…В комнате царило настоящее столпотворение: люди приходили на кастинг каждые пять минут, и актер Энтони Дэниелс, который заглянул сюда «пробегом», уже решил, что с него хватит, пора уходить. Фильм, о котором шла речь, его мало вдохновлял: какие-то космические битвы…
«И вдруг из-за плеча Джорджа я увидел картину. Случилось невероятное, – вспоминал Дэниелс. – Я смотрел в это золотое лицо, а лицо смотрело на меня. Мы сверлили друг друга глазами. Это был поразительный контакт. Робот словно бы заклинал с картины: „Иди сюда, будь со мной…“ Я не мог просто повернуться и уйти, бросив его на произвол судьбы. Картина полностью изменила мое отношение ко всему проекту. Годами позже я сказал Ральфу Маккуорри: негодяй, это все твоя вина!»
Картина действительно впечатляет. Вот как рассказывал о ее появлении сам художник: «Джордж хотел, чтобы Татуин был пустынной планетой с двумя солнцами. Я закрыл глаза и подумал: пустыня, жара, нет растительности, только скалы и пыль… И вся экономика Татуина сразу родилась в моем воображении… Я подумал: сделаю своего робота цилиндром, похожим на мусорное ведро, а вместо двух ног у него будет три. Сзади я нарисовал орегонское побережье, вместо моря – песок».
Лукас вспоминает, что однозначно хотел сделать одного робота человекоподобным – «это будет специалист по связям с общественностью», а второго «просто обычным „роботоподобным“ роботом»…
Вторая картина должна была представлять Дарта Вейдера. В отличие от трех главных героев саги, злодей Дарт Вейдер сложился в сознании Джорджа сразу: большая темная фигура в широком плаще. Злодей должен носить железную шляпу, похожую на зюйдвестку, – с длинными, опущенными вниз полями, – и железную маску. В одной из сцен ему предстояло выпрыгнуть из «Звездного разрушителя» и опуститься на корабль, который они догоняли, затем прожечь дыру в корпусе и отыскать свою жертву. Следовательно, ему предстояло выдержать вакуум и низкие космические температуры. Постепенно костюм превратился в неотъемлемую часть образа.
* * *Герои – это ключ к сюжету, однако Лукасу требовались еще и настоящие космические корабли. В том же ноябре 1974-го, одновременно с тем, как в проект был приглашен Маккуорри, Лукас встретил Колина Кантуэлла. В планетарии Сан-Диего тот мастерил что-то для космического шоу. Впрочем, у Колина за плечами уже была работа над фантастическими фильмами «2001: Космическая одиссея» и «Штамм Андромеды». Дома он держал большую коллекцию моделей. Именно Колин Кантуэлл начал разрабатывать концепт-модели звездных кораблей, спайдера, Звезды Смерти.
Когда появлялась очередная модель, Маккуорри тотчас изображал ее на своей картине, дополняя мир «Звездных войн» все новыми и новыми подробностями.
Первым кораблем, который сконструировал Колин, был Y-Wing – ранняя модель истребителя (более поздняя и более знаменитая – Х-Wing, или «крестокрыл»).
Истребитель тотчас попал на картину Ральфа «Полет к Звезде Смерти». На этой картине Звезда Смерти еще очень маленькая. Позднее Лукас объяснит, что Звезда Смерти должна быть такой огромной, что у поверхности она выглядит плоской – шарообразной она предстает, только если смотреть на нее издалека.
Звездный истребитель T-65 X-Wing – фантастический космический истребитель во вселенной «Звездных войн», производимый корпорацией Инком был основным универсальным звездным истребителем Повстанческого Альянса
Еще одной картина изображает сцену в баре, где Хан Соло встречает охотника за головами и первым вытаскивает бластер. «Я представлял это место обычным баром, – вспоминал Маккуорри. – Оборванные рекламные плакаты, мусор… Ничто не указывало на высокие космические технологии. Джорджу понравилось общее ощущение от картины, но он попросил внести в нее больше механизмов. Например – „автоматического полицейского“ в виде летающего теннисного мяча. Джордж объяснил, что это такие поисковые боты, которые разыскивают определенного человека; когда они его находят, то исполняют смертный приговор».
Затем был написан потрясающий «Город в облаках» – плывущий в небе имперский город. В концепт-арт «Новой надежды» эта работа не попадала, она была использована позднее, для фильма «Империя наносит ответный удар».
