– Балерина! – восклицал солидный любовник.
Она не несла чушь, не была ни весела, ни грустна, не становилась ни на каплю развязнее, но оторвать взгляд от нее было невозможно. Она мягко и призрачно светилась. Никакое фото не могло бы передать особую, только ей свойственную туманность в широко расставленных глазах.
Сама она чувствовала, как растворяется усталость в ногах, каблуки становятся продолжением ног, расслабляются, влюбляются друг в друга неторопливые мысли. И больше ее ничто не раздражает. Ни шуба из «чебурашки», ни Людка-повторюшка, ни отсутствие в магазинах розовой пены, ни ресторанное рабство… Она сидит рядом с человеком, который выведет ее в «свет», сделает ее королевой, милый, милый… Ли смотрела в его широкое одутловатое лицо, искала искорку в туманных глазах и думала, что они чем-то похожи, но не формой глаз, а взглядом… «Это мой мужчина. Мой. Это ОН».
Но главное – сколько бы она ни пила, на утро была свежей. Она искренне не понимала людей, у которых болит от выпивки голова или того хуже – тошнит!
Ли много раз просила Вадима Соломоновича купить ей шубу. Он обещал. «Поступает всякая чепуха. Ничего, достойного тебя, лапуля. Но, как придет, будешь ты у меня в шиншилле».
Еще они планировали летом в Прибалтику, на весь отпуск. Вадим Соломонович, правда, не говорил, что собирается на ней жениться, но это как-то подразумевалось само собой в их отношениях. Ли часто думала о свадьбе. Приглядывалась к платьям, хотя и думала: «Пожалуй, не стоит. В том, что висит здесь, замуж выходят все подряд». Во всем остальном Ли продумала всякие мелочи. Даже потренировалась красиво расписываться.
Они летали «в Сочи на три ночи». С пятницы по понедельник. В начале мая там уже было жарко, но не душно, потому что дожди еще не начались. Ли была на седьмом небе.
Однажды Вадим Соломонович взял Ли на пикник. И сестру ее пригласил. Сколько Ли ни уговаривала его не брать Людку с собой, он почему-то уперся. И сказал, что ТАМ они себе никаких глупостей позволять не будут. Но если она не хочет, может не ехать. Провести выходной с любимым было для Ли столь заманчивым приглашением, что она, скрипя сердце, согласилась на Людку.
Пикник прошел удачно. Для всех, кроме Ли. Людка, конечно, была в восторге. Она бегала по траве, как дитя природы, и всем уши прожужжала, как она наслаждается свежим воздухом и солнышком. Компания была совершенно мужская, если не считать сестер. Солидные дядечки – торгаши, директора, начальники – относились к ним, как к детям. Людка этому и соответствовала. Ли же была не в своей тарелке. Хотя она и видела косые взгляды мужчин, но никто настоящих авансов ей не делал. Все как бы обходили ее стороной: дети они и есть дети. Из чистейшего озера один за другим вытаскивались изящные форели и жирные карпы. Ли только диву давалась. Их отец всегда приносил в судке только тощих уклеек.
Ли попыталась было уединиться с Вадимом Соломоновичем, но встретила решительный отпор. Он так посмотрел на нее… что у Ли вся душа внутри перевернулась. Как он мог так смотреть на нее?! Начальственно, как на кладовщицу своей базы…
Был конец мая, но вода в озере была еще холодная. Ли разделась до невесомого купальника и нырнула. Людка трогательно упрашивала ее не делать этого, но разве Ли уговоришь? И отказывалась вылезать. Плавала, как ни в чем ни бывало. С грацией русалки, так же, как и ходила. Полагая, что все должны любоваться ее движениями. Губы стали совсем синими.
Ей хотелось утонуть. Так ей было гадко.
– Да она с придурью, – сказал один начальственный муж другому, нехорошо усмехнувшись, повертев потихоньку пальцем у виска и кивнув на Вадима Соломоновича. – Точь в точь, как и родственничек.
Вадим Соломонович ходил вдоль берега злой и красный.
Удружила! Артистка… Балерина! Тит твою…
Вдруг Ли стала захлебываться. По-настоящему.
Людка хотела броситься к сестре-близняшке. Ее удержали силой.
У Ли свело ногу. Она испугалась, что может вот прямо тут умереть. Тонуть расхотелось. Инстинкт взял свое. Выкарабкалась сама. Никто из солидных дядечек в воду не полез. Вадим Соломонович, правда, услышал упрек:
– Ну что же ты? Твоя же племяшка тонет!
Ли напоили водкой. Она порозовела, похорошела и успокоилась. Всех спиртное возбуждает, а ее – всегда успокаивало. Как молоко матери.
Возвращались на четырех черных «Волгах».
