душе, на универсальную кухню поступают продукты из хранилища, а кулинарные агрегаты сами занимаются приготовлением еды.
Закончив, я переоделся в чистое и направился на кухню. Мы с Итаном удобно расположились для завтрака. Я включил медиаэкран, изображение мгновенно высветилось на панорамном окне, закрыв собой вид на улицу.
Завтрак выглядел аппетитно, словно глянцевая картинка материализовалась прямо на столе. Отчасти так оно и было — современная кулинария давно уже стала не искусством, а научным направлением. Технологии позволяли, взяв за основу растительные волокна и белки, имитировать практически любой продукт, а пищевые и поливитаминные добавки делали такую еду почти неотличимой от органической. Почти.
Однажды я попытался объяснить сыну, насколько омлет из настоящих яиц и молока вкуснее того, что мы едим на завтрак. И не смог. Как рассказать о том, что вкус у блюда практически такой же, но все же не совсем? Итан тогда пожал плечами и заявил, что ему и этот омлет нравится.
Шел обзор вчерашних спортивных событий, но я заметил, что сын не проявлял интереса к программе. Этому было объяснение.
Мне вчера пришел приказ и предстояло уехать на задание. Ничего особенного. Легкая прогулка, как я сказал Итану. Но на самом деле все было гораздо сложнее. Моему сыну придется перебраться в интернат, пока я его не заберу. С утра этой информации он Итан не придал серьёзного значения. Теперь же он выглядел задумчиво и несколько подавлено. Естественно, вопросов об этом избежать не удалось.
— А ты надолго уезжаешь? — спросил Итан.
— Ты прекрасно знаешь, что я тебе отвечу.
— «Не будем загадывать. Такая у меня работа» — все это ты уже говорил. Но раньше ты оставлял меня на Пратарее, а теперь меня определили в интернат. Мне семнадцать лет. Я прекрасно понимаю, что это неспроста.
— Перестань. Не забывай, что человек я подневольный: мне приказывают, я выполняю. Пора уже смириться с этим.
— Так я и не прошу тебя выдавать секреты. Но зачем мне интернат? Я сам могу о себе позаботиться, — возмутился Итан и одним движением согнул вилку пополам.
Нельзя ему позволить сейчас разозлиться. После того как он поддался приступу гнева в прошлый раз, мне пришлось вставлять себе три нижних ребра. Хорошо, что он отключается в моменты выброса адреналина.
— Успокойся, сын, — сказал я и отодвинул тарелку с завтраком. — Сейчас все расскажу.
Я встал из-за стола и подошел к своему рабочему месту. Обыкновенный стол с несколькими дисплеями, через которые можно контролировать вверенный мне аванпост. В моем подчинении — сто семь военнослужащих центра слежения и ретрансляции. За всеми нужен глаз да глаз, даже находясь дома.
Взяв свой планшет и открыв приказ, я одним нажатием отправил его на голографический экран за кухонным столом, где сидел Итан.
Когда он его прочитал, то вздохнул и заговорил более спокойно:
— Тебе давно не поручали заданий. Последнее было года три назад. Правда, тогда ты не покидал пределы нашей системы, а сейчас летишь на Эбису. А почему приказ с грифом особой важности и причём здесь Корпус Стражей?
— Не обращай внимания. В штабе решили перестраховаться. На Эбису нет войн и локальных конфликтов. Задание несложное — взять груз в одном месте, сопроводить в другое. Почему целого подполковника посылают, ума не приложу. Ты даже не заметишь, как пролетит время, и я тебя заберу.
— Ну хорошо, если так. А зачем скрывал тогда? Я же нервничаю.
— Поэтому и не сказал тебе — знал, что ты начал бы переживать. И вообще, я много раз тебе говорил о контроле над эмоциями.
— Помню.
— И ты наверняка знаешь, что мы сейчас будем делать?
Итан ненавидел медитацию, но она помогала ему быть спокойным, контролировать выбросы энергии и адреналина. Сегодня это было очень кстати.
После занятий мы стали собираться. Много вещей Итану не потребуется. В интернате Джонса на Креше воспитанников обеспечивают всем необходимым.
— Сколько осталось до отлета? — спросил Итан, закончив складывать вещи.
— Час. До космопорта добираться всего десять минут. Успеем.
Я не подавал виду, что волнуюсь, хотя сердце сажалось в комок. Возможно, Итан чувствует это. Но нельзя давать ему повод для беспокойства.
— Пап, а ты можешь мне рассказать о маме? — внезапно спросил Итан, глядя в окно.
— Мы же договаривались не поднимать эту тему.
— Я помню, но хоть что-то можно узнать?
— Тебя родила самая прекрасная женщина во вселенной. Как бы я хотел сейчас, чтобы она была здесь. Но ее нет, Итан. Ты знаешь, что мне больно об этом говорить, — сказал я и вспомнил Кару.
— Она была не только твоей женой, но еще и моей матерью. Я ее даже не помню. Думаешь, мне проще? — на лице Итана читалась грусть, а взгляд становился злым. — Что с ней стало?
— Она умерла. Ты это знаешь.
— Это я виновен в ее смерти?
— Не смей так говорить! — повысил я голос и подошёл к сыну чтобы обнять его.
Сил сдерживаться уже не было, но он не должен знать того что на самом деле произошло с Карой. Мой сын — единственная радость моей угрюмой жизни и сегодня нам придётся расстаться надолго. Возможно, навсегда… Но этот вариант я даже не хочу рассматривать.
Несколько минут спустя мы вышли на крыльцо. Я направился к флайтеру, в то время как Итан остановился и повернулся. Не сводя глаз с фасада нашего дома, он стоял, будто прощаясь с дорогим ему человеком. Грустно было наблюдать за этой сценой. Мне не хотелось его подгонять, пускай справится сам, а мне нужно запускать флайтер.
— Добрый день, мистер Блант, — заговорил компьютер. — Куда отправитесь сегодня?
— Космопорт. Взлет по моей команде.
— Принято.
На многофункциональных панелях и сенсорных дисплеях отображалась вся необходимая информация — о погоде, состоянии атмосферы и параметрах работы флайтера. Это был мой служебный транспорт. На нем далеко не улетишь. Хотя в пределах космического пространства системы Дедал репульсионные двигатели летать позволяют.
— Готов, пап. Все равно скоро вернусь. Зачем печалиться? — сказал Итан, когда сел на пассажирское место.
— Незачем. Взлетаем, — кивнул я и нажал кнопку автопилота.
Двери закрылись, и флайтер, совершив вертикальный взлет, направился к космопорту.
Пратарея довольно небольшая по размеру планета. Когда ее колонизировали, все были поражены сходством с Землей: год длится 385 дней, есть вода и кислород. Одна только проблема — постоянная зима. В самое теплое время года минус тридцать по Цельсию. Поселений здесь немного. На планете проживает не более пятнадцати тысяч разумных существ, в основном люди.
Функцию космопорта Пратареи выполняет аванпост АЗФ, самый дальний в галактике. Выглядит он невзрачно — небольшое строение с