В этот момент моего горла коснулось, что-то холодное и острое. А правую сторону лица обдало вонью кислого пива.
— Ну, чё паря сёня те не фартануло. Нехер те тут делать паря. Давай жмыхло своё потроши, басяра. А то я сделаю так, что ты отсос не только ротикам сможешь сделать. — После этой невероятно смешной шутки обладатель голоса, давясь соплями, рассмеялся.
— Хорошо, уважаемый как скажите. Только думаю вы уже обратили внимание, что я частично недееспособен. Поэтому вы можете сами забрать мои скромные финансы.
— Чё? Хер ли ты горбатого лепишь! Лаве гони! Фраерок!
— Рука, говорю у меня повреждена. Деньги в левом кармане.
— Ты, чё думаешь я чё совсем тупой. Давай сам.
— Хорошо, только можно убрать ваш нож. А то ведь у меня только одна рука.
— А вафлю в грызло не хочешь? Давай живее! — Но тем не мене нож от горла отодвинулся.
Наклонив корпус немного вперёд, что бы лезвие ушло ещё чуть в сторону. В полу приседе резко развернулся. Выхваченным уже своим ножом полоснул теневого работника по щеке. Всё же хорошо, что моё пальто не осталось в канцелярии. А то остаться без ножа было бы печально. По улицам города, особенно в таких местах, без оружия ходить весьма неразумно.
— ААА!!! Сучара, убью, мразь!!!
В руке у этого, идиота не нож, а обычное обувное шило. Не очень опасное оружие, но проблемы со здоровьем вполне может обеспечить. Он слишком высоко занёс его. Резкий толчок левым плечом в грудь и удар снизу-вверх по руке с зажатым шилом.
Парень падает в лужу и начинает в ней кататься, держась за порезанную конечность. Это именно парень, лет пятнадцать-шестнадцать. Если бы не детская округлость лица и отсутствие морщин, я бы не смог догадаться. Выглядит он просто ужасно, впрочем, не ужаснее обычных обитателей подобных мест. Передних зубов нет, лицо покрыто оспинами и нарывами, сам одет в какие-то полусгнившие лохмотья. И ещё кровь вытекает медленно, неохотно, густая словно масло. Сразу видно любителя «крокодила».
Сев на задницу, парень немного отполз. Держась за руку, но уже не крича.
— Ладно, ладно, паря ты чё. Я это, да, попутал, короч. Чё я знал шов ты фартовый. По беспределу наехал. Всё вижу не по масти ты мне. Всасал, был не прав. Отпусти.
— Давай, вали.
— Ага, ага. — Парень закивал и ещё отодвинулся на шаг. Не вставая и не вылезая из зловонной лужи.
Сделав пару шагов вперёд, услышал быстрый всплеск в луже. Вот это он зря. Места для замаха оказалось достаточно, а парень уже не сидел, а стаял на карачках пытаясь быстрее добраться до шила. Удар ботинкам в лицо. Нос от удара расплющило, а сам неудачливый грабитель опрокинулся назад, раскинув руки.
Подняв шило с земли отправил его в щель между домом и лопнувшим фундаментом. Подойдя к лежащему телу присмотрелся, трогать не стал, побрезговал. Дышит и ладно. Я в конце концов не убийца. Разбить лицо, сломать пару костей, это я могу, но всё же я всегда знаю где находится черта между уличной дракой и поножовщиной. Вероятно, такие как он не заслуживают жизни, их уже нельзя исправить. Я не моралист и сочувствия к подобным персонажам не испытываю. Но марать руки в крови падали я не собираюсь. Бросив последний взгляд на лужу, в которой изрядно прибавилось дерьма я быстрым шагом двинулся дальше.
Вынырнув из удушливого, вонючего переулка, пошёл вверх по улице. Через пару кварталов здания стали опрятнее. На улице горели все фонари. Лавки закрывались, а на их место высыпали многочисленные торговки цветами. Предлагающие купить букет каждому проходящему. Рядом парк и театр. Обычные работяги здесь редкие гости. А вот состоятельные господа и студенты, прогуливающиеся здесь со своими дамами частое явление.
Пройдя ещё несколько улиц. Я оказался у цели. Трёхэтажный дом из красного кирпича с двускатной крышей. Покрытой бардовой черепицей и очень аккуратными клумбами, находящимися за не высокой, деревянной оградой.
