— Не-э, эти не будут, — веско сказал Рогач. — Эти как положено не умеют, им дай над учителями по куражиться да Школе пакость учинить! Может, запереть их где?
В глазах директора загорелся интерес, Алия, высунувшись из-за угла, состроила Рогачу страшную рожу и повертела пальцем у виска, шипя:
— Спятил?! А вдруг и правда запрут!
Любша с ласковой улыбкой сделала полшага в сторону, прикрыв своим круглым телом девицу от зоркого директорского ока, а для верности еще и тряхнула тряпкой, обдав Алию грязными брызгами. Лаквиллка отпрыгнула к нам за угол. Лейя глянула на ее рябую от грязи физиономию и зажала ладошкой рот, а я сунула грязнуле платок
Лаквиллка, отплевываясь, подошла к нам. Надо сказать, что наше предложение домовые и дворовые встретили не то что с восторгом, а и с облегчением. Рогач даже заявил, что так хотя б стены школьные уцелеют, а мелкой нечисти не жалко, еще нарожают! В общем, они согласились помочь нам на некоторое время избавить первокурсников от присутствия учителей. А уж сманить за это время молодую нечисть в лес было нашей заботой. Тут нам, как говорится, и карты в руки, и ворота настежь!
Глухие перешептывания, смешки и таинственные перебежки из комнаты в комнату на глазах у директора мы начали еще за два дня до вручения архонов новоприбывшим, заранее распаляя нехорошие предчувствия наставника по поводу предстоящего праздника. А Любша с Рогачом и вовсе ранили его сердце стрелой сомнений, уж не станет ли грядущий праздник и вправду незабываемым. С каждым часом мы его уверенность в этом подогревали, всячески демонстрируя признаки зреющего заговора.
В актовый зал он вошел напружиненный, как кот, и злой как черт. Вместо приветствия заявил:
— Ну и где эта четверка?
— Ищут, — заверил его Вульфыч, как-то сразу догадавшись, о ком идет речь. — Троих учителей уж послали.
— И что?
— И все, — пожал плечами Вульфыч. Директор обвел глазами поредевшие ряды педагогов, и тут демоны, которые мне до самой смерти должны, разноголосо завопили:
— Речь! Речь! — сопровождая выкрики овациями. Школа их поддержала, и Феофилакту Транквиллиновичу ничего не оставалось, как взойти на кафедру.
Прочистив горло и обозрев зал, он торжественно начал:
— В этот радостный день вы не просто становитесь учениками Школы Архона, вы перестаете быть представителями различных, разобщенных и зачастую недружелюбных друг другу кланов. Вы становитесь членами великого братства. Братства Архона.
— А лаквиллка пыталась кайлом дыру в архив пробить из сада и потихоньку сокровища тырить, — сказал вроде как истопнику Злыдню приглашенный на правах подвального Гомункул. Директор крякнул и потерял нить выступления.
— Да они вчерась мне снова змия выпарить предлагали… — флегматично отозвался истопник.
— И что?
— Послал их к дворовому.
— А где, кстати, дворовой? — спросил с кафедры директор, выискивая глазами Гуляя.
— Дык они с господином Аэроном в котельной, — безмятежно ответил Рогач. — Или в подвале? В общем, где-то там. — Он упер палец в пол.
Феофилакт Транквиллинович с ужасом уставился в пол, глаза его забегали, а сердце сжалось предчувствием катастрофы. Однако многолетний опыт взял свое, и, радушно улыбнувшись новоявленным членам братства Архона, он объявил:
— А сейчас старшекурсники помогут мне вручить вам ваши знаки архона. — Надо заметить, что это была его самая короткая речь на празднике вручения архонов за всю историю Школы. Старшекурсники, не ожидавшие такой быстрой развязки, оробели, а учителя по слову директора метнулись вон из зала с целью найти, схватить и не отпускать. Что было немыслимо, учитывая, что сопровождали их в этих поисках Рогач, Гомункул и Злыдень.
— Страшная штука — репутация! — ухмыльнулась Алия, а Аэрон отдал мне проспоренный кладень и нагло пнул дверь директорского кабинета. И тотчас разбуженное пинком новое заклинание Феофилакта Транквиллиновича от нечистой на руку нечисти, навешанное на дверь, завопило гнусным голосом:
— Отойди!
Я, не сдержавшись, пульнула в него совсем малюсенькой молнией и присела от страха, когда оно резко сменило тональность и заорало визгливым фальцетом:
— Караул! Грабют! Душегубцы! У-уби-ива-аю-ут!!!
Бросив архоны, директор со всех ног и крыльев кинулся к кабинету, а мы поспешили в актовый зал. Я, поджав губы и задрав подбородок, громко цокая каблуками, вошла и одним ударом указки по кафедре прекратила шум, гвалт и безобразие.
— Та-ак. Мы уже и две минуты посидеть спокойно не можем? — рявкнула я в тишине, пока ученики, выкатив глаза, рассматривали новую фурию. — Закрыли рты, улыбаемся и слушаем меня.
