Тришка закрыл глазки и прижал свои уши к дрожащей спине, превратившись в маленький пульсирующий комочек. В такие минуты страх просто парализовывал его, и он соглашался со своей несчастной судьбой, повторяя – лишь бы поскорее и не больно. Однако бывали случаи, когда маленький и беззащитный трусишка вдруг вставал на задние лапки и давал такой отпор нападавшим, что некоторые от неожиданности пускались наутек. Отважное сердце, даже очень маленькое, никогда не сдастся без боя, поэтому и победить может в неравной схватке.
– Мама! – во весь голос заревел медвежонок.
Он впервые убежал из берлоги один, да еще зимой, да еще не зная куда. Ему стало так жалко себя, что хотелось не то что плакать, а зарыдать на всю округу. И тогда непременно мама услышит и придет на помощь.
– Эх, пропадем ни за что. А я даже сочной травки не успела пощипать.
Косуля Карина прижалась с Длинному. Из ее огромных карих глаз потекли слезы. Они капали большими горячими каплями в холодный снег и прожигали его до самой земли. Она дрожала всем своим изящным тельцем, ища последнюю защиту рядом с лосем.
– Хватит реветь. Тихо, вы! – сердито пробурчал Длинный.
Все разом притихли и только шмыгали носами, как бы оправдываясь друг перед другом. Они вдруг вспомнили, что рядом сильный и смелый лось, который не даст их в обиду. Смахивая лапками слезы, они стали пристально всматриваться в окружавшую их темноту.
– Слева красные огоньки.
– Слева, слева!
– Они к нам движутся.
– Их там много!
– Много!
Как из пулемета выпалили страшную новость бельчата. Они притихли где-то наверху, затаившись среди веток. Было очевидно, что спускаться вниз у них не было ни малейшего желания. У оставшиеся внизу от этого известия перехватило дыхание. Длинный медленно повернулся в сторону грозящей опасности и опустил мощные рога. Он никогда не отступал в бою, но ответственность за судьбу малышей, которых он взял с собой на водопой к Лесному озеру, тяжелым грузом лежала на душе. Длинный готов был отдать свою жизнь за каждого из них, но как спасти всех, он не знал.
– Мы будем сражаться вместе, и только вместе сможем победить, – попытался подбодрить своих спутников лось. Его тяжелые копыта ударили в снег с такой силой, что даже рыхлый и податливый при медленном шаге снег глухо отозвался под таким напором. Он не шутил.
– Вот они. Вот они! – и сверху полетели шишки.
Несколько пар красных огоньков мелькнули между стволов деревьев. Тяжело дыша, около десятка серых волков вышли к тропинке и сели в снег перед лосем. Против обыкновения, они не окружали свои жертвы, как делают это на охоте. Они сидели и чего-то ждали. Наконец из-за их спин показалась волчица. Было видно, что ей тяжело угнаться за молодыми и сильными драчунами, которые от нетерпения перебирали лапами, но сдерживались, повинуясь какому-то приказу.
– Не бойся, Длинный. Мы не тронем тебя и твоих спутников, – отрывисто дыша после долгого бега, произнесла волчица.
– Попробуй только, – лось приготовился к атаке.
– Постой. Нет ли среди вас медвежонка, который любит меняться?
– Я… здесь, и мама моя здесь, – почему-то соврал Ме́ня.
– Узнаю врунишку, – облегченно выдохнула волчица.
– Значит, сорока правду сказала, – донеслось со стороны волков.
– Сначала сразись со мной! – протрубил Длинный.
Но было видно, что волки не собираются драться. Более того, они переглядывались и обменивались радостными репликами, будто наконец-то встретили друзей.
– Я вам сейчас все объясню, уважаемые, – начала вежливо волчица. – Дело в том, что заболел наш самый маленький волчонок. Мы, волки, редко болеем, но младшенький – Коготок – угодил в капкан. Лапа никак не заживает. Филин сказал, ему нужно пожевать кость-травы. А где зимой отыщешь! Но сорока разнесла по всему лесу, что Ме́ня умеет снами меняться. Вот мы и подумали, пусть он с Коготком своим сном о лете поменяется. И чтобы там поляна была, где кость-трава растет. Да побольше! Пусть Коготок ест ее всю ночь. Вдруг поможет.
Это было такое неожиданное предложение, что все собравшиеся притихли, взвешивая про себя сказанное волчицей. Зайчишка думал, что это все волчьи хитрости. Лось, веривший в чудеса, склонялся к мысли – почему бы и нет. Косуля Карина была готова на все, лишь бы их отпустили. Бельчата призадумались над тем, как можно пополнить запас продуктов на зиму с помощью волшебных снов медвежонка. И только Ме́ня испугался больше всех. А вдруг не получится! Он все время был маленьким. Всегда кто-то из взрослых решал за него.
