Он чувствовал себя неплохо, хотя все же ему было не по себе от того, что он только что вытворял в туалете. Ближе к концу занятия он стал задумываться о том, что у него появилась новая проблема – выход из помещений – и, если он в ближайшем времени не разработает путь ее решения, ему может прийтись совсем туго. Когда пара подошла к концу, Андрей живо собрал манатки и на драйве покинул аудиторию. Он направился в пиццерию, которая уже стала служить ему в качестве успокоительного и отвлекающего фактора. Заказал себе кофе и отошел к окну, где стоял, любуясь видом и попивая напиток. В голову снова начала лезть какая-то сраная херня про убийство мамы. Андрюха задумчиво размешал палочкой сахар в кофе, потом стал неспешно его допивать. Оно приятной лавинообразной массой разливалось по его внутренностям.
Вдруг в пиццерии показался Миха. Он выразил озабоченность, все ли в порядке с ним, в точности как его мать, на что Андрей ответил, что все ок. Он отвернулся и, допив свой кофе, выбросил стакан в мусорку и потопал на новую пару.
Сел, как обычно, в самом конце класса, как вдруг почувствовал, что ему захотелось в туалет. Он решил дотерпеть до того, как лекция начнется, чтобы перестраховаться и чтобы у него был повод не задерживаться в туалете, если с ним случится какой-то эксцесс, перманентно ожидающий своей минуты в его головном мозге.
Через полчаса после начала пары Андрей отпросился в туалет. Тот факт, что он должен быстро вернуться в аудиторию, останавливал его от совершения ритуальных действий. Он действительно умудрился обойтись без них, но когда шел обратно к классу, чувствовал, что ему резко стало не по себе из-за того, что он не постоял возле зеркала чуть подольше и не стал приводить свое моральное состояние в более цельный порядок.
Он уселся за парту и поймал на себе взгляды пары человек, сделал вид, что не заметил, и как ни в чем не бывало продолжал писать. Потом оказалось, что во время отсутствия он упустил какую-то очень важную информацию, но подойти к ребятам на перемене и спросить ее у них не решился, потому что чувствовал, как в коллективе постепенно растет глухая неприязнь к нему, их странноватому сокурснику. Андрей решил, что прочтет все в учебнике, и успокоился, хоть и с трудом, так как его ответственная натура подсказывала ему, что он совершил серьезную ошибку и в очередной раз повелся на поводу у болезни, отправившись в туалет во время занятия, а не перед ним, как делают в таких случаях люди. Нет же, он смалодушничал и как дурак сидел, специально дожидаясь начала занятия, потому что боялся какого-то невероятно бредового маразма, засевшего в его голове.
Эти терзания к концу второй пары совсем измучили и извели его, и он как мог успокаивал себя тем, что прочтет все в учебниках и восполнит пробел в информации. После этого небольшое подобие ответственного равновесия снова установилось в его душе.
Пара кончалась, осталась досидеть еще одну, а Андрей чувствовал, что словно летит сквозь желоб колодца в какую-то бездну, и впереди перед ним черная холодная сумрачная вода с кишащими в ней крысами, и еще совсем немного, и произойдет его абсолютное психическое падение.
Настроение было странным – оно не было ни хорошим, ни плохим, сам Андрей его определял как «туманность». В зомбированном состоянии он досидел до конца учебного дня, стараясь гнать от себя мысли о своей трагической неспособности противостоять болезни, и, схватив сумку после звонка, отправился домой в весьма ощутимой спешке.
Мать, как оказалось, была дома, взяла больничный в связи с плохим самочувствием. Она тут же почувствовала, что с состоянием Андрея снова что-то не так, попыталась узнать у него, в чем дело, и ее расспросы вызвали у него панику, он в несколько резковатом тоне попросил оставить его в покое, заперся в своей комнате, всем поведением показывая, что к нему лезть не стоит.
Злобно раскрыл ноутбук и уставился в новостную сводку. Руки у него сжались в кулаки, он несколько секунд просидел, смотря на пустую строку поисковика. Мысль о том, чтобы снова схватить велосипед и покатить черт знает куда, лишь бы отвлечься от неведомого, творившегося с ним, показалась ему устаревшей до смехотворности, и он тут же отсеял ее. Хотел позвонить своим школьным друзьям, чтобы встретиться с ними где-то в «Макдоналдсе», но понял, что не хочет ни с кем общаться, и плюнул на эту затею тоже.
