— «Археология, институт, работа. Зачем я сделал этот агрегат?! Где я повернул ни туда? Может трудоустройство? Я уже забыл, как попал на эту работу!» — А в голове возник один из ярких моментов моей жизни:
— Предложение на трудоустройство поступило оттуда, откуда я ожидал его меньше всего. От Мирошникова Аркадия Николаевича — всеми не любимого человека и по совместительству профессора и заведующего кафедрой прикладного программирования и кибернетики моего института. Среди студентов, да и среди преподавателей он имел, мягко говоря, не самую высокую популярность, а точнее сказать вызывал сплошной негатив — его все боялись и за это ненавидели. А все благодаря своему склочному, сварливому характеру и как некоторые выражались старческому маразму. А Дедугану, Старому Хрычу, и Маразматику (так за глаза называли его студенты) на тот момент, уже стукнуло больше семидесяти лет. Почему его держали и не отпускали на пенсию, для всех оставалось загадкой. Да и вообще личность он был загадочная.
Еще на третьем курсе в тяге за знаниями я имел неосторожность в лаборатории показаться на глаза профессору и проявить, как он тогда выражался, проблески ума. Изначально, как он потом мне сам признался, ему просто нужен был парень на побегушках, который бы выполнял за него всю грязную работу. Грязной работой профессор называл написание диссертаций, лабораторных работ, курсовых и прочей писанины, требующей знаний оператора компьютерного набора. Мирошников на дух не переносил всю эту бумажную волокиту, поэтому ей занимались пойманные и выпотрошенные студенты. Коим стал и я.
Возможно, из-за этого, профессор и не стал программистом с мировым именем. Он был прожжённым практиком. За это многие преподаватели и коллеги его недолюбливали, а некоторые и призирали. Но если стоял вопрос, о том, как правильно смонтировать робота или настроит ЧПУ станок, лучшего специалиста, чем Мирошников не найти. Все сильные мира сего бежали к Мирошникову, если необходимо, было что-то сделать руками, а не написать проект и испортить кучу бумаги.
И этот старикан, в приказном порядке, велел мне ходить теперь на все его лекции и семинары. Конечно, это было ужасно, но зато, огромное удовольствие я получал при работе с профессором в лаборатории. Не знаю, что он во мне такого увидел, ведь я был далеко не отличником. Единственное что отличало меня от более успешных программистов, так это то, что я, как говорило большинство преподавателей, был студентом с фантазией. Мы могли до позднего вечера, засидеться в лаборатории, программируя и монтируя очередной шедевр кибернетической науки, где я мог дать волю своим идеям, фантазиям и замыслам. И вот, уже в конце пятого курса, в один из таких поздних вечеров профессор завел разговор, о том, что было бы не плохо, если бы я поступил на магистратуру и остался преподавать в институте. Мы тогда с ним очень сильно поругались. Я пытался объяснить ему, что на такое бюджетное финансирование и крохи в заработной плате, я не готов был потрать всю свою жизнь. Он обозвал меня «малолеткой» и циником, а я его старым маразматиком. После этого я долго думал, что больше не увижу ни профессора, ни лаборатории. Но скоро мне позвонил сам профессор и попросил приехать к нему домой, вечером, в выходной день.
— «ВЕЧЕРОМ в ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ!»
Это было, что-то вообще из ряда вон выходящее. Про место обитания профессора ходили целые легенды. Ночевал профессор в основном в институте у себя в кабинете. Многие говорили, что квартиру у него отобрали и ему негде жить. Кто — то говорил, что он живет далеко за городом на заброшенном промышленном предприятии и совершает там свои страшные эксперименты.
Я стал, наверное, единственным в институте человеком, который узнал адрес Мирошникова. А учитывая, что еще и домой меня пригласили, то стоило задуматься, о целесообразности похода к нему и, что это может быть, извращенная месть профессора. Некоторые твердили, что он боится, что кто-то обнаружит его шикарную квартиру и обворует старого затворника и скупердяя. К слову сказать, второй вариант оказался не так далек от истины. Потому что когда я пришел по адресу, то даже сразу не смог попасть к подъезду, а точнее сказать к парадному входу в элитные апартаменты фешенебельного «пентхауса», с охраной на въезде, с гаражом на весь первый этаж и бассейном во дворе. Как сейчас помню тот вечер:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я с трудом объяснил охране, что мне к Мирошникову. Только через полчаса блужданий по коридорам я наконец-то смог подняться на второй этаж, где дверь в квартиру была уже открыта. Я постучал по лутке дверного проема и в конце огромного блестящего коридора показался силуэт профессора:
— А Тимофей проходи я сейчас, — как-то вежливо сказал профессор. Кстати, это был единственный преподаватель нашей кафедры, который называл меня по имени.
