— А знаешь, я по делу к тебе. Насчёт просяного участка.
— А что такое? — насторожилась Варя.
— Запустили вы его.
— Как «запустили»?
— Это тебя надо спросить. — Митя хоть и был застенчив, но, когда нужно, умел говорить правдивые и резкие слова. — Ты у нас бригадир по просу. Твоя группа отвечает. На днях дед Новосёлов был на пришкольном участке. Я ему про делянки с просом поясняю: так, говорю, и так, испытываем разные сорта проса на предмет рекордного урожая. «Вижу, говорит, участок показательный. Показываете, как не надо за просом ухаживать?»
— Так я же, когда в поход уходила, Кораблёву делянки передала… — Варя растерянно обернулась к Вите: — Что случилось? Ты же мне обещал?
Тот пожал плечами:
— Ничего особенного… По-моему, с просом всё в порядке. Растёт себе и растёт.
— Лучше скажи: всё в беспорядке, — хмуро поправил Митя. — Просо растёт, а сорняки его перерастают.
— Ну, знаете, я не культиватор! — вспыхнул Витя. — Один за всех не переполешь.
— Один? — удивилась Варя. — А ребята? Нас же целая группа была.
— Ищи-свищи их!.. Кивачёв совсем из юннатов выбыл. Прахов в арбузную бригаду переметнулся — на сладкую культуру, а сестрица его всё больше на свой личный огород налегает: кабачки там у неё, фасоль, помидоры… Прямо сказать — подсобное хозяйство.
— Это к делу не относится, — обиделась Катя, ещё ниже спуская на лицо платок. — А ты, коль за бригадира остался, собирал бы нас почаще. А то знай гоняешь велосипед да на рыбалку ходишь! И с Ручьёвым повздорил.
— Почему повздорил? — спросила Варя.
— Да что о нём говорить! — отмахнулся Витя. — Такое выкинул… Всю вторую делянку погубил.
— Как — погубил?
— Вот так!.. Работать с нами не захотел, отделился… Участок запустил…
Варя растерянно заморгала глазами и зачем-то торопливо расчесала гребёнкой волосы.
— Вот это ребята! Спасибо вам! Удружили!.. — Потом вплотную подошла к Вите: — А тебе… тебе вдвойне спасибо!
— В чём дело, Варя? — искренне изумился Витя. — Ну, допустим, в просе сорняки. Немного больше, чем нужно. Так сейчас пойдём всё и выполем. Чего же расстраиваться!..
Варя пристально посмотрела на мальчика. Как он не понимает! Дело же не только в сорняках. Ведь он, когда Варя уходила в поход, дал ей слово, что на просяном участке всё будет в порядке. Какая же цена его слову?
Но ничего этого Варя не сказала, а только сунула в руки Вите клетчатую кепку: «Возьми свои яблоки!» — и, обойдя мальчика, как столбушок на дороге, пошла к калитке.
Витя с досадой вытряхнул из кепки яблоки и обратился к Кате Праховой:
— Хоть бы ты уговорила её! Куда она пошла, колченогая!
— Да что вы, Варьку Балашову не знаете? — вздохнула Катя, зябко пряча руки под кофту. — Она уж такая… Теперь никому не поклонится, одна всё просо выполет.
— Это уж совсем глупо! — вспылил Витя и вдруг решительно заявил: — Раз так, пошли, ребята, на участок! Мы это просо в один миг прополем… Варя, обожди нас!
Девочка уже распахнула калитку.
В этот момент, едва не сбив её с ног, в огород ворвались Колька с Петькой.
Заботливые руки уже одели их в чистые рубахи, лица были умыты, волосы подстрижены. Но всё в их облике говорило о том, что мальчишеское утро было полно бурных трудов и поисков.
Колька запустил руку за пазуху, вытащил пригоршню камней и протянул их Варе.
— Что это? — удивилась девочка.
— Камни… В школу, для коллекции! — пояснил Колька. — Мы их с Петькой в песчаном карьере нашли.
— Если мало, мы ещё принесём! — услужливо поддержал дружка Петька, в свою очередь извлекая из карманов несколько камней, и вполголоса высказал то, что, по-видимому, всё утро терзало мальчиков: — А хорошие это камни? Примет их Фёдор Семёнович для музея?
Кто знает, что это были за камни, но Варя решила не охлаждать ребячьего рвения:
— Обязательно примет… Просто замечательные! — Она бережно сложила камни в кучу около изгороди и, немного подумав, поманила Кольку и Петьку ближе к себе: — А теперь соберите всех пионеров. Срочно! По цепочке!
— Опять в поход? Да? Что-нибудь искать? — обрадовался Колька.
— Будем уничтожать злых недругов, биться не на живот, а на смерть, — таинственным шёпотом сообщила Варя. — Вооружайтесь до зубов!.. Берите тяпки, мотыги, лопаты!
