— Я тебя и пальцем не тронул, — холодно отвечаю я.
Черт. Рубашка вымокла насквозь, и волосы мокрые, даже на брюки попало. Я начинаю расстегивать верхние пуговицы, чтобы сменить одежду, а Настя в шоке бледнеет. Хочется дать ей подзатыльник. От души прямо.
Не идиотка она, видите ли.
— Ты что творишь?! Я не стану спать с тобой, так и знай. Ты мне противен после этого, и кубики на прессе тебя не спасут!
— Да что ты говоришь?
Берусь за рукава и срываю с себя рубашку, швыряя ее на пол. Взгляд Насти, все-таки, падает на мое тело, и она сглатывает. Я усмехаюсь. Да, не-идиотка, я знаю, что я так или иначе произвожу на тебя нужное впечатление.
Черт, я реально поспешил. Пятнадцать минут беседы ни о чем, и она наверняка бы расслабилась окончательно. У меня есть оправдание: как правило, раньше мне были не нужны эти пятнадцать минут болтовни, но тут другой случай. Дьявол!
— Не подходи… — шепчет она, — я буду орать. Клянусь.
Да хрен тебе, Никольская. Я быстро сокращаю между нами расстояние. Подхожу, протягиваю руку, опираюсь на дверь, пока Настя не знает куда девать глаза, и нависаю над ней. Хочется положить ладонь на эту тонкую шейку и сжать. Но я держусь.
— Никольская, — говорю я, вкладывая в голос больше холода, — ты мне нафиг не нужна. Слишком много чести.
— Да ну? — она фыркает. Я замечаю, как у нее подрагивают руки. Только не говорите мне, что она реально испугалась, — поэтому ты до меня домогался?
— Просто решил попробовать. Но вряд ли меня сможет возбудить женщина, чьи волосы пахнут освежителем для туалета.
Она сощуривает глаза, и в них мелькает что-то кровожадное. Я нагло лгу и просто хочу ее задеть, но сейчас эта девчонка, когда-то ранившая меня до глубины души, начинает вызывать давно забытое чувство азарта.
И понимаю, что я идиот, только когда коленка снова врезается мне между ног. Подсечка выбивает пол из-под меня, юркая ручка залезает мне в карман брюк, достает ключ-карту, и пока я думаю, что в моей жизни что-то пошло вообще не так, Настя выпрямляется, громко фыркнув.
— Я тоже изменилась, Бергман. Теперь я могу показать зарвавшимся красавчикам приемы самбо, на которое ходила шесть лет после школы. Еще раз меня тронешь — сломаю тебе руку!
Дверь с щелчком открывается. Настя швыряет в меня карту, и выскальзывает наружу. Я слышу отдаляющийся быстрый цокот каблучков по коридору.
Меня начинает раздирать дикий ржач.
Никольская, мать твою… неожиданно.
Это не последняя наша встреча. Я еще найду тебя, маленькая стерва, и покажу немного другие приемы, которые я изучил за эти пятнадцать лет.
Эпизод 8. Настя
Вот ведь кобель!
Меня все еще потряхивает после встречи с “другом детства”, пока я спускаюсь на лифте обратно в ресторан.
Боже, как гадко. Мерзко и обидно. Я тру лицо руками, снова позыбыв о макияже, который я уже черт знает сколько не накладывала, размазываю подводку и тушь окончательно. Зеркало отражает не вроде бы еще привлекательную женщину в самом расцвете сил, а панду-алкоголичку.
Прелестно.
Кое-как пальцем и тыльной стороной руки стираю это недоразумение вместе с корректором. Настроение проваливается в какую-то бездну, до краев наполненную унынием. Теперь у меня нет макияжа, зато есть синяки от недосыпа под глазами.
Лифт раскрывает двери, и я выхожу обратно в зал ресторана.
Пошел ты к черту, Элиас. Столько лет переживаний за несчастного мальчишку, который превратился в полное дерьмо.
Пропихиваюсь через толпу девчонок, весело щебечущих об отстойном сервисе в каком-то отеле на Ибице, и иду прямиком к Лене.
Она стоит со своим мужем, и что-то, мило улыбаясь, говорит ему. Платье облегает небольшой аккуратный животик. Светлые волосы красиво уложены волнами и блестят. Лена вообще вся сияет — и понятно, отчего. Любая бы женщина сияла, если бы на нее с таким обожанием смотрел мужчина, за которого она выходит замуж. Черт, кем он приходится Элиасу, а?