Я прошел в зал. Нет не в зал, а в «ЗАЛИЩЕ». С окнами от пола до потолка и кучей навороченной мебели.
Свет был слегка притушен. Возле одного из окон в конце зала стоял мужчина в строгом черном костюме. Даже галстук и рубашка были черными. Вроде бы обычный мужик, но даже под толстыми складками пиджака угадывались мощное подтянутое тело бойца. От мужика сразу пахнуло опасностью. Я в судорожном спазме ног остановился и стал думать, что делать дальше. Ощущения были сродни тем, которые я испытывал, смотря на нашего тренера по боевому самбо. Но там — это был восторг, восхищение, а здесь — такая, же мощь, но ощущение никчёмности и безнадёги.
В зале появился профессор и сходу огорошил меня:
— Знакомься Тимофей. Это мой сын Мирошников Николай Аркадьевич.
При этом сын профессора скривился, словно съел кислый лимон. Я на ватных ногах подошел к сыночку профессора и протянул руку для пожатия:
— Здрасте. — Скомкано поприветствовал я дядю.
А профессор все в таком же приподнятом настроении продолжал:
— Чего стоите? Присаживайтесь. В ногах правды нет.
Я посмотрел, куда можно было примостится, и понял, что в этой квартире никто не живет. Все настолько сверкает новизной и большим слоем пыли, что было опасно сесть даже на диван, не оставив на нем своих отпечатков пятой точки. Я кое-как устроился на один из стульев, которых тут было в изобилии, а сын профессора притулился к комоду так и не присев. Понятно, почему профессор живет в кабинете, я бы тоже не смог здесь жить. Уютом в этом доме и не пахло. А профессор продолжил:
— Помнится Тимофей, ты искал себе работу! — Сказал дед, подмигивая как-то заговорщицки. — Так вот моему сыну нужен человек на работу.
— Спасибо пап, я дальше сам. — сказал Николай Аркадьевич.
— Еще раз, поближе, здравствуйте Тимофей или вас лучше как-то по-другому называть?
— Арсен! — Ляпнул я. А сам подумал. — Походу про меня уже навели справки.
— Хорошо Арсен! Да не переживай ты так, расслабься. Как сказал мой отец, нам в фирму нужен человек, а точнее нам нужен зам. главного специалиста по программированию и наладке различного электронного оборудования. Только, чтобы он умел не только бумаги перекладывал, но и руками поработать. Профессор, о тебе говорил, что ты тот, кто нам нужен. Возьмем тебя с начала на испытательный срок в два месяца с окладом в сто пятьдесят тысяч рублей.
Я уже было, собрался отказаться от таких предложений и быстрее валить отсюда, а то дело явно попахивало, как минимум нарушением закона, а то еще чего хуже, но когда услышал сумму зарплаты, неожиданного для самого себя сказал:
— Я согласен. — А про себя подумал: «Будь, что будет, надоело у мамы с папой на шее сидеть».
— Хорошо! — сказал Николай Аркадьевич. — Вопросы? Или может, передумаешь?
— Ой, я пойду пока поставлю чайник, — сказал профессор и куда-то убежал.
— У меня к вам только один вопрос. Скажите, зачем устраивать все это? Вы могли дать объявления в газету, или раз я такой великий специалист передали бы все через Аркадия Николаевича. Зачем такая секретность?
— Ха, а ты мне нравишься, Тимофей Никитич. Дело в том, что наше предприятие работает и выпускает продукцию на госзаказы оборонного характера и имеет дела с новинками и опытными образцами узкой специализации. Бывают даже военные контракты. Поэтому, как ты понимаешь, трубить о наборе на каждом углу я не могу. К тому же я являюсь начальником службы безопасности нашего предприятия. И мне надо бы самому проводить собеседование со своим персоналом. И так, просто сам хотел посмотреть на тебя и поговорить с тобой.
