— Ты мне сейчас поможешь, — решительно заявила Салэм, толкая меня к окну. — Заодно проверим, правда ли ты так хорошо считаешь, как говоришь.
А дальше начался какой-то кошмар. Искоренительница диктовала мне цифры, я их складывал в уме, потом отнимал, делил. И так на протяжении полутора часов. Наконец, когда за окном забрезжил рассвет, она закончила записывать результаты моих подсчетов и сопоставила их с другим листом.
— Понятно, — усмехнулась она, тыча ручкой в бумагу. — Я так и думала, что ты не можешь так хорошо считать!
При этом в ее голосе звучало столько превосходства, что я не удержался от улыбки, заглядывая ей через плечо.
— У тебя здесь ошибка, — заявил я. — В этой строке не сто двадцать два, а сто двадцать один. Одиннадцать раз сложи одиннадцать и сразу поймешь. Так что кто из нас считает плохо, это еще посмотреть надо.
Салэм неприязненно взглянула на меня, но все же кивнула.
— Ты прав, это моя ошибка.
Я же просмотрел тексты беглым взглядом, но пришлось признать, что навыки чтения Киррэла с моим вселением не улучшились. По-прежнему приходилось тормозить, чтобы понять, о чем речь.
— Что ты считаешь вообще?
— Скажу только после того, как мы заключим контракт учителя и ученика, — ответила Салэм, хитро на меня поглядывая. — Или ты уже передумал?
Я пожал плечами в ответ и выпрямился.
— Сначала ты обстоятельно и ничего не упуская расскажешь мне, какие обязанности у меня будут в этом статусе и какие права. Соглашаться на неизвестные условия контракта — верх глупости.
Искоренительница недовольно на меня взглянула, но все же решилась ответить.
— Как мой ученик ты обязан подчиняться мне во всем, что касается твоего обучения. Все твои доходы, пока действует контракт — это мои доходы. Еще ты не имеешь права никому рассказывать, чему конкретно я тебя учу, и как это происходит.
Она замолчала, и я кивнул.
— Понятно. Что с правами?
— В случае любой опасности со стороны, например, если тебя вызовут на дуэль, — тут она фыркнула, очевидно, не веря в такую возможность, — то я обязана либо добиться отмены такого вызова, либо заменить тебя на поле боя. Кроме того, я обеспечиваю тебя одеждой, едой и всеми необходимыми материалами и принадлежностями. В том числе я бы учила тебя читать, если бы ты сам этого не умел.
Очередная пауза повисла, но ненадолго.
— Ты что-то не договариваешь, — хмыкнул я.
Искоренительница кивнула и продолжила.
— Кроме этого я обязана предоставить тебе более осведомленного учителя, если какой-то вопрос мне самой решить не получится.
— То есть, например, если ты как некромант ничего не знаешь о демонологии? — уловил я причину ее молчания. — Но какой тогда смысл мне вообще становиться твоим учеником, если ты ничего не можешь мне дать?
— Любой учитель, зарегистрировавший своего ученика в ордене, получает крупную сумму на расходы, — сдувшись, призналась она. — И по завершении обучения, если ты сдашь экзамен в любом отделении ордена, мне достанется вознаграждение.
Я отошел к окну и почесал голову. Грязные волосы тут же встали колом.
— То есть ты не только алкоголичка, прячущаяся от собственных коллег в Катценауге, ты еще и бедна, как церковная мышь, — вздохнул я.
— Какая еще мышь? — насупилась та, гневно сдвигая брови.
— А как иначе объяснить, что ты готова взяться за обучение демонолога, о магии которого ничего не знаешь?
— У меня есть знакомые…
— Дай угадаю, и именно им ты должна денег? — усмехнулся я в ответ.
— Нет! — отрезала искоренительница. — Я никому ничего не должна!
— Как скажешь, — равнодушно пожал плечами я. — Ладно, я пошел спать, а ты подумай еще раз о том, что я не люблю, когда мне лгут или пытаются использовать. Поверь, честность для тебя — лучшая политика. Ведь только так ты сможешь заработать достаточно, чтобы вернуться в любимый орден победительницей.
И, не дожидаясь ответа, я вышел из ее комнаты.