Чем ближе я подхожу и рассматриваю эту гору мышц, обнимающих хрупкую невесту, тем больше убеждаюсь в мысли, что он и Элиас о-очень похожи внешне. Те же темные волосы, яркие серые глаза, высокий рост…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лена замечает, как я направляюсь к ней и размыкает объятия, поворачиваясь.
— Настя! — она улыбается мне, — все в порядке? Ты какая-то усталая.
— Прости, Лен, — я тоже улыбаюсь ей, — мне нужно уже домой.
— Так рано?!
— Я живу у черта на куличиках, если ты забыла — хмыкаю я, — пока доберусь с пересадками, уже будет поздно.
— Все только начинается, — произносит ее новоиспеченный муж, — ты действительно слишком рано. В отеле есть свободные номера, где можно остаться на ночь.
— Правда, Насть! — радостно восклицает Лена, — ты чего?!
Я вздыхаю. Лену обижать не хочется, но настроение испорчено. К тому же, теперь я знаю, чей это отель, и тем более…
— Погоди уходить, — коротко произносит ее муж, и кому-то машет рукой, подзывая, — сейчас скажем, чтобы тебе дали ключ. Устанешь — уйдешь отдохнуть.
— Но…
— Правда, Насть, останься! — всплескивает руками Лена, и смотрит мне за спину, — вот, познакомься! Это брат моего Эрика, Элиас…
Остановите землю, я сойду!
Волоски на руках встают дыбом. Я превращаюсь в соляной столб, как та бедная женщина, которая оглянулась невовремя на Содом и Гоморру. Божечки, как я могла забыть? Только сейчас в памяти всплывает воспоминание, как Элиас рассказывал про своего старшего брата, которого я видела от силы пару раз. Все это просто вылетело за пятнадцать лет из головы вместе с именем.
— … и он поможет тебе разместиться, — продолжает Лена, и, схватив меня за руку, наклоняется к моему уху, шепнув, — он, кстати, не женат!
О Господи! Я в шоке хлопаю глазами, пока Лена пытается меня развернуть в другую сторону, чтобы, видимо, сыграть в Купидона, который соединит два одиноких сердца. Я сопротивляюсь изо всех сил.
— Лен, я хочу в туалет! — шепчу я в панике, понимая, что лучшее решение сейчас — улизнуть и просто тихо сбежать со свадьбы. Знакомая обидится, но я постараюсь потом загладить свою вину. Скажу, что заболел живот.
— Элиас сейчас покажет тебе все! Не переживай! Правда, Элиас? — радостно восклицает она.
Я не хочу, чтобы он показал мне ВСЕ!
Но мне приходится повернуться, потому что Лена тычет меня ногтем в бок.
Он уже переоделся. Я окидываю взглядом обычные синие джинсы и белую футболку с короткими рукавами на нем. Нда, Гермиона сильно изменилась за лето… точнее, Элиас очень изменился за пятнадцать лет. Под белой тканью легко угадываются очертания мышц живота и груди. Готова поспорить — сейчас там нет ни капли жира.
Элиас криво улыбается мне.
— Да-а, покажу.
— Это Настя, она моя…
— Мы знакомы с Никольской, — он склоняет голову на бок, рассматривая меня так, будто прикидывает — какую часть тела мне откусить первой. Я подживаю в ответ губы, — учились вместе.
— Да ладно? — изумляется Лена, — прикол. А мы с Настей в автошколе познакомились. Помоги ей, пожалуйста, Элиас. Она останется на ночь в отеле. А я убегаю, меня, кажется, тошнит, — бормочет Лена, и, зажав рот рукой, уносится в сторону туалетов. Эрик провожает ее растерянным взглядом. Потом кивает быстро нам и идет за ней вслед.
Мы остаемся с Элиасом один на один.
Эпизод 8.1 Настя
Он смотрит на меня. Мне кажется, что кожу начинает жечь от этого убийственного взгляда.
Похоже, чье-то самолюбие определенно уязвили. Я улыбаюсь ехидно ему в ответ, разворачиваюсь на каблуках и иду в сторону выхода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И Куда же ты, Никольская? — несется мне в спину, — разве тебе не нужен ключик от номера?
— Хорошего вечера, Бергман.
Да ну к черту. Пока Лена убежала здороваться с унитазом, я могу потихоньку, наконец, смыться со свадьбы. Потому что я еще не совсем идиотка, чтобы оставаться на ночь в отеле Элиаса, который буквально десять минут назад нагло домогался до меня, и слово “нет” его не остановило.