Вообще же картины Ральфа Маккуорри могут в определенной степени давать представление о видоизменениях, которые претерпевал сценарий. Это сейчас кажется, будто троица Люк – Лея – Хан Соло – нечто вечное и настолько естественное, что ничего другого и вообразить нельзя. А ведь были времена, когда вместо Люка действовала некая красотка, а вместо Хана Соло и Бена Кеноби – единый персонаж со световым мечом в руке. И видеть это можно лишь на ранних концептах Ральфа Маккуорри. Например, в эпизоде на Татуине выступает как раз та самая девушка (которая впоследствии была заменена юношей и превратилась в нашего любимого Люка).
«Спайдер должен был висеть в воздухе, – рассказывал Ральф, – поэтому я нашел интересный ракурс, который демонстрирует зазор между днищем машины и землей. Центральный персонаж – девушка с длинной винтовкой, как и хотел Джордж».
Впоследствии «реальный» спайдер, на котором Люк гоняет по Татуину и который не имеет колес, а парит над поверхностью земли, создавался весьма «примитивным» способом: на съемках общих планов спайдер передвигался, как и все «простые смертные», на колесах, а потом с помощью комбинированных съемок эти колеса убирали.
К марту 1975 года Колин Кантуэлл закончил прототип пиратского корабля, который мгновенно «перекочевал» на полотно художника. Позднее именно на этом корабле в начале фильма Лея пытается уйти от имперских штурмовиков.
Модель пиратского корабля заняла довольно много времени. Когда Колин завершил ее концепт – в мае 1975 года, – уже вовсю работала компания Industrial Light & Magic (ILM).
Отец спецэффектов
Создатели «Звездных войн» подошли к производству эффектов как к величайшему эксперименту. В те времена не существовало специальных компаний, создающих визуальные эффекты, и непонятно было, потянет ли студия Лукаса новое дело.
Лукас нанял нескольких человек, прежде работавших в рекламе и в архитектурном дизайне. Практически никто из них раньше не занимался кинопроектами. В их работе использовались преимущественно технологии, которые применялись в те годы для производства рекламы. Большинство сотрудников ILM были молоды: как и Лукасу, им было около тридцати. Маккуорри в его сорок пять выглядел чуть ли не ветераном. И всем хотелось чего-то большего, чем реклама, чего-то более интересного и масштабного. Так что работа, предложенная создателями «Звездных войн», оказалась как нельзя кстати.
Компания получила название ILM – Industrial Light & Magic – и обосновалась в здании пустого склада недалеко от аэропорта. Там все пришлось создавать с нуля. В помещениях было пусто, не было даже операторского оборудования. Приходилось совмещать профессии – совершенно новый подход в голливудской системе, где существовало четкое разделение труда. Сказывалась и привычка Лукаса к «малобюджетности» – кстати, «Звездные войны» тоже не блистали большим бюджетом: сумма в восемь миллионов только выглядит большой, а для производства фильма этого совсем мало. Причем половина бюджета была вложена в эффекты, над которыми трудились в ILM. Голливудское сообщество в принципе не могло понять, над чем там работают. А молодые люди творили в свое удовольствие, сочиняя несуществующие аппараты. Джордж был весьма требователен к деталям: он хотел, чтобы зритель мог понять логику этих механизмов, если даст себе труд вникнуть во все это и разобраться. Приспособления, «изобретенные» на съемочной площадке, не были просто декоративным изображением каких-то абстрактных «аппаратов»: они все так или иначе могли начать работать. Если не в нашей вселенной, то в какой-нибудь другой.
На съемочной площадке первого эпизода «Звездных войн»
Однако после того как Лукас с командой перебрался на съемки в Тунис, дела в новорожденной компании пошли вкривь и вкось. Ведь там трудились над эффектами, подобных которым еще никто и никогда не создавал. Разумеется, сотрудники фирмы представляли себе, что хотят получить в идеале. Но в реальности ничего путного не выходило.
Молодые энтузиасты построили настоящую фабрику. Они все время что-то заказывали. Оптику, камеры, материалы. Строили модель за моделью. И ничего не получалось.
А между тем Лукас отдал ILM четыре миллиона! И вот эти деньги растрачены – и когда Лукас вернулся из Туниса, обожженный белым солнцем пустыни и измотанный ролью капитана, чья команда постоянно находилась на грани бунта, – то обнаружил: готовы лишь четыре сцены, и ничего из этого «готового» в фильм взять нельзя.
«Это был провал, – заметил Лукас, вспоминая те дни. (Его фирменная манера ронять слова без выраженных эмоций жутко контрастирует с событиями, к которым он возвращается памятью). – У меня не было спецэффектов. Неизвестно, удастся ли нам заставить работать космический корабль. Деньги ушли на миниатюрные камеры, на механизмы, модели…»