Медвежонок только мечтал стать большим. А тут вдруг он сам должен был сделать то, что не под силу ни одному взрослому. От него, малыша, теперь зависела чья-то жизнь. Ме́ня так разволновался, что растерял все слова. Он не мог решить, что ему делать – отказываться, плакать, звать маму или что-то еще предпринять.
– Показывайте дорогу! – неожиданно для себя произнес медвежонок.
Он даже не смотрел на окружавших его обитателей Дальнего леса, но чувствовал одобрение и вздохи облегчения со всех сторон. И только Тришка все еще прижимался к спине лося и шептал что-то о коварстве серых.
Дорога была неблизкой. Волки большими прыжками рассекали глубокий снег, за ними спешил Длинный, проделывая туннель сквозь большие сугробы. Медвежонок, зайчишка и бельчата притихли на его спине. Карина бежала следом, боязливо оглядываясь. Но напряжение быстро спало, и все успокоились. Лось мерно дышал, упорно пробираясь сквозь снежные заносы, его спина стала теплой, а потом и горячей. Зверушки быстро закрыли глазки и уснули. Лишь время от времени вздрагивали и крепче хватались лапками за шерсть Длинного. По их мордочкам было видно, что сны уже посетили каждого. И Ме́ня, не дожидаясь встречи с волчонком, начал смотреть летний сон, в котором он вышел на огромное поле сочной кость-травы. Ее было так много, что поляна была похожа на пышный ковер. Ме́ня никогда раньше не ел эту траву. Оказалось, что у нее мятный привкус и запах меда.
Это понравилось медвежонку. Тут он остановил свой сон, вспомнив, что еще и не поговорил с Коготком об обмене снами. Ведь он не был с ним даже знаком. Раньше он сначала с кем-нибудь договаривался и только потом менялся. «А вдруг он не согласится? Эх была ни была!», – так думал медвежонок, превращаясь во сне в волчонка. Будто это я – раненый Коготок, и это я поедаю сочную кость-траву.
Когда они добрались до волчьего логова, их уже ждала вся стая. Была тихая зимняя ночь. От мороза небо стало чистым и ясным. Звезды выглядели такими крупными, что казались ближе, чем обычно. А может, это небо опустилось пониже, чтобы хоть чуть-чуть согреть зверушек, у которых не было теплой норки.
– Он выздоровел!
– Коготок на больную лапу встал!
– Он ходил и даже прыгал!
– А потом уснул.
– Он больше не стонет! – встретили подошедших радостные возгласы волчьей стаи. Несмотря на позднюю ночь и мороз, волки бегали по снегу и даже играли. Они были так рады счастливому исходу событий, что назвали медвежонка и всех его спутников братьями по крови и поклялись прийти на помощь, когда тем будет трудно. Никто не знает, что послужило причиной такому быстрому выздоровлению волчонка. Одни склонны верить, что это случайность, кто-то говорит, что был простой вывих сустава, другие утверждают, что это медвежонок нашел во сне такое огромное поле с сочной кость-травою и, превратившись в волчонка, столько ее съел, что болезнь отступила.
Так это было или иначе, точно никто не знает, но с тех пор эту историю называют сказкой о чудесном сне.
Первый сон волчонка
Дальней дорогой всегда хорошо думается, особенно если нет болтливых попутчиков. Лось по имени Длинный обычно сторонился лесного общества и любил бродить один.
Он давно жил в Дальнем лесу и знал здесь все и всех. Обычно после захода солнца лось ночевал в осиннике, но сегодня Длинный возвращался в родной уголок за полночь.
Ему еще нужно было отвезти бельчат Прыга и Скока, медвежонка Ме́ню, зайчишку Тришку, дремавших на его спине, по своим норкам, и проводить косулю Карину к заждавшимся родственникам. Прогулка на водопой к Лесному озеру превратилась в целое приключение, и уставшая после этих событий компания тихо дремала на спине лося. Даже у Карины, шедшей рядом, то и дело смыкались веки.
Ночной лес совсем не похож на дневной. Особенно зимой. Глубокий снег спрятал все полянки и тропинки, а кустики превратил в новых жителей. Многие из старых знакомых разлетелись или спят по теплым норкам. Все запахи теперь другие, и следы остаются до следующей метели. Разве что нахохлившаяся сова по-прежнему сидит на своем старом дубе, и никакой мороз не прогонит ее с этого наблюдательного поста.
– Что-то ты загулял сегодня, Длинный. Сорока трещала, что ты возил медвежонка меняться снами, – настороженно произнесла сова.
– Эта история мне и самому непонятна. Главное, что все кончилось хорошо. Как-нибудь потом расскажу.