В считанные минуты раздача архонов была завершена и классы вслед за мной покинули Школу, отправившись на поклонение Древним в Заветный лес, куда погнала их новая учительница. А чтобы стадо не разбредалось, я приставила к ним охрану из демонов. На зубастых парней никто не смел огрызаться, все шли как шелковые.
Взмокший и злой Феофилакт Транквиллинович спустился в актовый зал, так и не сумев уговорить открыться собственные двери. Тогда он решил закончить праздник и очень удивился, не обнаружив первокурсников.
— Та-ак, — произнес он. И от этого зловещего слова заледенели стены.
Древние веселились без малого сутки. Не знаю, что в это время творилось в Школе, но я, например, порядочно устала. Разморенные и удовлетворенные, мы сидели на полянке напротив капища, болтали о том, о сем, а в основном слушали восторженные вопли Лей и про ужасы, что творят Древние с мелюзгой. Она не удержалась, сунула-таки свой нос в капище и теперь в красках описывала, как там все страшно интересно. Васька из шкуры выпадал, радуясь мамкиному приходу, и даже взлетел с ней от большого чувства, позабавив нас Лейиными визгами.
— Во всяком случае, полеты вверх ему удаются, — глубокомысленно заметила Алия, наблюдая, как Васька падает в его любимые кусты черемухи с визжащей мавкой на плечах.
— Надеюсь, все понимают, что за такие подвиги нас могут выпнуть из Школы? — в который уже раз лениво поинтересовался Аэрон. — Погоди, — уточнила я, — ты же говорил, пороть будут!
— Так это было вчера… — философски произнес вампир.
— Страдания за идею облагораживают душу, — сочла необходимым заметить Алия.
— Тебе хорошо, — я перевернулась на спину, глядя в небо, — у тебя уже опыт есть.
Подруга засопела, но ничего не успела ответить, потому что лес загудел, кусты затрещали, вокруг заухало, заахало, захохотало и к нашим ногам выпал из капища очередной ученик. Я встрепенулась, приосанилась, стряхивая пожухлые травинки с платья. Это чучело гороховое все в слезах и соплях кинулось целовать мои ножки с воплем:
— Тетеньки, пощадите!
— А мне, а мне! — заверещала смахивавшая на кикимору Лейя, вываливаясь из черемуховых кустов, была тут же обцелована до самых колен, мечтательно закатила глазки, разомлела и простила шуликуна, повелев: — Ступай.
— Эх! Легко отделался, — расстроилась Алия. И следующего вывалившегося взяла в оборот сама. Обобрала дочиста, да еще заставила поклясться, что старших будет слушаться и трепетать перед ними. И только после этого разрешила облобызать ручку.
— А ведь кладней пятьсот уже вытрясли, — прикинул Аэрон. — Нет, не будут нас гнать из Школы, нас в острог посадят.
— В женский или мужской? — тут же заинтересовалась Лейя.
— В строгий, — укоризненно сказали мы в один голос.
В лесу вновь захохотало, и вампир, расцветая улыбкой, проговорил:
— Ну теперь моя очередь.
— Сейчас порты снимет для целования! — толкнула меня в бок Алия.
Аэрон хотел было возмутиться, но прилетевший Карыч объявил:
— Последнего принимай!
Последний выскочил, увидел Карыча и так же резво ломанулся обратно. Старый разбойник самодовольно заклекотал, а Аэрон ухватил беглеца за шкирку.
— Понр-равилось! — констатировал ворон и, уже обращаясь к нам, с умилением сказал: — Ох, и пор-роть вас будут. Сам Вук Огнезмий собственной р-ручкой и огр-ромным др-рыном!
— Ну спасибо тебе, дед Карыч, — отвесила я ворону земной поклон, а Алия гоготнула, не к месту добавив:
— Дед — на кол вздет! — и, поняв, что сболтнула лишнее, с воем рванула прочь. Следом за ней устремились взбешенный Карыч и радостный Васька, решивший, что играют в салки.
В общем, новый учебный год мы встретили под домашним арестом. Комната, класс, столовая, баня и злой коридорный, сторожащий нас день и ночь за дверями. Никаких сборищ, вечеринок, посиделок и, упасите боги, пьянок. Правда, разрешили Аэрону как «законному жениху» гостить у нас, а то он грозился удавиться с тоски, но эта была единственная уступка Феофилакта Транквиллиновича нашей компании.
Зато в обмен мы получили почитание, граничившее с богопочитанием. Во всяком случае, младшекурсники убирались с нашего пути так быстро, словно разгадали секрет демонов, позволявший им растворяться летучим дымом. Калина начал верховодить, возглавляя еженедельные попоища у Никодима, но без нас даже пьянки стали нудными и чопорными, словно приемы у Златоградского императора, так что на них вскоре и ходить-то перестали, к радости господина Вука.
