* На родину души, в небо, *
На родину души, в небо, От жизни, впившейся черно — Пустите, цепкие корни, Пустите, рваные нервы. Пустите, люди и звери, Зори, травы и плахи — Туда, где можно верить, Туда, где не будет страха…
* В пещере ночи зреет искра дня, *
В пещере ночи зреет искра дня, И теплит жизнь в холодной тьме незрячей. А я, как дикий зверь, боюсь огня, Но вынести должна его, иначе Ослепнут люди, света не дождав, А ночь творит беду и беззаконье. Иду к чужим, И стих мой, как звезда, Горит сквозь обожженные ладони.
(сборник составляют стихи преимущественно 2000–2002 гг)
* Девочка рисует на асфальте солнце. *
Анечке
Девочка рисует на асфальте солнце. Желтый мел упрямый крошится в руках. Этот день осенний нам не улыбнется. Небо в рваных тучах, сизых облаках. Девочка рисует на асфальте солнце, Чтоб согреть надежду, веру и мечту. Может быть, рисунок детский не сотрется, И не сгинут судьбы наши в темноту…
Время
Дж. И.
В стареньких часиках спряталось Время, Как невидимка — маленький гном. В полночь неслышно гномик выходит и потихоньку обходит дом. В синем плаще, в бесшумных сапожках. Он с неба снимает фонарик луны, К людям подходит гном осторожно, Чтоб не спугнуть наши сны. Светит, мигает волшебный фонарик, Хитро смеется гном в кулачок. За ночь он взрослым сединок прибавит, А малышам прибавит росток. Но уже годы… На сердце осень. Маленький гномик, скажи наконец, Молодость нашу куда ты уносишь? Может быть, прячешь в часы, как в ларец? Я не сержусь на тебя… Только, знаешь, Гномик, ты лучше чуть-чуть отдохни, Ты погаси свой белый фонарик, Повремени, повремени… В стареньких часиках прячется Время, Как невидимка — маленький гном. В полночь неслышно гномик выходит И потихоньку обходит дом.
* Как детский кораблик наивный, бумажный, *
В.О.
Как детский кораблик наивный, бумажный, по синему озеру месяц плывет. Небесное озеро манит и дразнит. Но хрупкий кораблик ко дну не пойдет. Я детство твое, капитан синеглазый, наощупь нашла по утраченным дням. Я там. Я — твоя запоздалая сказка, чтоб первые слёзы унять.
Фонарь
Фонарь — как отражение луны, Той, полукруглой, в дымном ореоле. Глядит в окно. Душа его в неволе. И тусклый луч скользит в чужие сны. Вот в доме, на окраине ночной, Погасли окна. Подступает стужа. Фонарь невзрачный, старый, неуклюжий, И так смешно, что бредит он луной, Пленен ее мерцанием и высью, Что он надежду детскую хранит… С ночных небес насмешливо глядит Прищуренное око хищной рыси. Колдует снежной тайною январь. Снег ласкового света не остудит. А люди и не смотрят на фонарь, И не поймут — на то они и люди. И лишь фонарщик, нищий старичок, Придет и скажет ласково, как сыну: «грусть, понимаю… Потерпи, дружок. Тебе любовь волшебная дана, Мой бессловесный, мой несчастный мальчик: Фонарь погаснет, и умрет фонарщик, А в небесах останется луна».
Эвридика
Памяти Анны Герман
Надеждою разорванная ночь… Поднебесье горстью зачерпну. Жить хочу! Помилуй. Жить хочу… — Как сквозь камни бьется ручеек. Только голос мой обманет смерть. Ясными рассветами — вернусь. На моих нескошенных полях Голубые звезды васильков Будут расцветать среди зимы.
* Клавиша магнитофона, *
Памяти Анны Герман
Клавиша магнитофона, словно пароль в бессмертье. И оживает голос, Которого нет на свете. И оживают губы, Которых нет полстолетья. Музыка смерти не знает. Настежь людские окна! Это душа родная Бьется в магнитофоне. Даже как будто слышно, Как стучится живое сердце. Выстраданный твой голос — Это пароль в бессмертье.
Памяти ушедших артистов
На кинопленках полустертых — Торжественные двойники Давно ушедших в смерть актеров. Слова и жесты их легки. Они воскресли на экране. Проходит время мимо них. Они чужую жизнь играют, Еще в беспечности живых.
Из сборника
«ЗЕМНЫЕ КЛЮЧИ»
* Помнишь наших берез лебединую стаю… *
Помнишь наших берез лебединую стаю… Там рождалась Любовь святая, восприемницами березы от судьбы защищали грозной. В зимней стуже — царевны заколдованные, в осень горькую — ближе нам чем сестры кровные. Нас березки мирили, забирали печали, нас березки весной повенчали. А когда уходить мне приходится последней тропой одиночества, я умоляю, чтоб тебя берегли Матерь Богородица и дух березовой рощи.
* То по белому снегу, *
То по белому снегу, то по черному полю — задыхалась от бега и не чуяла боли. Догоняла Жар-птицу, что зовется судьбою — то по снегу босая, то по дикому полю. Опаляя ладони, я Жар-птицу держала, лебединою песней хмурый мир озаряла. Ничего не умею, кроме песни и света. Годы бросила в землю, да взошли пустоцветом.
На виноградниках
Не верю гибели и боли И не хочу любых наград, Когда беру с твоей ладони Морозом битый виноград. Пусть иней ощущают губы, Как первый грех и первый крик… Беда ушла. И наши судьбы — Как нерастраченный родник.
* Снег у земли забирает всю боль. *
Снег у земли забирает всю боль. Видишь, земля открывает ладонь с горькими шрамами бед и обид. Слышишь, земля безмолвно кричит. И не залижет течение лет первой утраты запекшийся след. Светлым покровом, тихой мольбой снег у земли забирает всю боль. Не потревожит, не будет как грех — ласковый снег уйдет на заре в черную речку талой водой, смолкнет на дне падучей звездой.
* Почтовый ящик — золотая голубятня *
Почтовый ящик — золотая голубятня, ждет добрых писем — белых голубей. От вашей весточки теплеет сердце наперекор упрямице-судьбе. Пишите письма, пишите, близких тепла не лишите! Как нам бывает горько, когда родному человеку долго, долго всё некогда письмо написать, и вот наконец соберешься, отпускаешь белый конвертик, а он возвращается с пометкой: адресат больше не проживает на этом свете… Пишите письма, пишите скорее! Умчались годы в небо голубиной стаей, а ястреб-одиночество, как тать. Почтовый ящик — золотая голубятня, молюсь о том, чтоб ей не пустовать.
* Поминальный день — совесть живых. *
Поминальный день — совесть живых. Холм как в слезах — в цветах полевых. Забери меня к себе, забери, в свой пресветлый край позови. Ничего мне не надобно от живых. Будет праздник мой в цветах полевых. Забери меня к себе, забери. На кладбище нынче пахнет свежескошенной травой, ясный белый день целуется с черною землей. Душу мою горькую в мире упокой.
* Я бессмертна — мне помин не нужен. *
