тьму. Понял, что проснулся, а сон рассеялся. Это было воспоминание — они говорили о Сильване, пока шли от берега реки к кладбищу. Его ответы вполне устроили Лорну, больше она не расспрашивала его о Сильване.
Собака бежала. Но это не было бегством в никуда. Уизли, наконец, вспомнил, как очутился на ее спине.
Стены Гилнеаса росли, подпирали свинцовые небеса. Стремительно вечерело, и резкий ветер пронизывал Уизли насквозь. Он не мог отвезти взгляда от стен Столицы. Он не мог поверить, что собака все же привезла его сюда, что вскоре он найдет Кроули, а дорога будет окончена. Уизли силился придумать, как у него оказалась собака Лорны, и не мог. Каждый прыжок собаки отдавался в голове. К тому же он постоянно мерз. Холод невероятно изматывал, забирая те остатки разума и сил, за которые Уизли отчаянно цеплялся.
Рана на руке снова кровоточила. Кровь уже залила правую половину его тела и собачий бок. Псина вообще ужасно смердела, и Уизли с ней заодно.
Внезапно, когда на стенах Гилнеаса уже можно было разглядеть караульных, собака остановилась как вкопанная. Никакие уговоры на нее не действовали.
— Вперед… — прохрипел Уизли. Это были его первые слова за многие дни. — Кроули… Домой…
Собака принюхалась, поискала что-то в земле. И побежала. Уизли выдохнул. А потом сообразил, что собака успела развернуться и теперь бежала прочь от Гилнеаса, от крепостных стен. Обратно в лес.
— Нет!! Стой! Домой!
Но стоило ему закричать, как он подавился слюной, которой почему-то было больше обычного. До этого он не разговаривал и не замечал такого явно повышенного слюноотделения.
Собака не реагировала на его слова — она бежала. Так же быстро, как и до этого, к стенам Гилнеаса. Теперь она бежала прочь от них.
Лес вновь сомкнулся вокруг них. Собака перепрыгивала через подлесок, кусты и поваленные деревья. Голова Уизли разрывалась от каждого толчка. Ему до смерти надоела эта гонка. Надоел Гилнеас.
Он снова боролся с узлом на поясе. После стольких попыток и времени лиана истрепалась, истончилась и теперь едва держала его. Нужно было всего лишь хорошенько дернуть, но Уизли не хватало сил.
Слишком поздно до него дошло, что он близок к обмороку. В глазах потемнело и лес поплыл мутной рябью, прежде чем он отключился.
***
В подземном коридоре правили тьма и сырость. Сильвана провела пальцем по влажной каменной кладке. Здесь даже стены плачут, не впервые подумала королева Отрекшихся. Даже стены.
Сильвана Ветрокрылая перевела взгляд на дверь и кивнула. Страж торопливо и старательно, хоть и шумно отворил железную створку на уровне глаз. Пока глаза привыкали к темноте, Сильвана с жадностью вслушивалась в каждый шорох и каждый вдох.
Но большая часть звуков шла из других камер. Из этой же — ни одного сдавленного стона. Ни одного всхлипа. Только шорох крысиной возни.
Для человека, оказавшегося казематах Подгорода, Лорна Кроули проявляла недюжинные упорство и сопротивление. В двух соседних камерах приказом Сильваны заключались приговоренные к смерти. Люди доживали последние часы возле Лорны. Они кричали, бились в истериках, истошно вопили при виде палачей. И затихали. Резко, обрывая на полуслове молитвы, крики узников умолкали навечно. На смену им приходили другие — живые. Тоже кричали. До последнего мига.
С тех пор, как в пыточных появилась Лорна Кроули, эти две камеры, по приказу королевы, никогда не пустовали.
Лорну держали в полной темноте. Кусок сухаря и чашу воды приносили раз в несколько дней и никогда не оставляли на одном и том же месте. Лорна должна была найти их. Иногда шаря в темноте руками, она опрокидывала чашку. Тогда ей оставалось только слушать, как крысы растаскивают хлеб и пьют ее воду и ждать следующего раза.
Иногда впаянные в стены цепи на ее руках и ногах не давали дотянуться до принесенной пищи. Цепи позволяли сделать три шага, не больше. Стражники говорили, что Лорна поднималась только ради пищи. Остальное время она сидела, не шелохнувшись.
Крыс в ее камере становилось только больше. На смертников не тратили запасы пищи и воды. Никто из живых не продержался в этих камерах так долго, как Лорна Кроули. Крысы сразу это поняли.
Вглядываясь в темноту камеры, Сильвана сперва разглядела металлические кольца на стене и цепи с крупными звеньями.
От крови и сырости цепи наверняка ржавые, подумала Сильвана. Она явственно ощутила во рту металлический привкус крови, и сглотнула несколько раз, пока наваждение не исчезло.
От колец взгляд Сильваны заскользил вниз, примерно до уровня пола, и там, во тьме, наконец, проступили очертания человеческого тела. У Лорны Кроули не забрали ее одежду. Пока еще нет. Забившись в угол, подтянув колени к подбородку, она куталась в плащ. Белела кожа на кистях и пальцах, вцепившихся в ткань. Она тщетно пыталась в него завернуться, укрыться, будто одеялом. Словно бы плащ мог ее защитить. От крыс, голода и пыток.
