— А вот паб. — Бэнкс обернулся и посмотрел через дорогу, ему показалось, что он различает мерцание свечей в окнах паба и слышит приглушенные голоса, звучащие внутри. Такой пустяк, как отключение электричества, явно не лишил местных жителей привычного вечернего глотка пива.
Свет фонаря ослепил их, и Бэнкс услышал голос Уинсом.
— Сэр? Инспектор Кэббот? Сюда. Я взяла на себя смелость попросить ребят из криминалистического отдела привезти с собой светильники, но пока это все, что у нас есть.
По освещенной фонарем тропинке они прошли через высокие деревянные ворота и зимний сад. За дверью ждал местный констебль, болтая с недавно произведенным в сержанты детективом Кевином Темплтоном, и свет от его фонаря немного улучшил видимость. И все же разглядеть можно было лишь то, что выхватывали из тьмы лучи, все остальное в доме было погружено во мрак.
Осторожно ступая по каменным плитам, Бэнкс и Энни последовали за лучами к дальней стене гостиной. Оба были без защитных костюмов, поэтому до прибытия экспертов им не следовало подходить к находке слишком близко. У стены, на полу близ камина, распростерлось тело мужчины. Он лежал ничком, и Бэнкс затруднился бы, не видя лица, определить возраст убитого, но, судя по одежде — джинсам и темно-зеленому свитеру, — это было тело довольно молодого человека. Уинсом оказалась права: насчет этого случая не могло быть сомнений. Даже с нескольких футов было видно кровавое месиво, в которое превратился затылок мужчины; длинный темный след густеющей крови поблескивал в свете фонарей, впадая в лужицу, которая постепенно впитывалась в ковер. Уинсом посветила вокруг, и Бэнкс заметил кочергу, валявшуюся на полу неподалеку от жертвы, и очки с одной разбитой линзой.
— Замечаешь следы борьбы? — спросил Бэнкс.
— Нет, — ответила Энни.
Свет фонаря выхватил из темноты пачку «Данхилла» и дешевую одноразовую зажигалку на столике возле кресла; убитый лежал головой в эту сторону.
— Видимо, он пошел за сигаретами, — предположил Бэнкс.
— И кто-то захватил его врасплох?
— Да. Но убитый не ожидал с его стороны угрозы. — Бэнкс указал на стойку у очага. — Кочерга, скорее всего, стояла здесь, у камина, вместе с другими принадлежностями.
— Когда проанализируем расположение брызг крови, сможем лучше понять, как это случилось, — сказала Энни.
Бэнкс кивнул и повернулся к Уинсом.
— Прежде всего нам надо полностью перекрыть доступ в эту комнату, — распорядился он. — Чтобы сюда не заходили посторонние.
— Есть, сэр, — ответила Уинсом.
— И организуйте опрос соседей как можно скорее. Если необходимо, затребуйте подкрепление.
— Есть.
— Известно, кто этот человек?
— Пока нет, — откликнулась Уинсом. — Констебль Трэверс живет на этой же улице, подальше; он мне сказал, что не знает убитого. Видимо, этот коттедж сдавали на каникулы.
— Значит, нужно найти его владельца.
— Владелицу, сэр. Она здесь. — Это заговорил констебль. Он направил луч своего фонаря в глубь гостиной, где, окруженная тьмой, бессмысленно уставившись в пространство, на стуле сидела женщина. — Не знаю, что с ней делать, — продолжал он. — Не мог же я ее отпустить, пока она с вами не поговорит, а ей нужно было присесть. У нее вроде как ноги отказали.
— Вы правильно сделали, — похвалил Бэнкс.
— В общем, это миссис Тэннер. Она хозяйка.
— Нет, я не хозяйка, — возразила миссис Тэннер. — Я приглядываю за домиком, вы понимаете. А хозяева живут в Лондоне.
— Хорошо, — произнес Бэнкс, садясь напротив нее. — Мы выясним эти детали позже.
Констебль Трэверс направил луч фонаря вдоль разделявшего их стола, чтобы не слепить их и чтобы при этом собеседники видели друг друга. Насколько удалось разглядеть Бэнксу, это была тучная женщина немного за пятьдесят, с короткими седеющими волосами и двойным подбородком.
— Как вы себя чувствуете, миссис Тэннер? — спросил он.
Она положила руку на грудь:
— Сейчас получше, спасибо. Я просто была потрясена. В темноте, вы понимаете… И не то чтобы раньше я не видела покойников, но это были родные, вы понимаете, а тут…
Она отпила из стоявшей перед ней дымящейся чашки. Очевидно, у Трэверса хватило ума сделать чай, а значит, здесь есть газовая плита.
— Вы готовы ответить на несколько вопросов? — осведомился Бэнкс.
— Не знаю, что я вам такого могу сказать.
— Предоставьте мне это решать. Как получилось, что вы нашли тело?
