взгляды. Прерывать их девушке не хотелось.
– Нет-нет, ну нужно. – произнесла она, указывая на столик у дивана. – Я пообедаю здесь, если вы не против.
***
Оливия и Чед, весело смеясь, вывалились на улицу, поддерживая друг друга на сколькой дороге. Они, раскрасневшиеся от смеха и бесконечных шуток с новыми знакомыми, обзавестись которыми в Моунтинскай оказалось невероятно просто, с удивлением обнаружили, что стало уже темно. Сумерки опустились на городок так быстро, что, казалось, это произошло всего за несколько секунд. Оливия была готова поклясться, что еще пару минут назад, пока они одевались в кафе, было светло.
Сейчас же на улице уже зажигались яркие фонари, а гирлянды и фигуры, расставленные у двориков домов, заиграли новыми красками, наполняя окружающее пространство теплом не светодиодов – душ тех, кто живет в этих домах. Казалось, весь бесконечный, нескончаемый мир сжался до этой улицы, оказавшись столь маленьким и уютным, что сердце Оливии было способно обнять его весь, без остатка.
Несмотря на позднее время, улицы маленького, провинциального городка не опустели. Нет, напротив, теперь к детям, лепящим фигуры под окнами домов, стали присоединяться даже взрослые. Оливия заметила, как один взрослый мужчина с хитрым видом наклонился и, набрав в руки липкого снега, размахнулся и кинул снежок в молодую девушку с раскрасневшимися щеками. Толпа детей вокруг них взревела радостными криками.
Оливия, хохотнув, обернулась к Чеду, чтобы пошутить на эту тему и, сама не уловив как, увернулась от полетевшего в нее снежка. Чед широко улыбнулся и поправил слетевшую с ушей шапку, ничуть не удивившись, когда Оливия потянулась к ближайшему сугробу. Правда, ждать ее ответа он не стал – рванул вперед по скользкой дороге, ничуть не сомневаясь, что сможет увернуться от полетевшего в него града снежков.
***
Тишину гостиницы прорезал крик. Казалось, кричал даже не человек, а дикое, загнанное в угол животное. Это был крик не боли, нет. Это был крик первобытного ужаса, заставляющий всех вокруг бежать не на помощь, а прочь, прочь от его источника так далеко, как только способны унести ноги.
Так поступили бы нормальные люди, однако Оливия давно не причисляла себя к их числу. И едва ли кто-то, кто был в ту ночь в отеле, мог бы так сделать.
Блондинка, резко сев в кровати, быстро спрыгнула на пол и помчалась вниз, к источнику крика, даже не оглянувшись себе за спину, чтобы убедиться, что Саманта бежит следом. Конечно, а рванула следом, по пути нелепо стараясь всунуть руки в кардиган, сдернутый ей во время бега со спинки кресла.
Оливия выскочила в коридор и, бешено озираясь по сторонам, столкнулась взглядом с Чедом, застывшем в дверях с немым вопросом на заспанном, симпатичном лице.
– Что происходит? – вопросил Алек хмуро, возникая за спиной спортсмена, упирающегося руками по обе стороны двери.
– Понятия не имею, – растерянно отозвалась Оливия и, оглянувшись на Чеда, рванула вперед по коридору, устремляя босые ноги прямиком к лестнице.
В коридоре не горел главный свет: были включены лишь настенные светильники, освещающие пространство тусклым, желтым светом. Эрик говорил им, что эти светильники начинают работать, когда генератор перестает работать, чтобы осветить лестницы во избежание несчастных случаев на оных. Еще утром Оливия назвала бы его приглушенным и романтичным, но уже сейчас он казался ей не таинственным и притягательным, а раздражающим. Ей хотелось яркого света, который подсветил бы окружающее пространство так, чтобы та не сломала себе ногу, сбегая по лестнице почти в полутьме. Синие ковровые дорожки не добавляли удобства, сбиваясь под ногами.
Стоило им оказаться на первом этаже, как Чед привычным жестом задвинул себе за спину Оливию, двинувшись вперед с выражением лица, которые редко можно увидеть в повседневной жизни. Конечно, если ты не маньяк, привыкший загонять своих жертв до состояния крайнего напряжения.
На первом этаже было тихо. Очень тихо.
– Где все? – выдохнула Саманта, задергивая полы кардигана и оглядываясь по сторонам в растерянности.
Она легла спать не более часа назад и ощущала себя напуганной, уставшей и потерянной – не то состояние, в котором хотелось бы просыпаться посреди ночи от крика. Вот что-что, а героем сейчас она быть не хотела.
– Да какого черта… – раздражаясь, пробормотал Алек.
Его нервировала обстановка, где он едва ли мог что-то увидеть, и еще парня раздражало, что его вытащили из постели. Сама идея отправиться в Моунтинскай и вовсе выводила из себя.
Алек вытянул из кармана серых спальных штанов телефон, включая фонарь и направляясь в гостиную, где не горел свет. Темное пространство странным образом манило его. Нечеткие, рванные в темноте очертания дразнили, словно проверяли его на выдержку, на смелость. Они были похожи на торчков старшей школы, которые, обкурившись, издевались над теми, кто слабее. Они словно проверяли, насколько далеко был готов зайти Алек.
Возможно, именно из-за этой невольной ассоциации он и пошел вперед, подсвечивая огромное помещение ярким светом фонарика, встроенного в телефон. Тот не мог показать ему всю окружающую обстановку, не позволил бы сразу увидеть источник крика, не дал бы эффекта неожиданности перед возможным маньяком, но Алек шел вперед, словно заманиваемый в объятия темной комнаты.
– Что здесь происходит? – спускаясь вниз по лестнице, вопросила Кикки, которая мерзляче куталась в просторный белый халат, щуря сонные глаза в сторону компании. Ее муж шел впереди, освещая пространство походным фонарем, свет от которого оказался неожиданно ярким.
– Мы услышали крики, – ответила Оливия, до того внимательно глядящая на парадную входную дверь, закрытую не до конца. Поэтому, когда свет от фонаря Брайана скользнул по мокрым следам, подсвечивая их, она была первой и единственной, кто это заметил. – но здесь никого нет.
– Вы уверены, что крики доносились с первого этажа? – хмуро вопросил Брайан, чьи волосы стояли торчком, словно антенны для связи с космосом. Видимо, из-за этой связи он и был единственный человеком, кому пришла в голову эта мысль. – Возможно, крики доносились с чердака?
– Здесь есть чердак? – недоуменно вопросила Саманта, оглянувшись на Оливию. Та, обхватив оголенные шелковой ночнушкой на тонких бретелях замерзшие плечи, недоуменно пожала плечами.
– Ясно, – хмыкнул Брайан, обернувшись к жене. Вид у него был уставшим. – оставайтесь здесь, детки. Я проверю чердак и спущусь. И, ради всего святого, просто никуда не суйтесь.
– Брайан, – Кикки вцепилась в его руку, затравленно взглянув на второй этаж. – тебе нельзя идти одному. Возьми с собой Чеда, хорошо? – и, обернувшись к парню, та с мольбой взглянула на него. – Пожалуйста, сходи с ним.
– Все в порядке, это просто чердак. – отмахнулся Брайан.
– Я схожу. – твердо кивнул Чед и, взглянув
