Андрей почувствовал, что почти близок к счастью. Он доехал до одиноко стоящей на тропинке скамейке и сел, наслаждаясь лучами сентябрьского жаркого послеполуденного солнца.
Он просидел так, наверное, минут сорок, и его мозг пребывал в двух разнонаправленных плоскостях – безмятежно дремал и одновременно пытался уловить суть происходящих с ним метаморфоз.
Андрюха отдался на волю интуиции, которая вскоре привела его к осознанию того, что для борьбы со своими навязчивыми состояниями он может прибегнуть к методу релаксации и расслабиться, тогда мозг покажет неврозу, что не боится его, и болезнь должна отступить. Андрей решил, что это хорошая тактика, однако пока он понимал это только на ментальном уровне, теоретически. Он просто видел перспективу подобной тактики действий. Но на уровне эмоций он обнаружил, что реально не совсем готов принять релаксацию в качестве орудия борьбы. Он помнил, что впервые за долгие годы эти мысли вновь вернулись к нему, когда он как раз находился на самом пике покоя и безмятежности и беззаботно гонял мяч с парнями, и не видел в жизни особых хлопот. Его мозг словно бы почувствовал это и решил подкинуть ему в качестве лишнего испытания старую нерешенную проблему, которая, как наивно полагал Андрюха, навсегда ушла из его жизни где-то на исходе начальной школы. Но он понял, что жестоко ошибся.
Он осознал, что если в ближайшее время не разработает эффективной методики борьбы, то это чревато для его психического здоровья и вообще его жизни пренеприятнейшими последствиями. Однако осознание этого далеко не самого радостного факта не омрачило его настроения, не заставило его сердце пуститься в паническую припрыжку.
Он смотрел на закатывающееся за стволы леса солнце и ощущал, как его существо наливается необходимым запалом энергии для борьбы со старым, но по-прежнему неизведанным и опасным противником. Но на этот день Андрюха решил, что лучшей тактикой станет все же релаксация. А дальше видно будет.
Когда он принял это решение, он поднялся, схватил свой велосипед и под саундтрек рева вечерних машин покатил домой. Он ехал и наслаждался покоем, поселившимся в его сердце с безвозвратной решимостью.
Дома уже была мама, которая выразила восторг по поводу того, что Андрюха в последнее время стал так часто кататься. Андрей впервые за долгое время осмелился посмотреть ей в глаза. Она смотрела на него немного с жалостью, словно не понимая, что происходит с ее сыном все последние дни, и радовалась тому, что он остается в пределах адекватности и не погружается в мрачную и напряженную депрессию.
Как ни странно, впервые за несколько дней рядом с мамой у него не возникло ни одной хульной мысли, и он в подробностях, обстоятельно рассказал ей о курсах, о ребятах, о том, как продвигается его общение с ними.
Потом он читал свои любимые книги, которые всегда служили ему источником утешения, вдохновения и счастья. Близилось время царства Морфея, и Андрей рад был динамично погрузиться в спокойный, лишенный нервных вздрагиваний и манипуляций сон.
Глава 6
Он так безмятежно спал, что не хотел выбираться из этой альтернативной реальности, когда сквозь его подернутое мраморной пеленой сознание стали прорываться трели будильника. Пришлось вернуться в действительность.
Она снова ударила ему в лицо видом плохо побеленного потолка. Андрей протер глаза, провел руками по лицу и медленно сел на кровати. В его душе снова абсолютно неконтролируемо стали подниматься привычные панические настроения и иррациональная тревога, которая волнами завладевала его сердцем и разумом. Он, пытаясь проконтролировать ситуацию, стал вспоминать мысленные события, произошедшие вчера в его сознании, и осознал, что сейчас его путь – релаксация.
В эту минуту, когда он так хотел повторить вчерашний духовный опыт, он понял, что это должно идти естественно, а не специально, и наигранным путем у него ничего не выйдет. Тем не менее он все-таки попробовал.
В абсолютной расслабленности он смог провести утренний туалет, но стоило ему покинуть пределы дома, как удерживать чашу спокойствия в своей душе ему стало практически не под силу. Улица своими внешними раздражителями словно специально пыталась сбить его с этого пути, и Андрюха сделал новое открытие, осознав, что посреди людей, находясь в толпе в состоянии своей болезни, ему гораздо проще бороться с этой напастью посредством внутреннего духовного и внешнего мышечного напряжения и тонуса.
