сущим наслаждением прогуляться и размять кости.
– Хороший мальчик, – я потрепал Черныша за холку и он завилял хвостом и подался вперёд, врезавшись мне в колени, так, что я едва не упал. Я рассмеялся и обнял собаку за шею.
– Будешь сэндвич? У меня остался с обеда. – ответом собаки служило довольное биение хвоста о мои ноги – На держи.
Пёс моментально проглотил бутерброд, а я приобнял собаку и тихо, еле слышно прошептал:
– Прости дружище, – в животе у меня застрял кусок ледяной стали. Но я сдержался. И сильно сжал глаза, чтобы не пустить слезу.
– Антон! – меня окрикнул Уолтер.
– Привет ещё раз. – отозвался я.
– Откармливаешь Черныша? – дружелюбно спросил он.
– Да, хотя мне кажется он уже набрал лишний вес – я похлопал собаку по боку и пёс ещё сильнее завилял хвостом.
– Да, в спецназ точно его не возьмут.
– И хорошо, эта собака нужна нам здесь – я встал и пошёл по направлению к выходу с комплекса, – Пока Уолтер.
– Пока Антон.
***
– Значит вы все спланировали 8 лет назад? – спрашивает меня человек из спецслужбы.
– Да, – мой голос отдавал хрипом.
– Вы понимаете, то что вы планировали сделать, это даже не государственная измена. Это тянет на большее. Это тянет на смертную казнь – карие глаза смотрели не моргая. Возможно мне показалось, что в них я увидел проблеск сочувствия. Но если он и был, то он быстро сменился холодным гневом и ещё чем-то, чего я не понимал. Но лицо человека, ведущего допрос оставалось беспристрастным. Железная маска.
– Понимаю, – тяжело вздохнул я и почувствовал очередной приступ тяжести в лёгких. Всё было кончено и я больше не хотел ставить стену между собой, и приступами боли и удушья. Между болью душевной и физической. Между тем, что было задумано и тем, что было сделано.
Следователь был хорошим психологом, это была обязательная часть его профессионального образования, он
понимал, что нет смысла вести допрос в стандартном ключе, и поэтому спросил напрямую:
– Я вас внимательно слушаю, можете рассказывать, перебивать я не буду, все необходимые вопросы я задам потом, – он понимал, что мне нужно выговориться. Он все видел.
Я прокашлялся, чтобы прочистить горло и снять спазм с голосовых связок.
– Я родился в стране под названием Казахстан, тогда она была ещё частью Советского Союза и называлась КазССР.
Советская Социалистическая Республика.
Мечты о социальном равенстве людей рухнули в пропасть вместе с экономикой этих стран. Моё раннее детство прошло в бедности и нужде. Как и детство десятков тысяч детей в период так называемого развала. Главным его символом для меня был мусор. Люди бежали из домой где отключали электричество, и все остальные коммуникации. У кого была возможность уезжали в другие страны, другие перебирались в более крупные города. У нашей семьи простых рабочих такой не было возможности уехать. Но моим родителям удалось привить мне не только трудолюбие, в нашем случае это было необходимым условием выживания. Но им удалось дать мне тягу к знаниям. И она послужила мне стартовой площадкой
для моей жизни в науке, которая впоследствии привела меня в один из передовых научных центров США. Центр занимался военными разработками. Не могу сказать, что меня тянуло работать на военную машину. Но возможность заниматься любимым делом, делала этот фактор совсем незначительным.
– Извините, – меня накрыл приступ глухого кашля.
– Продолжайте, – вежливо ответил следователь.
– Спасибо, – прохрипел я, – я руководил отделом по разработке особых бактерий, которые должны были восстанавливать окружающую среду после химического и даже ядерного оружия. Безобидная плесень, которая питается радиацией. И особо быстро размножающиеся бактерии, пожирающие смертельно опасные для человека токсины. В ходе исследований мы выявили, что слишком агрессивный рост бактерий и грибков может быть опасен. И я предложил, использовать особенность микробов передавать генетическую информацию друг другу при непосредственном контакте. Этакий секс на микроскопическом уровне. Так можно было преобразовать бактериальную среду гораздо быстрее и без сильного риска получить вместо плодородной земли, грязное поле с плесенью, которая
жаждет химикатов.
Наш проект "Чистое" имел и гражданское применение: нефтяные пятна в океане например.
Проект шёл к своему заключительному этапу: испытаниям. И тогда я узнал, что болен раком лёгких. Не знаю как сработала химия моего мозга, но меня начала преследовать навязчивая идея избавиться мир от пластикового мусора.
Мне снилось мусорное пятно в тихом океане, снились загрязненные реки и озера, снился мертвый кит с желудком, набитым пластиком. И я решил создать штамм бактерий для борьбы с пластиком. Очень агрессивный штамм. Он должен был уничтожать пластик в течении пары лет, при контакте со средой, содержащей бактерии.
Но ведь пластик это не только фантики от конфет и пластиковые бутылки, это трубы для полива в полях, это детали самолётов, машин.
– Думаю вы поняли суть.
Следователь молча кивнул и слегка наклонил голову влево. В его глазах читался неподдельный интерес.
Я продолжал:
– До меня дошли сведения, что на месте падения метеорита в пустыне Мохаве нашли осколки астероида с остатками органики. Аминокислота способная
служить катализатором, для "секса" бактерий. И я раздобыл образец, там на месте падения.
Я сознательно умолчал про торговца метеоритами, очень не хотел его подставлять. Следователь молча слушал, в этом была его тактика, но и как я думал. Или как хотелось мне думать, это было проявлением человечности. А может быть и просто любопытством.
– Путем генной инженерии я создал бактерии "убийцы пластика", которые перерабатывали его в безобидную для окружающей среды органику. Они умели передавать свою "кровожадность" другим бактериям. Дело было сделано. Осталось выпустить их наружу. Сначала я думал устроить утечку из канализации комплекса, но изучив систему понял, что это невозможно. Система герметичная и собрана из толстых нержавеющих труб, сливается все в отстойник, где тщательно изучается, чтобы не произошла утечка материала. И тогда я решил вынести бактерии в себе, мне все равно терять нечего. Но, как видите мой план провалился. Я выдохнул и повесил голову.
– Значит эти бактерии не боятся желудочного сока?
– Нет, они устойчивы к кислоте.
– А к антибиотикам? – следователь нахмурился.
– У них есть гены резистентности, но они не неуязвимы. Их можно убить антибиотиками.
– Значит на время следствия вы будете заперты в камере, без возможности контакта с окружающим миром.
Я погрузился в мысли, но на этот раз машина времени не включилась. На меня просто смотрели моя жена и дочь.
– Я могу попросить вас об одолжении?
– Спрашивайте? – выжидающий взгляд.
– Пачку сигарет и зажигалку, я все равно мертвец.
Следователь только