Обратно Ли ехала, тесно прижавшись в машине к Вадиму Соломоновичу. Ей было очень хорошо. Она вдруг подумала, что сию секунду – самый счастливый момент в ее жизни. Горячая водочка растеклась по жилам. Вадим Соломонович сидел, как истукан, не шевелясь. Ли играла его поясом на брюках. Людка, сидящая по другую руку директора базы, как всегда не отрывалась от окна. Шофер смотрел только вперед, выбирая кочки поменьше на сельской дороге.
Ли подумала, что она, конечно, ошиблась. Ей показалось, что он так посмотрел на нее… В данную волшебную минуту она была просто уверена, что ей показалось…
Но ей не показалось. В один прекрасный день Вадим Соломонович привел в ресторан свою жену. Ли на негнущихся ногах принимала у него заказ. И смотрел начальственно. Как на последнюю тряпку. Коллеги шушукались и посмеивались за ее спиной. Когда Вадим Соломонович желал закончить свой очередной роман, он вытаскивал на свет божий свою жену. «Жена – отличная вещь, я вам скажу. Когда надо – сидит дома, пироги в духовке парит, когда надо – нате вам, прошу любить и жаловать. Женат! И точка».
Ли напилась. Нет. Напилась – не то слово. Она хотела выпить столько, чтобы уснуть. Навсегда. Не хотела она видеть мир. Она знала, что если выпить слишком много, могут и не откачать. Что она и проделала. Но ей не повезло. Надо было в одиночку пить, а она – в ресторане. Посудомойка нашла Ли. Врачи вытащили с того света. Неделю в больнице – и домой. После такой встряски легче вроде и не стало, но, победив смерть, она смогла думать о чем-нибудь другом, кроме своего возлюбленного.
Одно за другим! Тут еще Людка – Людка!!! – надумала замуж идти. И пригласила ее в свидетельницы. В свидетельницы! Какое унижение! Ли во всем привыкла быть первой. Она была уверена, что и замуж выйдет первая. Но с другой стороны, чему тут завидовать?
«Господи, где она такого урода выкопала?» – думала Ли. Простой рабочий. Под ногтями, конечно же, грязь. На лице – дебиловато-радостная улыбка. Вечно голодный. А тощий! Сирота казанская. Детдомовский, кажется. А фамилия! Козловский! Кто ему только такую в детдоме дал! Дура сестра. По нему же сразу видно – он никогда никем не станет. Так и останется бревном, дубиной, как есть сейчас. А Людка скоро будет нянчить своих пупсиков. Настоящих. Но самое смешное – Людка ушла из ресторана. К нему, на завод! Укладчица, или как ее там…
Свадьба была в родном ресторане. Все свои. От этого Ли было еще противнее. На всех фотографиях так и осталось ее кислое лицо. Когда она была недовольна, то смотрела чуть исподлобья, надувая губы, что придавало ей легкое сходство с овцой. Особенно в профиль, потому что подбородок у нее был невыразительный, скошенный.
Ох, и напилась же Ли на свадьбе сестры! Она помнила все только до определенного момента. Помнила, как поднимали тост за будущее детей молодоженов, орали «горько», потом кто-то стал пить за день работников общепита, помнила, как инженеришка маячил за окном на своем обычном посту, помнила, как упала, закружившись в танце… Проснулась в незнакомой квартире.
Коммуналка. Кто-то хлопал дверями, ругался на кухне… Во рту было нестерпимо тухло. Голова еще кружилась. Бедняцкая, почти казарменная обстановка холостяцкого жилья. На крашенной стене висел… ее портрет. Незнакомый мужик сидел за столом спиной к ней. Из одежды на нем были только трусы в социалистический цветочек. Вдруг он обернулся. Благородные тонкие черты озарила виноватая улыбка.
– Доброе утро, – вежливо сказал он.
«Инженеришка!» – мелькнуло у Ли.
– Меня зовут Андрей.
Она вскочила, закрываясь простыней. Он расхохотался.
– Да ты не смущайся!
Теперь она увидела, что он ел из железной банки зеленый горошек. От вида еды ей чуть не стало дурно. Он усадил ее.
– Ты сиди. Я за водой сбегаю.
И исчез за дверью. Когда он пришел, Ли уже была полностью одета. Она хотела бежать. Он загородил собой дверь. Вода из стакана расплескалась. Он брякнул его на первую попавшуюся поверхность. Задвинул щеколду и быстро, умело начал раздевать ее. Сама не зная почему, Ли не стала сопротивляться. И дело было не в том, что сил не было. Навалилось какое-то странное оцепенение, когда он гладил ее затылок, одновременно расстегивая кофту. Голубые его глаза стали совсем черными…
Пока он без сил лежал на кровати, Ли, мучаясь жаждой, схватила стакан с остатками влаги. Сделала большой глоток, задохнулась… В принесенном Андреем стакане была водка…
Она вышла за него замуж. Зачем? Просто вышла и все. Не могла иначе. Андрей заворожил ее своей страстностью. И Ли подумала: «А вдруг это ОН?»