— Он просто лежал, вы понимаете, лежал там, где и сейчас. Я ничего не трогала.
— Хорошо. Но я имел в виду другое: как вы здесь оказались?
— Отключили свет, вы понимаете. Я живу на этой улице, совсем рядом, по другую сторону от паба, и я хотела ему показать, где свечи, которые мы тут держим на случай аварии. И большой фонарь тут тоже есть.
— В котором часу это было?
— Без нескольких минут восемь.
— Вы видели или слышали что-нибудь необычное?
— Нет.
— Видели кого-нибудь?
— Никого.
— Никаких машин?
— Нет.
— Дверь была открыта?
— Нет. Она была закрыта.
— И что же вы сделали?
— Сначала постучалась.
— А потом?
— Ну, вы понимаете, никто не ответил, и внутри было темно…
— Вы не подумали, что его нет дома?
— Его машина на месте. Кто станет гулять пешком в такую ночку?
— А как насчет паба?
— Я туда заглянула, но его там не было, и никто его не видел, так что я вернулась сюда. У меня есть ключи. Я подумала: вдруг с ним что-то стряслось, вы понимаете, упал с лестницы в темноте, и всё оттого, что я забыла ему показать, где свечи и фонарь.
— А где они? — поинтересовался Бэнкс.
— В коробке на полке над лестницей. — Она медленно покачала головой. — Простите. Как только я увидела его… вы понимаете… как он там лежит… у меня совсем вылетело из головы, зачем я приходила.
— Ничего страшного.
Бэнкс отправил констебля Трэверса за свечами. Вскоре тот вернулся.
— Там на кухне у плиты были спички, сэр, — сообщил он и начал водружать свечи на блюдца и расставлять их на столе в гостиной.
— Так лучше, — одобрил Бэнкс. Он повернулся к миссис Тэннер: — Вы знаете, кто был ваш постоялец? Его имя?
— Ник.
— И все?
— Когда он въехал в прошлую субботу, он зашел и представился, просто сказал, что его зовут Ник.
— Он не дал вам чек с именем и фамилией?
— Он платил наличными.
— Это в порядке вещей?
— Некоторые предпочитают так.
— Он надолго приехал?
— Заплатил за две недели.
Две недели в Йоркширских долинах в конце октября — Бэнксу показалось, что это странный отпускной выбор, но о вкусах не спорят. Возможно, этот Ник был заядлым сельским туристом.
— Как он нашел это место?
— У хозяев есть свой сайт, но не спрашивайте у меня подобности. Я только забочусь об уборке и вообще слежу, чтобы все было в порядке.
— Понимаю, — успокаивающе произнес Бэнкс. — Можете предположить, откуда был этот Ник?
— Нет. Заграничного акцента у него не было, но он явно был не из наших мест. Похоже, откуда-то с юга.
— Можете еще что-нибудь о нем рассказать?
— Я его всего один раз и видела, — ответила миссис Тэннер. — С виду он был вполне славный парень.
— Сколько ему было лет, как вам кажется?
— Немного. Что-нибудь около тридцати пяти. Не очень-то я разбираюсь в возрасте.
Яркий свет фар проник в окно, и вскоре домик наполнился сотрудниками криминалистического отдела. Почти одновременно с ними приехали Питер Дарби, фотограф, и доктор Гленденинг, патологоанатом министерства внутренних дел. Гленденинг ворчал, что Бэнкс, видно, воображает себе, что для него, Гленденинга, самое лучшее развлечение в пятницу вечерком — возиться с трупами. Бэнкс попросил констебля Трэверса отвести миссис Тэннер домой и побыть с ней. Ее муж, как она сказала, пошел в Иствейл играть в дартс, но скоро должен был вернуться, и она заверила Бэнкса, что отлично побудет одна. Криминалисты быстро расставили свет в гостиной, и, пока Питер Дарби снимал коттедж своим «Пентаксом» и цифровой видеокамерой, Бэнкс наблюдал, как доктор Гленденинг осматривает тело, слегка поворачивая его, чтобы изучить глаза.
— Что можете сообщить, док? — спросил Бэнкс через несколько минут.
Доктор Гленденинг выпрямился и театрально вздохнул:
— Я уже просил вас, Бэнкс. Не называйте меня «док». Это фамильярность.
— Простите, — извинился Бэнкс. Он взглянул на труп. — Знаете, мой пятничный вечер он тоже испортил, так что выкладывайте все, что можете, будет полезно.
— Что ж, начать с того, что он мертв. Можете записать это в свою маленькую книжечку.
— Я подозревал что-то подобное, — отозвался Бэнкс.
— И не надо сарказма, черт возьми. Вы хоть понимаете, что сейчас я должен был находиться на банкете у лорд-мэра, пить лучший в мире сидр «Кантри-мэнор» и кушать волованы?
