— Если у тебя есть другие объяснения, я, разумеется, не против их выслушать, — сказал я, сохраняя спокойствие. — Но меня больше волнует, как отсюда выбраться. Я, знаешь ли, не планировал вообще попадать в эти места. И проводить на них дольше времени, чем необходимо, я не намерен.
Салэм изобразила удивление. Может быть, восемнадцатилетний пацан и не прочел бы ее истинную эмоцию, но и это не укрылось от моего внимания. Когда ты строишь свое дело, уметь читать людей — это первый навык, которым ты должен обладать.
— Ты совсем меня не боишься? — с наглой усмешкой спросила она. — Я ведь могу объявить тебя членом культа, который случайно встретился мне и попытался представиться не тем, кто он есть на самом деле. Да и дар твой…
— Мой отец — адепт воды, значит, и мой дар такой же. Не вижу в этом никаких проблем, он все-таки насиловал мою мать. И дар этот, если подумать, ничем не примечательный.
Главное никогда не оправдываться. Тот, кто отвечает на вопросы — по определению ниже, чем тот, кто их задает. А раз оправдываешься, стало быть, виноват. Поэтому лучшая защита — это нападение.
— А кроме того, — произнес я, переходя ко второй части своей речи, — сюда есть только одна дорога — через город, где мы встретились. И раз уж ты пропустила через свою территорию культистов, это еще вопрос, кто из нас не тот, кем притворяется.
От моего заявления Салэм вздрогнула и сжала губы в тонкую линию. Ее кулаки сжались, и правый глаз вновь изменился.
— Ты смеешь обвинять меня в предательстве ордена, щенок? — не сдерживая эмоций, зло выдохнула она.
Я в ответ пожал плечами, оставаясь все так же спокоен внешне. Поджилки-то, признаться честно, тряслись. Она явно маг, а я — хрен его знает кто. Судя по всему, дар у меня никак с водой не связан, однако точно знать мне об этом неоткуда, а вот искоренительница как-то видит.
— А что ты прикажешь думать, когда твой скелет напал на чудом спасшегося бастарда Чернотопья, пытавшегося вернуться в родное баронство?
Несколько секунд чародейка сжимала и разжимала руки, тяжело дыша. Но потом расслабилась и кивнула.
— Ты умен, Киррэл, этого у тебя не отнять, — заявила она. — Но ты ошибаешься в нескольких вещах. Во-первых, знак искоренителя нельзя подделать, и его тем более не сможет носить кто-то другой. Во-вторых, к магии воды твой дар никакого отношения не имеет.
Я сделал удивленное лицо.
— Как это?
— Каждый знак настроен на своего владельца, и после смерти сгорает, — пояснила Салэм, отмахнувшись с таким видом, будто я об этом спрашивал. — Так что никто, кроме меня, его надеть не сможет. А если будет пытаться — ну, горстка пепла уже никого не обманет.
Интересная система защиты. И, надо признать, сама собой напрашивающаяся. Ведь соблазн представиться членом подобного ордена слишком велик, и наверняка очень многие пытались притворяться. Так что вариант с уничтожением любого чужака, не занесенного в базу данных жетона, отличный способ отвадить мошенников.
Права человека? Превышение самообороны? О чем вы, господа?! Здесь тебя могут невозбранно затоптать конями на улице или забить плетьми просто за то, что не успел вовремя отскочить на пути возвращающейся из публичного дома кареты с молодым, но уже почувствовавшим вкус власти аристократом.
— Это любопытно, но я бы скорее про свой дар послушал, — хмыкнул я, демонстративно убирая руки за спину. — Мы закончили здесь?
Салэм кивнула в сторону все еще продолжающего анализ артефакта. Что ж, значит, еще подождем.
— Ты так и не ответила, зачем ордену нужен такой ученик, как я, — напомнил как бы между делом, поводя плечом.
Пожалуй, мне повезло, что Киррэл вымахал таким здоровым, со стороны он не должен казаться сопляком, а потому и поведение, отличающееся от модели вчерашнего подростка, не должно вызывать вопросов. Уж слишком я спокойно держусь, практически не выказывая никаких эмоций.