Приятелям это пришлось по душе. Ничего так сильно не любили они на свете, как внезапные тревоги, розыски, шумные сборы, неожиданные приключения и тайны.
Проделав для разбежки сложный «ход конем» — два шага вперёд, шаг в сторону, — приятели помчались собирать пионеров, а Варя, решительно захлопнув калитку, пошла к дому.
Алёша поскрёб свой вихрастый затылок и дурашливо пропел:
А мы просо сеяли, сеяли!..
И не понять было — огорчён он всем случившимся или, наоборот, обрадован.
Глава 6. РАЗЛАД
А дело с просом началось вот с чего.
Весной среди юных мичуринцев разгорелись горячие споры. Каждому хотелось выращивать какое-нибудь необыкновенное, невиданное на высоковской земле растение: арбуз, дыню, кок-сагыз, земляной орех, амурскую сою или совсем уже редкостное — вроде коэнринции или ляллиманции. В спор пришлось вмешаться директору школы Фёдору Семёновичу. Он хотя и не был преподавателем биологии, но любил сельское хозяйство и помогал юннатам во всех их начинаниях.
Учитель собрал ребят и рассказал им легенду про одно растение, которое в умелых руках человека может давать урожай сам-пятьсот и больше. Но называлось это растение очень обыкновенно: просо.
— Но это гималайское просо? — спросил учителя Костя. — Или какой-нибудь китайский сорт?
— Да нет, самое обычное просо, наше, русское. То самое, из которого мы варим пшённую кашу.
— Так зачем же его выращивать? Просо без нас в колхозе сеют, — удивились ребята.
— Верно, сеют, — согласился Фёдор Семёнович. — Но вот рожь, скажем, или пшеницу любят у нас в колхозе, заботятся о них, а просо вроде пасынка. Заброшенная культура. Ну, и оно своими урожаями никого не радует… Вот вы и докажете, что и просо может приносить высокий урожай.
— А это как будет — по заданию колхоза или по нашему почину? — спросил Костя.
— Самое боевое задание, — подтвердил Фёдор Семёнович. — Об этом даже на правлении говорили. Сам председатель обратился с просьбой к школе.
Желание удивить колхоз высоким урожаем проса мало-помалу захватило юннатов из седьмого класса, и они создали небольшую группу, которую в классе прозвали «просяной бригадой».
Бригадиром выбрали Варю Балашову.
Просо посеяли на двух небольших делянках. Одна делянка находилась посередине пришкольного участка, другая — в дальнем углу, у самой канавы.
Молодые просоводы не жалели сил: землю разделали «под пух», пичкали её всяческими удобрениями, а девочки тайно даже пытались поливать посевы на делянке.
Костя решительно восстал против этого: колхозу не нужны растения-неженки!
Ребята поспорили, пошумели, но в конце концов согласились с Костей, который давно уже увлекался юннатскими делами и провёл на пришкольном участке немало опытов: он выращивал земляной орех, арбузы, дыни, прививал помидоры на картошку, наблюдал жизнь насекомых, птиц.
Как-то раз Костя вырастил на делянке корни кок-сагыза. Чтобы доказать, что это действительно каучуконосные корни, он выдавил из корней клейкий сок, смешал его с бензином и, приготовив таким образом клей, принялся заклеивать всем желающим худые калоши.
Костя мог часами сидеть на солнцепёке около цветущего арбуза или тыквы, наблюдая, какие насекомые летят на цветы этих растений, и никто не в силах был помешать ему. «Его хоть жги, хоть колёсами дави — с поста не уйдёт!» — говорили ребята.
Про Костю даже рассказывали, что он однажды чуть ли не целый километр полз на коленях за каким-то ничтожным жучком, чтобы выяснить путь его передвижения. И хорошо ещё, что жук быстро утомился и забрался в земляную норку, а то бы Костя мог ползти за ним невесть сколько.
Но на этот раз опытное просо не очень радовало Костю. Оно выглядело не лучше, чем в поле у колхозников.
Костя заявил юннатам, что если они и дальше так будут ухаживать за просом, то из их опыта ничего путного не получится.
— Ну, а как за ним ухаживать? Как? — расстроилась Варя. — Я вот и агронома спрашивала, и бригадиров, и Фёдора Семёновича перед отъездом в город — все говорят, что правильно ухаживаем.
— Может, оно и правильно, да толку мало, — стоял на своём Костя. — Раз уж по заданию колхоза работаем, так вот какое просо выгнать надо — по пояс! Чтобы ахнули все!
Витя Кораблёв, который записался в просяную бригаду только потому, что там работала Варя, от души рассмеялся:
— А по маковку не хочешь? Ох, и затейливый ты, Ручей гремучий!.. Всё-то тебе не по душе да не по сердцу!
