что Нефел связана с потусторонним миром, и они посчитали, что она отправила его душу на терзания Матери. Друзья мерзавца знали, куда он ходил накануне, и растрезвонили это по всему Ваалу. Как только слух дошел до вдовы насильника, она пришла к Нефел и, стоя на пороге, прокляла ее и весь ее будущий род. Вдова вопила так, что последние слова проклятья говорила шепотом. Женщина вонзила себе нож в сердце и тем самым сделала свои слова пророческими. Даже если человек не обладает магией, он может прибегнуть к ней, но нужна жертва. Что может быть ценнее, чем собственная жизнь, отданная без раздумий и сомнений? Больше всего меня удивляет то, что женщина, ослепленная глупыми убеждениями, даже и не подумала о детях, что оставила сиротами.
Я приехала в Ваал и застала Нефел так же сидящую у огня. Вокруг нашей хибары валялись сгнившие фрукты и овощи. В тот день я пообещала Нефел, что верну ей зрение и облик и сделаю ради этого все возможное.
— Нефел, это я.
Плечи подруги расслабились, и я внутренне укорила себя, что заставила ее волноваться. Моя дорогая Нефел, которой всего немногим более семнадцати Алых лун, обернулась на мой голос, и я увидела лицо древней старухи с бесцветными мутными глазами.
— Тебя долго не было, — прошептала она и тут же закашляла.
— У меня был насыщенный день.
— Если судить по твоему голосу, то случилось что-то хорошее.
— Даже очень.
— Это замечательно.
После я молча положила тушку кролика и села на стул рядом с подругой, вложила в ее руку хлеб и откусила от своего куска.
— Я уеду ненадолго, но Генри будет к тебе приходить и помогать.
— Не нужно… — начала протестовать Нефел.
— Нужно, он мне должен.
Как-то я увидела, что он вытворял, подглядывая за дочкой местного служителя Матери и Отцу. Я никому об этом не сказала, и теперь он готов сделать что угодно, лишь бы содеянное осталось в тайне. Узнай служитель об этом, и тогда парню не сносить головы.
— Его камнями забьют, если узнают, что он сюда приходит, — с тревогой сказала подруга.
— Не узнают. Кто вообще следит за мальчишкой, которому всего тринадцать Алых лун? Правильно — никто.
— Ох, Эва, не нужно никому портить жизнь.
— Я бы поспорила. — Сделав паузу, осторожно повторила: — Мне нужно уехать.
— Куда? — Нефел стало не по себе, я это почувствовала.
— Не могу сказать.
— Ты опять дала «слово»? О, Матерь, зачем?
Я замолчала в надежде, что Нефел меня поймет, и подруга все поняла без слов.
— Не может быть, — прошептала она и протянула морщинистые руки к моему лицу.
Из ее трясущихся пальцев выпал нетронутый ломоть хлеба и покатился по деревянному полу.
Я лишь подалась вперед, и теплые пальцы Нефел нащупали мою улыбку.
— Я не могу поверить, — продолжала шептать она. — Я не верю. Хвала Матери и Отцу!
«Хвала мне» — сказала бы я, не будь Нефел так счастлива. Не хочу портить момент.
— Скоро все вернется на круги своя, — пообещала я и сжала пальцы подруги в своих ладонях. — Когда я закончу, мы уедем как можно дальше от столицы и забудем все, что было.
— Люди не забудут.
— Они не важны.
— Люди всегда важны, — сказала она и улыбнулась.
Мы спорим по этому поводу уже очень давно. Несмотря на то, что ее изуродовали, лишили зрения, молодости и красоты, Нефел продолжает верить, что люди — это добро, я же уверена, что каждый человек или существо — это зло во плоти. Мы все отвратительны. Все, кроме Нефел. Она особенная. Для меня она единственная в своем роде. Жаль, что местные этого не понимают.
— Долго тебя не будет?
— Не могу сказать.
— Я буду ждать, — нежно прошептала Нефел, и я увидела, как слезы копятся в серости ее глаз.
— И я вернусь. Обещаю.
— Спасибо, — дрожащим голосом произнесла подруга.
— Ты не должна меня благодарить. Мы семья, и всегда друг за друга.
Мы еще сидели некоторое время у огня и молчали, а после я обняла Нефел и покинула старую покосившуюся хибару. Обернувшись последний раз, посмотрела на дым из трубы, накинула на голову капюшон, запрыгнула на Салли и уехала прочь.
Нет смысла ждать утра, чем быстрее я найду мужчину с меткой, тем быстрее вернусь к Нефел.
* * *
Эванжелина даже не догадывалась, что за час до того, как она покинула хибару Нефел, с другого, более дальнего края их мира выдвинулся еще один всадник. Охотница даже не подозревала, какой противник встретится ей на пути к достижению цели.
2. Шрам
«Матерь так и не вернулась к своим детям, дабы они поняли, что нет ничего хуже отсутствия материнской любви…»
Книга Матери и Отца. Глава 10
Вся жизнь Эванжелины соткана из череды случайных моментов. Именно так она всегда думала. Ее рождение — самое веское тому доказательство. Она часто рассуждала о том, что ей не суждено узнать, любили ли друг друга ее родители или акт зачатия был насильственным. Она никогда не сможет найти хоть каких-то далеких родственников, даже если такие имеются. Эва даже не знает имен матери и отца. Но есть то, в чем она уверена, — они оба мертвы. Хорошо это или плохо, неизвестно.
Следующая случайность произошла на пограничных землях. Женщина по имени Мола вышла утром из своей хибары и направилась в сторону ближайшего большого поселения. Мола была уставшей и голодной, но ни о каком отдыхе не могло идти и речи. Пройдя до первых изогнутых деревьев, Мола увидела распростертое на земле тело женщины, а под подолом ее насквозь пропитанного кровью платья недвижно лежал комок.
Ребенок, который по обыкновению должен плакать и кричать, молчал. Мола осторожно подошла к женщине, обыскала ее, но так и не нашла, чем можно было бы поживиться. Мола знала, что увидит под подолом, она была уверена, что ребенок тоже мертв. Однако, подняв ткань, она обнаружила крохотное создание, которое смотрело на нее огромными синими глазами.
Женщина из семьи, которая голодала и еле сводила концы с концами, была на распутье. Взять ребенка или оставить умирать? Три дня назад она родила седьмого мальчика. Предыдущего им пришлось продать, ведь он родился с особенностями: слишком большой головой и без левой руки. В поселении сразу начали говорить, что их семья проклята самой Матерью, раз прародительница позволила чудищу появиться на свет из утробы Молы.
От мальчишки все равно не было бы никакого толку. И эта девочка тоже была странной — она
