Я посмотрела на пустое пространство, где он только что стоял, и пнула песок.
— Ну и ладно, — я хмуро осмотрела своего светящегося мучителя, которому уже дала имя. — Начнем, Хрю!
Хрю вращался и мерцал, подмигивая искорками, почти такими, как в глазах Райдена.
— Вот завтра магистр придет, и я ему покажу, как ловко с тобой управляюсь! — с угрозой бросила я. — Ну давай же, Хрю, помоги мне! Я же хранительница Искры, я должна это сделать!
Мысль о том, как удивится Алларис, если я продемонстрирую ему владение этим шариком, так воодушевила, что с Хрю я сражалась почти до темноты, рисуя в голове картины одна радужнее другой. Так и представлялась гордость в глазах магистра, стоит ему увидеть мои умения! Я докажу ему, что я не просто глупая девчонка, у которой случайно оказалась столь великая сила Искры!
И какова же была моя радость, когда вредный шарик сдвинулся с места! Совсем немного, но сдвинулся!
Я уставилась на него неверящим взглядом, затаила дыхание, опасаясь, что мне показалось. Сосредоточилась. И вновь подвинула мерцающую точку!
— Получилось! — мой вопль был слышен на всем побережье, хотя я еще не верила, что сделала это! Обежала несколько кругов, пытаясь унять буйную радость, попрыгала и вновь замерла на месте. — Миленький, хорошенький, любименький Хрю, ну давай же, двигайся! Я больше никогда не буду тебя ругать, честное слово!
Шарик плавно качнулся вверх-вниз! Я рассмеялась. Получилось! Кажется, у меня получилось! Вот удивится завтра Алларис!
* * *
Но, к сожалению, и на следующий день магистр не пришел. Встретил меня в коридоре Академии и сказал, что некоторое время мне придется заниматься самой. С ним были наставники и Шип, поэтому поговорить нам не удалось: Райден почти сразу ушел, а я осталась, глядя ему в спину.
Рядом стояла группа учеников в коричневых мантиях — бытовики. Их громкий смех и бурное обсуждение заставило меня прислушаться:
— Неужели она действительно будет преподавать?
— Да врут… Быть такого не может!
— Почему это?
— Потому что не может сбыться моя самая непристойная мечта! — загоготал долговязый белобрысый парень. — Это же сама Саманта Золотая Пыль! Ты представляешь?
— Поверить не могу…
— У меня есть все ее изображения…
— Она нереально красивая…
Голоса стихли, когда я повернула за угол, но слова в голове остались. Интересно, о ком они говорили?
Ответ я узнала слишком скоро. Буквально через несколько минут, когда вошла в ученическую. Урок был общий, в большом помещении сидели парни и девушки, и раньше на этом предмете все благополучно дремали. Потому что старенький наставник так нудно и монотонно бубнил, что можно было «историю Пятиземелья» смело переименовать в «крепкий и здоровый сон». Но сегодня в ученической царило оживление, и я осмотрелась удивленно.
— Ты что, не знаешь? Лея, ау! — увидел мой непонимающий взгляд Ник. — У нас новый преподаватель! Старый Фил ушел на заслуженный отдых!
— И чему вы радуетесь? — возмутилась я. — С ним так хорошо дремалось!
— Потому что теперь историю будет вести…
Но договорить он не успел. Дверь распахнулась и на пороге застыло… явление. Даже нельзя было назвать ее женщиной. Слишком она была красива и необычна. И конечно, даже я, выросшая в бегах и скитаниях, слышала об этой красавице. Не зря ее назвали Золотой Пылью — она вся была словно присыпана ею: смуглая кожа сияла, медные волосы — сияли, медово-желтые глаза — и те сияли! Ее наряд — летящий шелк и шифон — завораживал, а многочисленные браслеты звенели, пока она шла по проходу.
— Я ваш новый преподаватель истории, — мелодичным голосом поведала Саманта, и ученическая дружно и восхищенно вздохнула.
А я вдруг поняла, что за гость приехал к Райдену из столицы. Она. Вот эта искрящаяся какой-то пылью и приехала. И именно из-за нее он отменил наши занятия.
Кажется, я ненавижу историю!
* * *
Вечером Райден снова не пришел. Нет, он и сказал, что не придет, но почему-то я надеялась. Мне не хватало его. Наших уроков, а потом прогулки по кромки моря, со смехом или разговорами, с его рассказами и поддразниванием.
На берег я все-таки прибежала, потопталась, потом посидела, обхватив коленки. Тренироваться желания не было совершенно. И настроения не было. Вот как испортилось на истории, так и не вернулось. Самое обидное, что Саманта оказалась не только невозможно красивой, но столь же умной и обаятельной. Предмет она знала блестяще (ненавижу все блестящее!), рассказывала вдохновенно и захватывающе, вела себя достойно. На такую женщину можно было бы равняться, если бы не одно «но»!
После урока я пошла к Райдену. Просто хотела сказать о своих успехах с шариком, хотела увидеть в его глазах одобрение. Створку я толкнула, почти вбежала в кабинет и застыла. Магистр был не один. Саманта меня опередила, и вовсю улыбалась Райдену, рассказывая что-то веселое. И самое противное, что эта «золотая» сидела на его столе, покачивая босыми ступнями, на которых тоже были браслеты. Ее туфли валялись рядом, а голос звенел, словно трель. И Райден смеялся, слушая ее. Сидел в кресле, слишком близко от ее ног, и смеялся!
Я замерла на пороге, Саманта прервала свой рассказ, и Алларис повернул голову.
— Лея? Что-то случилось? — удивился он.
— Нет… — я попятилась, чувствуя себя крайне неловко. Зачем только я пришла! — Простите. Кажется, я забыла постучать…
— У тебя все в порядке?
— Ах! — Саманта легко спрыгнула со стола и посмотрела с любопытством. — Это не та девушка, что создала лабиринт возле кладовой? Та, что использует свет Искры напрямую? Алларис, это она?
Я помрачнела так, что грозовая туча обзавидовалась бы. И дался им всем этот лабиринт. Зачем я вообще полезла в ту кладовую?
— Если вы не заметили, я вас тоже слышу, — грубо бросила я. И развернулась к двери. — Простите, магистр Райден, я зайду в другой раз.
— Лея, останься.
Но я фыркнула и ушла — почти сбежала, с трудом удержавшись от того, чтобы не хлопнуть дверью. Но нет, закрыла тихо! Ускорила шаг и почти понеслась по коридору, ворвалась в маленький закуток, где стоял диванчик для отдыха, зажмурила глаза и… Провалилась в Мир Грез.
На этот раз — на вершину заснеженной горы. Здесь не было никого, только я и облака, что лежали внизу белым пухом, устилая каменные склоны. Я протянула ладонь, зачерпнула горсть пушистого снега. Он был холодный, но в руках не таял.
— Все ненастоящее, — пробормотала я и улеглась в сугроб. — Не сиди на холодном, не сиди на земле, — с обидой сказала я, глядя на висящее над головой облако. — Я вот в сугробе лежу, и что? Где он?