Он вышел из дома абсолютно спокойным, а пришел к остановке уже совершенно другим, в своем привычном амплуа в течение всех последних дней в виде контролируемой неадекватности. Напряг в мышцах проник во все его поры, заставив его лицо застыть в несколько неестественной напряженной маске, которая была почти неподвижной.
Андрюха мечтал бы о постоянной релаксации, он был бы рад навсегда скинуть эту напряженно-брутальную маску. Но это его крест, который был спрятан где-то на задворках его души, а теперь он был вынужден подхватить его, как знамя защитной реакции. Схватившись за поручень в автобусе, он крепко сжал его в кулак, так, что костяшки пальцев своей белизной стали сверкать в оконном отражении.
С другой стороны, эта напряженность, состояние, прямо противоположное релаксации, тоже нравилась ему, так как избавляла от внутреннего страха.
Автобус, словно в тон его напряженного сердечного ритма, катил свои колеса все быстрее под вдруг заморосившим осенним грибным дождиком. Андрей довольно быстро докатился до своих курсов и ступил на землю в боевом расположении духа.
Это придавало ему не слишком дружелюбный настрой и вид, но сейчас ему было на это плевать. Он решил, что будет действовать и вести себя исходя из внутренних предпочтений в борьбе с неврозом. Однако, зайдя в здание курсов, он понял, что ему необходимо еще более сильнее морально собраться, поэтому перед тем, как отправиться на первое занятие, он решил зайти в туалет.
После формального справления нужды он сполоснул руки, потом посмотрел на себя в зеркало. Он несколько секунд динамичными движениями зрачков наблюдал за собой в отражении, но как только решил покинуть это помещение, понял, что в его душе чего-то не хватает, нет ощущения целостности, словно в его эмоциональном состоянии что-то раздробилось.
Кураж, который был его спутником во время поездки, куда-то испарился буквально за считанные секунды. Андрей ощутил неприятную растерянность, словно какой-то изворотливый коричневый дьявол вырвал из его груди моральные силы. Он бездумно посмотрел в зеркало. Сердце стало падать куда-то в пятки. Он оперся на раковину, склонил голову и попытался наладить дыхание.
«Если я не выйду из этого туалета, как надо, мне будет весь день не по себе и хотеться вернуться сюда, это я знаю точно». Андрей решил сосчитать до пяти и потом на драйве покинуть туалет, но из этой затеи ничего не вышло, снова не нашлось душевных сил на то, чтобы энергично выйти и направиться на занятие. «Я слишком много готовлюсь, надо просто выйти и все». Однако внутренний барьер встал непреодолимой Берлинской стеной, и Андрей чуял, что дикий животный страх не позволит выйти ему из этого места на режиме полного и тотального расслабления, и волны панического волнения стали цунамиобразно подниматься в его душе. Он словно попал в психоневротический капкан, который сам себе расставил. «Плохой из меня стратег», – пронеслось в голове. Он лихорадочно искал способ покинуть туалет так, чтобы его не затерроризировало навязчивое желание сюда вернуться. Хотелось плюнуть на все и отправиться на лекцию, которая уже началась, но инстинкт подсказывал ему, что в условиях его невроза это не очень грамотная затея. «Фак, я не вижу приемлемого выхода».
И вдруг вся проблема была решена одним махом – в туалет зашел какой-то преподаватель. Он мельком посмотрел в сторону Андрея, и тот, чтобы не выглядеть странно, тут же сделал вид, что прихорашивается перед зеркалом. Преподаватель заперся в кабинке, и Андрея осенило, что это его мгновенный шанс беспроблемно покинуть туалет. Он снова глянул на свое отражение и потом, вдохнув, резко развернулся и вышел в коридор. Оценил свое психологическое состояние – все спокойно, нет и намека на возвращение в туалет, чтобы выйти из него в состоянии куража, который был у него в автобусе.
Идя к аудитории – этот путь занял у него меньше минуты – Андрей ощутил, как этот кураж сам по себе воскрес на задворках его сердца, словно он находился без сознания, а теперь пришел в себя, и наполнил его существо необходимой энергией жизненных сил буквально за несколько секунд до входа в аудиторию.
Она была полна и представляла собой типичный школьный класс. Десятки пар глаз уставились на Андрюху, доселе незнакомый преподаватель записал его имя и фамилию.
Андрей сел на парту в конце класса и поймал на себе взгляд старосты – чего опаздываешь? Кровь прилила ему к лицу.