Машинально стал читать новости Яндекса, и ему бросилось в глаза странное сообщение о том, что полицейские берут в оцепление Триумфальную площадь, так как там с часу на час должно состояться некое оппозиционное мероприятие, которое не было санкционировано городскими властями. Андрей вдруг проявил заинтересованность этим событиям и стал шерстить Яндекс в поисках неизвестного ему действа, которое вот-вот должно состояться на площади. Андрюха всегда был далек от политических треволнений, но именно сейчас это было как раз то, что требовалось ему как глоток чистейшей родниковой воды. Именно такая движуха должна вернуть его к жизни. Ну так и есть, и Андрей, обрадованный своим открытием, сам не заметив, стал поспешно собираться на это неведомое.
Глава 7
Мама была очень удивлена его внезапным уходом, он заявил, что едет гулять в центр, и, казалось, успокоил ее. Выйдя из дома, Андрюха на невероятном душевном кураже взял курс к метрополитену.
Довольно быстро доехал до «Маяковской», вышел на перрон и поднялся на эскалаторе. Толпа словно волнами накатывала на площадь уже от самых дверей. Судя по всему, мероприятие уже началось. Вдруг откуда ни возьмись, где-то с левой стороны, появился Эдуард Лимонов в окружении ближайших приспешников. Андрей сразу узнал его, так как часто с друзьями в анекдотическом ключе обсуждал его книжки. ОМОН и милиция заняли весь центр площади, чуть правее от Андрея, на полпути между метро и центром Триумфальной, толпился костяк активистов, они орали нечленораздельные лозунги, которые тонули в общем вое и сумбуре. Андрей с любопытством протолкнулся поближе, к железным оградам, которыми все вокруг было оцеплено, и в эту минуту там началось самое месиво. ОМОН пошел в наступление на группу, и весьма быстро замелькали в воздухе дубинки, поднялись вопли; Андрей увидел, как тащат в автозак какого-то окровавленного парня.
На той кучке милиция и остальные силы правопорядка не остановились, и вскоре к консерватории стали подступать с двух сторон группы бойцов. Андрей вдруг увидел по ту сторону заграждений взлохмаченную шевелюру Алексея Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы», который рьяно что-то доказывал полицейскому сержанту.
Вокруг Андрея поднялись вопли о России без Путина, за свободу, равенство и братство, и он пафоса ради тоже стал вопить: «Россия будет свободной! Долой власть чекистов!» Он и сам не заметил, как это занятие пришлось ему по душе. Он выплескивал весь свой негатив и стресс, накопившийся за последние дни, и оказался одним из самых активных в своей кучке.
Он толкался в первом ряду и вдруг обнаружил, что прямо на них надвигается угрожающая группа омоновцев. Мужики из толпы стали образовывать цепь, чтобы противостоять им, и призвали Андрея присоединиться к ним, но он решил, что так точно руки себе переломает, и отказался. И потом начался сумбур, омоновцы стали вырывать из кучи-малы самых активных участников, и в какой-то момент чьи-то сильные руки подхватили Андрея, оказавшегося между Сциллой и Харибдой, за подмышки, чей-то вкрадчивый голос произнес: «Молодой человек, а вы пройдете с нами», потом эти же руки бросили его в лапы двух омоновцев, бойцы согнули Андрея и повели через толпу к автозакам. «Парня-то отпустите!» – сердобольно выкрикнула какая-то женщина. Кто-то прямо ему в лицо сунул фотоаппарат и сфотографировал, Андрей обрадовался, поняв, что его фотка обязательно появится на каких-нибудь интернет-порталах и он прославится, получит свои пятнадцать минут славы.
Бойцы прижали его к автозаку и, расставив его ноги, обыскали, после чего втолкнули в салон и умчались дальше задерживать граждан. В автобусе сидело уже человек пять, Андрей оказался самым младшим. Они жарились на пекле в этом автобусе час, после чего их повезли в участок.
Там, в милиции, царила тотальная бюрократия. Андрею со своими горе-товарищами пришлось прождать в автобусе пару часов, прежде чем его повели на допрос.
Он оказался перед комиссией ментов, которые подбросили ему какую-то бумажку и потребовали ее подписать. Андрей прочел ее и увидел, что обязан выплатить штраф в размере пяти тысяч рублей завтра в этом же здании в девять часов утра. Скрепя сердце, он подписал эту бумагу и был отпущен. Был уже поздний вечер, мама тревожно названивала ему еще в участке, но он не брал трубку. И лишь сейчас он ей ответил и честно во всем сознался. Она пришла в ужас.
Дома она встретила его грустно и печально, он сказал, что надо уплатить штраф. Его состояние было взвинчено-возбужденным, глаза блестели. Мама, качая головой, протянула ему деньги.