Салэм тем временем направилась к алтарю, и артефакт, наконец, прекратил висеть над моей головой, и спустился к хозяйке. А затем, сложившись в изначальный размер, замер в ладонях искоренительницы. Убрав его в карман, она поправила шляпу и, окинув меня внимательным взглядом, заговорила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Далеко не каждый одаренный подходит моему ордену, Киррэл, — начала она рассказ. — Конечно, иногда мы набираем и обыкновенных чародеев, но их участие в жизни ордена в основном сводится к работе над конкретными артефактами. Но искоренителями им никогда не стать. Ты же…
Она отвлеклась на легкий шелест от анализатора и тут же присела перед устройством, откинувшим крышку. Взяв пробирки, искоренительница внимательно взглянула на них своим измененным взглядом, на этот раз вновь сияющим зеленым огнем.
— Вот как, — едва слышно прошептала она.
— Что там? — спросил я, не пытаясь даже приближаться.
— Этот алтарь сюда явно привезли давно, — заявила Салэм, пряча пробирки в сумку.
— Привезли?
— Да, — кивнула она, принявшись за разборку анализатора. — Сейчас создавать их умеют только в ордене. Как и многие другие вещи.
Ну, тоже логично. Раз ребята скупают все, что можно вытащить из Катценауге, не удивительно, что и секреты все держат в своих руках. Конечно, это говорит еще и о том, сколько на самом деле знают в Аркейне. И о той власти, что находится в их руках.
У меня нет ни малейшего сомнения, что, умея обращаться с этим алтарем, можно натворить немало бед. В конце концов, любая машина, для функционирования которой требуется кровь, не может заниматься улучшением урожая или производством мыльных пузырей. Нет, в самом приземленном смысле это оружие, просто наверняка очень узкоспециализированное.
— И что дальше? — спросил я, когда Салэм закончила с уборкой вещей и встала рядом с алтарем.
Искоренительница не ответила сразу. Безбоязненно приложив ладони к камню, она зашевелила губами, и под ее ладонями вспыхнул тот же зеленый огонь, что горел в правом глазу.
Меня вдруг окатило холодом, и на миг показалось, будто весь мир утратил краски, оставив только яркий зеленый свет, льющийся из рук женщины, и столь же ярко вспыхнувшую кровь на поверхности камня.
Наваждение практически тут же прекратилось, а алтарь покрылся трещинами и, рассыпаясь на мелкую щебенку, слегка светился. Салэм подняла ладони, уже переставшие испускать свечение, и указала на меня.
— Хаш-ш-ш… — выдохнула она.
Свет от алтаря свернулся тугой змеей, сотканной из дыма, и рванул ко мне. Я не успевал сделать ничего, чтобы хоть как-то защититься, а потому предпринял самое простое, что пришло в голову. Я упал на спину.
Пролетевшая мимо змея тут же стала возвращаться, даже двигаясь так же, как и ее живые сородичи.
— Ты что творишь?! — крикнул я, обернувшись к искоренительнице через плечо.
Салэм в ответ щелкнула пальцами, и волшебная тварь развеялась, истаяв, как и положено любому дыму.
— Не беспокойся, это была простая проверка, — сказала она с настолько доброй улыбкой, что я ничуть в нее не поверил. — Но советую больше не ставить мои слова под сомнение, если хочешь жить.
Последнее она проговорила, все так же улыбаясь.
— Какая еще проверка? — встав на ноги и отряхивая ладони от налипшей пыли и впившихся мелких камешков, спросил я.
— Пожиратель опасен только для нежити, — ответила искоренительница, мгновенно утратив намеки на доброжелательность. — Есть такие виды мертвецов, которые даже опытный некромант не распознает. И единственное, что тут можно сделать — призвать пожирателя.
Мне все меньше и меньше нравилась ее компания. Однако если отринуть эмоции, то, в принципе, мне ясны ее доводы. Вот только это не значит, что я согласен на такое обращение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Счастливо оставаться, госпожа искоренительница, — кивнул я и спокойно пошел на подъем из оврага.
Не прошло и пяти секунд, как Салэм крикнула мне в спину.
— И куда ты пойдешь, Киррэл? Без меня тебе не выбраться из Катценауге!
— А без меня ты не найдешь ученика, — ответил ей, не оборачиваясь, но и не ускоряя шага. — Так что я жду извинений и объяснений. Иначе ты так и останешься здесь одна со своими скелетами.
