— Голос предков! Когда-то это было необходимо.
— А сейчас, может, уже совсем не нужно…
— Наверняка не нужно, Ася! Я ведь об этом вам и говорю…
— Но я не могу иначе! Понимаете? Не могу! Я, может, сама из-за этого мучаюсь! И все равно не могу! Я, наверно, просто так глупо устроена…
— А вы не мучайтесь, Ася! Я подожду. Я терпеливый…
На середине Суры встречаются два ярко освещенных речных трамвая. Они приветствуют друг друга старинными вальсами и расходятся в разные стороны, расцвечивая огнями темную густую воду.
3
— …Почему я пошла на этот факультет? — задумчиво повторяет Ася, — Да просто не могла пойти на другой! Знаете, я свою первую электронную машину собрала еще в школе… В радиокружке. Эта машина решала простейшие интегральные уравнения. И еще я в ней смонтировала магнитофон. Сбоку. Мы там записывали всякие песенки. В собственном исполнении. Однажды директор привел к нам какого-то инспектора… Чтобы похвалиться моей машиной… Подошел к ней и нечаянно включил магнитофон. Ой, что было! Меня чуть из школы не выгнали! Все выговоры навешали, какие только можно. А мама хотела выкинуть весь мой рабочий уголок… Папа не дал. У меня ведь в комнате всегда провода были, радиолампы, триоды всякие… Как у мальчишки… Ламповые приемники я еще в пятом классе собирала… А в седьмом — транзисторы. Не знаю, может, мне вот поэтому с девчонками было скучно… Они все больше о тряпках… С мальчишками интереснее. Я в школе все с мальчишками дружила…
— А в институте?
— В институте хоть есть такие же сумасшедшие девчонки, как я… Вы же видели, что у Кости Ибрагимова творится!.. Радиомастерская! А Валька говорит, что, пока они не поженились, у него было чисто, как в девичьей горнице…
— Да! — Федор широко улыбается. — У него раньше все было прилизано… Аккуратист!
— Вот и я удивляюсь — как он Вальку терпит?
— Любит. Когда любишь — не замечаешь…
— А когда любовь проходит?
— Тогда, наверно, уже все равно… Тогда никакая аккуратность не спасет…
По широкой, красивой набережной Суры медленно идут пары. Очень много пар бродит по набережной в этот теплый вечер последний майский вечер…
4
— Я бы тебя проводила, Федя… Мне хочется тебя проводить… Но ведь там будет кто-то еще…
— Мама будет.
— Ну вот…
— Что — «вот»? Познакомлю тебя с мамой.
— На вокзале?
— Боже, какой я идиот! Как я не сообразил сразу? Мы сейчас едем ко мне! Прямо сейчас!
— Что ты! Поздно!
— Какая чепуха! Мы едем ко мне — и все!.. Вот, кстати, и такси подвернулось…
— Федя! Неудобно!
— Ну, вот поехали — посмотришь, удобно или неудобно… На Кировскую, пожалуйста… Вверх…
— Это Ася, мама… Я тебе говорил о ней…
— Вот и свиделись… Здравствуйте, Асенька… Проходите, садитесь…
— Вы уж извините, Анна Григорьевна… Так поздно… Федя меня просто силой затащил…
— Да какое поздно! Что вы! Самое время чай пить… У меня и чайник как раз вскипел… Вы минуточку посидите — я сейчас чай соберу…
— Давайте я вам помогу.
— Что вы, Асенька! Зачем тут помощь? Сидите, беседуйте… Я сейчас…
— Вот такая у меня и мама…
— Хорошая. С ней сразу легко…
— Еще бы!.. А вот в этой комнате я вырос.
— Маме не обещают отдельную квартиру?
— Предлагали — она отказалась. «С тоски, — говорит, — там помру… А тут рядом люди». В этой квартире уже одни старушки живут. Да вот я еще среди них.
— Ну вот все и принесла… И чай заварила. Теперь только на стол накрыть… Это мигом.
— Да ты не спеши, мам. Не опаздываем ведь…
— А я и не спешу. Я ведь всегда так.
— Ну, теперь ты придешь меня проводить? Ведь ты уже знакома с мамой…
— Приду.
— Ася…
— Не надо, Федя… Не надо…
— Что ты все «не надо» да «не надо»!
— Потому что ты торопишься.
— Ты когда родилась? Случайно не в девятнадцатом веке?
— Во всяком случае — не в двадцать первом… В этом самом смысле… Я знаю, что старомодна. Но что же поделаешь?
— И все-таки…
— Не…
…Через минуту сверху слышатся шаги. Кто-то спускается по лестнице.
— Ух! Задохнулась… Нельзя же так, Федя…
— Хорошо… Вот сейчас пройдут…
— Нет, нет! Что ты! Пока!
— Ася! Не спеши!
— Пока, Федя! Больше не надо… До завтра…
— Ася!
— Я приду завтра! Обязательно! Пока…
Федор стоит в подъезде до тех пор, пока вверху не затихает стук ее каблучков.
— Где сегодняшние газеты, мам?
— На окне, Феденька.
— Посмотрю хоть перед сном. Все некогда… И не думал, что в отпуске будет так некогда.
— Ну, понятное дело. Последние дни… Хочется вместе… Она славная девушка, Федя. Очень славная…
— Понравилась тебе?
— Да.
— Я рад.
— А ты что — жениться надумал? Раньше-то не знакомил меня…
— Не знаю, мам. Как получится…
— Пора бы уж. Через полтора года тридцать стукнет… Хоть внуков на старости понянчить. Старикам ведь это радость…
— Будут еще у тебя внуки, мам… Никуда не денутся. Что хоть тут сегодня?
Взгляд Федора скользит по газетным заголовкам: «Успехи бумажников Западной Сибири», «Большая химия шагает в тундру», «Кинолетопись Луны — на всесоюзном стереоэкране», «Новости из космоса»… Федор быстро пробегает глазами заметку о гигантском болиде, потом задумывается и перечитывает ее снова:
«12 июня астрономы Пулковской и Памирской обсерваторий обнаружили гигантский болид, который приближается к орбите Плутона и движется к Солнцу. В тот же день, несколькими часами позже, гигантский болид был зафиксирован астрономами Гринвичской обсерватории в Англии и Филадельфийской обсерватории в США. Болиды столь гигантских размеров до сих пор были неизвестны науке».
«Вот она, планета икс! — думает Федор. — Явилась, наконец, пред светлые очи наших телескопов! Так и не успели, значит, с локатором Шувалова… Эх!.. Ну, ничего. Теперь хоть есть третья точка… Не сказалось бы только все это на моем полете. Не нравятся мне всякие гигантские болиды…»
5
Через неделю об этом гигантском болиде шумели все газеты мира. Сообщения о нем печатались на первых полосах. Интервью с крупнейшими учеными всех стран давали все больше и больше поводов для беспокойства.
Орбита болида была, наконец, высчитана. Оказалось, что он движется вокруг Солнца по невероятно вытянутому эллипсу, удаляясь на многие миллиарды километров. Раз в пятнадцать тысяч лет он возвращается к Солнцу и пересекает орбиты планет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