Пропуская перед собой экипаж, запряжённый парой маститых коней, я перебежал дорогу. И сразу чуть не оказался сбитым с ног, «хтоником». Серая кожа, отвисшая челюсть, безостановочно вращающиеся глаза. На голове, поперёк лба врезанная в череп металлическая пластина шириной в ладонь, на которой горят два диода синего цвета. Из-под пластины выходят четыре провода скрученных в жгут, уходящие к основанию черепа. Чтобы провода не болтались их прибили прямо к голове парой металлических скоб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ещё один герой труда. Как-то много их развелось в последние годы. Так скоро с заводов людей начнут вытеснять. Конечно если им смогут хоть грамм мозгов вернуть. Мертвецы, что с них взять. А в прошлом те, кто не смог накопить на собственную кремацию. Про нормальное погребение и говорить не стоит. Сейчас такое мало кому по карману. Закон «сохранения эффективной производственно-конкурентной способности в условиях демографического спада». Иными словами, после смерти твое тело принадлежит государству если ты или твои родственники не смогли его выкупить, то государство само берёт на себя обязанность избавить этот мир от твоего бренного тела. Так как эта процедура стоит денег, то ты их должен отработать. И смерть не является уважительной причиной чтобы не платить. Вот ты и будешь шататься в виде безмозглого и безвольного «хтоника» до тех пор, пока твой мозг способен передавать электрические сигналы, а жир не разложится до глицерина.
Всё же хорошо, что они неспособны выполнять сложные приказы и хоть как-то передавать информацию. А то думается мне, что мы быстро из Священной Империи превратились в Империю Мертвецов.
— Ну же, давай, вперёд, тухлятина! Шевелись! — Подошедший мужик лет сорока с густой чёрной бородой. С силой толкнул замершего хтоника в плечо. И тяжело нагруженный мертвец продолжил своё движение.
— Эй, вам не мешает сменить носильщика. У этого уже связь не к чёрту. — Крикнул я в спину погонщику.
Он остановился, внимательно осмотрел моё непрезентабельное одеяние и сказал, не сбавляя шага: «Поучи меня ещё, сопля зелёная!»
Поднявшись на порог дома. Попытался привести немного себя в порядок. Пучком травы протёр ботинки, немного оттёр заляпанную штанину, расправил пальто и откинул волосы на бок. Вряд ли, это сделало меня хотя бы не много опрятнее, но мне в это хочется верить. Сделав несколько глубоких вдохов, я дёрнул за дверной звонок с номером два. Несколько мгновений и послышались тихие шаги.
— Кто? — Раздался из-за двери мелодичный голосок.
— Софи, это Марк.
Звук убираемой щеколды.
— Господь всемогущий, Марк! Что с тобой произошло?!
— Несчастный случай.
— Давай, живее проходи в дом.
Уже через минуту я сидел на кухне около печи. За столом накрытым белоснежной скатертью. Софи, сделала вокруг меня не меньше десятка кругов в поисках неучтённых повреждений. И лишь когда убедилась в их отсутствии села напротив меня сжав руки в замок и безапелляционно, коротко по-военному, приказала: «рассказывай!» Штази, сосунки, по сравнению с Софией которой нужно узнать ответ на интересующий её вопрос. Рассказ не занял много времени. Ведь я убрал из него всё, кроме того, как я получил непосредственно травму. Остальное ей знать необязательно.
— Вот такие дела. И поэтому мне нужны… — На слове «деньги» в горле встал ком. И я почувствовал, как уши начали краснеть. Стыдно, как же стыдно. Здоровый парень, гордящийся тем, что он так много смог сделать сам без чьей-либо помощи. Просит деньги как какой-то уличный попрошайка.
Тёплые пальцы обхватили моё лицо, Софи, подняла мою голову.
— Марк, у всех в жизни бывают проблемы. И порою случается так, что без помощи близких нам не обойтись. В этом нет ничего постыдного. Скажи, сколько тебе нужно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне … нужно…двести крон. — Пауза. Я пытаюсь отдышатся. Ощущение такое словно двадцать километров пробежал. А Софи, молчит явно ошарашенная такой суммой.
— Двести… У меня нет такой суммы на руках. Подожди. — Софи, подскочила и скрылась в соседней комнате. Через пару минут она вернулась с жестяной банкой.