Глава 4
Наутро первым делом я отправился искать источник чистой воды. Наполовину заваленный колодец нашелся в конюшне, и пришлось сперва скидывать гнилые доски, а затем еще и вычерпывать грязь помятым ведром. Так что к моменту, когда я сумел умыться, можно сказать, успел еще и зарядку сделать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Отфыркиваясь, растер лицо и, набрав воды, простирнул рубаху. Конечно, это не придало ей особой свежести, местами грязь слишком въелась, чтобы можно было рассчитывать на кристальную чистоту. Но на безрыбье сойдет.
Соорудив из нескольких палок сушилку, повесил рубаху. А сам, смочив заранее оторванный кусок шторы, занялся мытьем. Через пять минут зубы стучали со скоростью пулемета, но чувство свежести того стоило.
Натянув штаны с сапогами, я промыл портянки и тоже оставил их на просушку. Только после этого направился обратно в поместье, уже чувствуя себя белым человеком. Настроение приподнялось, и теперь требовалось озаботиться хоть какой-то едой.
Стоило толкнуть дверь в поместье, в нос ударил запах вареного мяса и каши. Сглотнув слюну, я направился на кухню, откуда раздавалось мерное позвякивание приборов.
Салэм, одетая в полупрозрачную блузку до середины бедер, украшенную оборочками, не обратила на меня ни малейшего внимания. Механически загребая ложкой из тарелки, искоренительница задумчиво смотрела в сторону котла, стоящего на плите.
Пошарив по полкам, я разжился своим инструментом и, даже не спрашивая разрешения, набросал добрую порцию пшеничной каши с разваренным мясом. А потом уселся так, чтобы не мешать Салэм думать.
— А чего ты хочешь? — повернувшись ко мне, спросила она, будто продолжая ночной диалог.
Дожевав заброшенную в рот кашу, я пожал плечами.
— У меня нормальные желания: прожить долгую и спокойную жизнь. А еще хотелось бы разобраться в магии.
Салэм громко хмыкнула.
— Орден может тебе все это обеспечить, — сообщила она. — Но демонологу вряд ли удастся отсидеться на землях ордена. Как любой искоренитель, ты будешь обязан на несколько месяцев уходить в патруль. Катценауге не самое приятное место, но без постоянного присмотра все ужасы отсюда родом хлынут на территорию людей. Думаю, не нужно объяснять, что культ — далеко не самое страшное, что тут можно найти?
Я кивнул, но от подробностей отказываться не стал.
— Пока что кроме слухов я ничего о Катценауге не знаю. Не поделишься мудростью?
Искоренительница довольно улыбнулась. Надо же, такая простая фраза, а как влияет на нее. Или это так низкая самооценка сказывается?
— Ты наверняка слышал об этернии, — начала она и, дождавшись моего кивка, продолжила. — Так вот, это не природный ресурс, как думает большинство людей. Давным-давно его изобрели именно здесь, в Катценауге. В те времена эта страна была лидером в магических искусствах. Лучшие артефакты, самые передовые заклинания. Отучиться в академии Катценауге — это было даже престижнее, чем родиться в семье большинства королей. Таких магов готовы были брать куда угодно.
Угу, понятно. Обученный в самом передовом ВУЗе специалист всегда найдет себе теплое место.
— В какой-то момент алхимики Катценауге нашли способ запечатывать сырую силу в кристаллы. Именно так появился этерний.
Она сделала паузу, чтобы глотнуть из кубка. Судя по запаху, не все бутылки искоренительница успела опустошить.
— Естественно, мощь страны мгновенно возросла, — продолжила она. — С этернием даже неодаренный человек мог начать использовать такие артефакты, что любой средний маг того времени превращался в препятствие, а не угрозу. Но это не понравилось соседям. И так началась последняя война магов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тоже объяснимо. Когда у соседа есть нефть, а у тебя нет, нужно нести ему демократию на крыльях баллистических ракет. А то и ядерных бомб, к каким, пожалуй, будет правильнее приравнять могущественных чародеев.
— Увы, точно никто не знает, что произошло, — сказала Салэм, — но в какой-то момент от столицы Катценауге пошла мощная волна сырой силы. Она докатилась только до границ, и на долгие десятилетия Катценауге стала неприступной: любой, кто пытался попасть на территорию, неизбежно погибал от мощного излучения.
