со свистом пролетал у нас над головами, но газ было не остановить. Ветер гнал облако вперед, на позиции французов. Мы услышали, как мычат коровы и ржут лошади. Французы всё стреляли. Они не могли видеть, куда целятся. Спустя минут пятнадцать огонь начал стихать. Через полчаса раздавались только одиночные выстрелы. Затем опять наступила тишина. Вскоре дымка рассеялась, и мы пошли вперед, оставляя позади пустые баллоны с газом. Перед нами была только смерть. Никто не уцелел. Все животные повылезали из нор и лежали мертвые: поле было усеяно тушками кроликов, кротов, мышей и крыс. В воздухе еще витал запах газа. Мы дошли до окопов – пусто, а в полумиле по земле разбросаны тела. Невероятно! Среди погибших мы нашли несколько англичан. На лицах и шеях у солдат следы ногтей – они царапали кожу, пытаясь снова задышать. Некоторые застрелились. Лошади так и подохли в стойлах; коровы, куры – все издохли. Все, даже насекомые».
Спланировал газовую атаку в Ипре создатель нового способа ведения войны немецкий химик еврейского происхождения Фриц Габер. Он был настоящим гением и наверняка единственным человеком, способным понять сложные молекулярные взаимодействия, из-за которых у полутора тысяч погибших в Ипре солдат почернела кожа. Награда за успешно выполненную миссию не заставила себя ждать: Габер удостоился капитанского чина, повышения до руководящей должности в Химическом департаменте Военного министерства и получил приглашение отужинать с самим королем Вильгельмом II. Однако дома в Берлине его ждал конфликт с женой. Мало того что Клара Иммервар – первая женщина, получившая докторскую степень по химии в Германии, – своими глазами видела, какой эффект газ оказывает на лабораторных животных. К тому же она едва не овдовела, когда во время учений ветер вдруг подул в другую сторону и понес облако газа прямиком на пригорок, с которого Габер руководил своими войсками верхом на коне. Фриц чудом уцелел, но ядовитое облако настигло одного из его помощников. Клара видела, как он умирает, извиваясь на земле, будто под мундир ему заползли легионы голодных муравьев. После бойни в Ипре Габер вернулся домой, чувствуя себя триумфатором, однако жена обвинила его в том, что он предал науку, создал способ массового уничтожения людей. Фриц пропустил слова жены мимо ушей. Для него война – всего лишь война, а смерть – это просто смерть, и неважно, как она наступает. Габер взял два выходных и устроил пышный праздник, на который пригласил всех своих друзей. Вечеринка продлилась до утра, и под конец жена виновника торжества вышла в сад, сняла туфли и выстрелила себе в грудь из служебного пистолета мужа. Она умерла на руках у тринадцатилетнего сына – мальчик сбежал по лестнице в сад, услышав звук выстрела. Габер не успел оправиться от шока; на другой день его командировали на Восточный фронт руководить газовой атакой. До конца войны он совершенствовал метод распыления токсичных веществ, стараясь добиться наибольшей эффективности, но дух жены преследовал его. «Мне на пользу бывать по несколько дней на линии огня, под пулями. Здесь имеет значение всего один миг. Здесь у тебя лишь один долг – сделать всё, что можешь, внутри своего окопа. Потом я возвращаюсь на командный пункт, и там, прикованный к телефону, в сердце своем я слышу слова, которые однажды сказала мне покойная жена. Я так измотан, что среди телеграмм вижу ее лицо. Я мучаюсь».
После подписания мира в 1918 году союзники объявили Фрица Габера военным преступником, хотя сами использовали газ едва ли не с таким же остервенением, что и страны Оси. Ученому пришлось бежать в Швейцарию, где его настигла новость о том, что ему присудили Нобелевскую премию по химии за открытие, которое он сделал незадолго до начала войны и которое в следующие десятилетия изменит судьбу человечества.
В 1907 году Габер впервые в истории получил из воздуха азот – главный питательный элемент, необходимый для роста растений. Так в одночасье решилась проблема, связанная с нехваткой удобрений, – а ведь в начале ХХ века мир стоял на грани страшного голода. Если бы не Габер, от голода погибли бы сотни миллионов человек, до сих пор удобрявших сельскохозяйственные культуры природными компонентами вроде гуано[2] и селитры. В прежние времена, чтобы удовлетворить спрос на удобрения в Европе, банды английских мародеров отправлялись в Египет, где грабили гробницы фараонов. Искали не золото, не драгоценности и не предметы старины. Искали азот, содержащийся в костях множества слуг, которых хоронили вместе с египетским царем, чтобы те прислуживали ему и после смерти. Английским расхитителям гробниц больше нечем было поживиться в континентальной Европе. Из-под земли они достали более трех миллионов скелетов, включая останки сотен тысяч солдат и лошадей, павших на полях сражений в Аустерлице, Лейпциге и Ватерлоо. Затем кости на кораблях доставляли в порт Халл на севере Англии, а оттуда в Йоркшир, где перемалывали и удобряли зеленые поля Альбиона. По другую сторону Атлантики, в США, крестьяне и бедные индейцы собирали черепа забитых бизонов, а потом продавали в Костяной синдикат штата Северная Дакота. Там черепа складывали в кучу высотой с церковь, а потом отвозили на фабрику, где перемалывали и делали из них удобрения и пигмент «костяная чернь» – самый темный для того времени. Открытие Габера усовершенствовал Карл Бош, главный инженер крупнейшего немецкого химического концерна BASF. Благодаря ему стало возможным промышленное производство азота на фабрике размером с небольшой город, где работали более пятидесяти тысяч рабочих. Процесс Габера – Боша стал важнейшим открытием ХХ века в области химии. Количество доступного азота выросло вдвое, что привело к демографическому всплеску – меньше чем за сто лет население планеты выросло с 1,6 до 7 миллиардов человек. Сегодня в нашем организме около пятидесяти процентов атомов азота синтезированы искусственно, и более половины населения Земли нуждается в удобрениях, созданных благодаря Габеру. Невозможно представить современный мир без человека, который, как писали в газетах того времени, «получил хлеб из воздуха». Однако первое применение его чудесного открытия было далеко не гуманным. Технологию синтеза азота использовали не для того, чтобы накормить голодных, а чтобы обеспечить Германию необходимым сырьем для производства пороха и взрывчатки в годы Первой мировой войны. Английский флот перекрыл немцам доступ к селитре из Чили. Из-за открытия, которое сделал Габер, европейский военный конфликт растянулся на два года, унося жизни нескольких миллионов человек.
Война всё не кончалась. Среди тех, кто пострадал из-за продолжения Первой мировой, был один юноша, будущий художник. Он всеми правдами и неправдами старался избежать военной службы, но в январе 1914 года за ним пришли в дом номер 34 на Шлейсхеймер-штрассе. Под угрозой тюремного заключения его
