действительно крепкий сон, потому что я совершенно не могла проснуться, снова и снова, переживая свой самый страшный кошмар. Пожалуй, та самая первая экзекуция от супруга была самой жестокой и беспощадной. Он заставил меня выпустить крылья, зафиксировал их и, медленно наслаждаясь моими криками от ужаса, рвал их металлическими когтями, надетыми на его пальцы. Константин проводил по ним руками, наслаждаясь ручейками крови, стекающими по моим молочно-белым крыльям. Я буквально заходилась от боли и рыданий. Слезы катились по лицу крупными каплями, падали в алые лужицы под ногами, в которых таяли, словно снежинки, мои перламутровые чешуйки с небольшими перьями. Супруг был доволен собой. Время от времени он поднимал мою опущенную голову, когда я уже теряла сознание, и жёстко целовал меня в губы, терзая еще и их.
Константин, как сумасшедший скульптор, делал из меня экспонат своей безумной выставки. Когда он закончил «работать», то любовно отмывал мои некогда белоснежные красивые крылья, протирая мягкой тканью то, что от них осталось. А когда начала работать регенерация, он с такой же любовью обработал мои раны магическим соляным раствором, чтобы «сохранить свое творение». Затем супруг переодел меня в белое платье, отмыл лицо и уже после подкатил ко мне ростовое зеркало в золотой роскошной оправе. Он развязал веревки в основании моих крыльев, освободил мои шею и ноги, оставив веревки только на руках, посмотрел них и решил, что их нужно поменять. Поэтому супруг взял белый шелковый шнурок, перевязал их и расчесал волосы, формируя темные локоны и раскладывая их по плечам. Потом он встал за моей спиной, поцеловал в висок меня, еле держащуюся на ногах, и развернул к зеркалу. Сзади тоже было зеркало. Константин отошел слегка в сторону, продолжая придерживать меня, и возбужденно прошептал:
— Ты — мое творение… И скоро станешь совершенной…
Я смотрела на свои крылья, беззвучно плакала, смотрела на порванное покрывало крыльев и обливалась кровавыми слезами в душе.
— Зачем? — прохрипела я, не в силах уже плакать, так как меня трясло.
— Чтобы ты не улетела, нежность моя. Ты принадлежишь только мне, — после этих слов последовал поцелуй в висок, который, словно скальпель, полоснул по сердцу, и я… снова с криком проснулась в своей постели.
Перед глазами еще долго стояли мои крылья, разорванные в клочья. Крылья, которые уже не поднимут меня в небо… никогда.
Я сбросила с себя простынь и спустила босые ноги вниз, утопая в бежевом ворсе однотонного ковра. Затем я встала и, не заботясь о своей наготе, распахнула тяжелые шторы в стороны. Я долго смотрела на просыпающийся город из окна и впитывала в себя его суету. Дрожь постепенно покидала мое тело, нервы успокаивались, а грудь перестала испуганно вздыматься. Всё в прошлом. Марина умерла, а Эмма Вебер уже ничего не боится.
Лем точно знал, на что давить, чтобы я приехала сюда. А еще тоска по родине начала потихоньку проникать в сердце. Оказывается, не так просто забыть Россию.
И вот я в Питере… А в Москве по-прежнему живут мои родители и старший брат, которые уже оплакали меня, но наверняка не забыли…
Мне срочно нужно было в душ. Холодная вода поможет привести мысли в порядок и продолжить жить, как Эмма, которая никогда не выходила замуж за мага-менталиста, сломавшего ее и вылепившего из нее безумный экспонат для своей личной коллекции.
Надеюсь, что работа поможет забыть ночной кошмар.
Я вышла из душа и настроилась на рабочий лад, затем села в позу лотоса на мягкой и удобной кровати, еще раз изучая бумаги, которые передал мне Лем. Казалось, действительно, ничего сложного. Однако всегда могло пойти что-то не так. Я поправила полотенце на груди и потуже его завязала. С мокрых волос все еще стекала вода, но меня это не смущало. Я разложила распечатанные листы и несколько фотографий, подписанные боссом.
Я смотрела на мужчину лет пятидесяти, одетого в дорогой классический костюм. «Аристарх Вишневский, оборотень с драконьими генами» — значилось на оборотной стороне фотокарточки. Я скривилась. Сомневаюсь, что у него есть информация по нужному мне артефакту, но он ему ни к чему. Но Лем ловко обвел меня вокруг пальца. Зря ему тогда открылась, хотя, учитывая то состояние, в котором я пребывала долгое время, то было бы странно не довериться спасителю.
— Есть супруга, детей нет. А вот это уже очень интересно. Еще любовница имеется. Хм. Отлично. Где одна, там и две. Если что, это будет мой запасной план.
Посмотрев еще раз на заданное международной службой контроля за артефактами число, я вздохнула. Сегодня вечером Аристарх собирал местный бомонд на благотворительную акцию. Пропуск у меня как раз имелся на имя Виктории Свободиной. Осталось только купить соответствующее платье, чтобы не выделяться из толпы, и сделать прическу, макияж. Быть, так сказать, во всеоружии, если придется соблазнять дракона. Да, еще нужно придумать, как вывести из строя его супругу и запомнить в лицо любовницу. Хотя вряд ли она будет на вечере. Ну а вдруг?
Вечер близился к концу, когда я закончила все приготовления. Золотое платье из тонкой блестящей ткани, с одним открытым плечом и полностью закрытой второй рукой обтягивало меня, словно вторая кожа. Волосы еще до похода в салон я успела покрасить тоником в ярко-рыжий цвет. Высокая причёска открывала вид на тонкую и длинную шею. В ушах красовались золотые цепочки, доходящие практически до плеч. На руке я застегнула массивный браслет. А другой браслет, защищающий меня от ментального воздействия, был надежно скрыт под рукавом и тонким покровом кожи. Выглядела я, как истинная драконица. Вся в золоте. У Аристарха теперь нет шансов отказаться от «сладкого».
Легкая, романтическая и ненавязчивая мелодия приятно ласкала слух. Я стояла с фужером дорогого шампанского и вяло следила за собравшимися. Людей было много, поэтому затеряться не составит большого труда. Главное, было время от времени перемещаться поближе к тем или иным группам гостей, чтобы никто не обратил внимание, что я одна. Хотя задерживаться здесь я не собиралась. Подробно изучив план особняка Вишневского, я уже знала, куда мне идти. Я повернулась, осознавая, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы незаметно исчезнуть, пока щедрые питерские меценаты делают добрые дела. Я неспеша начала пробираться к выходу, а по дороге успела поставить бокал и спросить, где находится уборная. В коридоре было тихо. Мелкими перебежками я добралась до второго этажа, проклиная туфли на высоком каблуке. А затем у начала лестницы я положила небольшое устройство размером с пуговицу, которое позволит мне услышать, если
