Психологи-рекламщики не зря получали свои деньги. Расчет был предельно точным. После ничем не примечательного текста объявления следовала еще одна строчка, как бы забытая и дописанная потом: «Пуля, выпущенная из нового образца, легко пронизывает два слоя синтеклирона».
И все. Как будто бы это добавление ничего не значит. Как будто синтеклирон не является самой прочной защитной тканью в мире.
Андерсон сделал заказ и, помрачнев, вышел на улицу. Вспомнилась жирная физиономия продавца. Итак, тот соврал, гарантируя ему два месяца относительного спокойствия. Ник уже сожалел, что не стал стрелять, когда тот подставлял свой живот, — по крайней мере был бы уверен в защитных качествах костюма.
Когда Ник подходил к дому, из-за угла бесшумно выкатилась машина с включенным мотором. Ник хорошо знал, что это значит, и, когда дверца чуть приоткрылась, выстрелил в темную щель, чуть ниже вспыхнувшей блестки огня. Из щели вывалился автомат и тяжело лязгнул о мостовую. Ник подбежал к машине и заглянул внутрь. Он увидел то, что и ожидал. Спенсер был убит наповал.
Только сейчас Ник почувствовал боль в животе, под защитным костюмом. Продавец соврал дважды — синяк останется, и не маленький. Хотя неудивительно… Андерсон взглянул на автомат. «БМ-32», реактивный. Старик ошибся. Он рассчитывал на джейрон, который пуля такой машинки прошибает насквозь. Он не учел, что костюм можно сменить.
Ник посмотрел вверх. Патрульный вертолет зафиксировал все подробности, с формальностями покончено.
«Поздравляю вас с повышением, мистер Андерсон!» — сказал Ник самому себе.
Вложив палец в отверстие замка, он, как всегда, испытал неприятное чувство, ощущая притаившуюся иглу наркотизатора. Ему всегда казалось, что однажды сторожевой механизм ошибется…
Дверь открылась. Ник спиной вперед вошел в квартиру, запер дверь и, облегченно вздохнув, вынул руку из кармана. Здесь он в полной безопасности.
Ник повернулся. Прямо в лоб ему был направлен ствол пистолета. Маленький Боб Андерсон держал оружие правильно, как он всегда учил его. Ник отметил, что пистолет в руке сына какой-то новой модели, но никак не мог сообразить, где мальчонка мог его взять — в семейном арсенале таких не было.
— Брось это, малыш. — Oн старался говорить спокойно, но еще не окончил фразу, как у среза ствола мелькнул короткий огонек и сильный удар бросил его на пол…
Когда Андерсон открыл глаза, он не почувствовал ничего, кроме головной боли. Крови нигде не было, похоже было, что пуля не причинила ему никакого вреда.
«Что за чертовщина!» Oн тряхнул головой, стараясь понять, что же произошло. На полу лежал ярлык — рекламка фирмы «Детское оружие», очевидно, жена приобрела сыну очередную игрушку. Сил на то, чтобы встать с пола, у Андерсона не было, и он чисто машинально подвинул к себе рекламу и привычно пробежал текст: «Наш новый образец нельзя даже вблизи отличить от настоящего пистолета. При применении он вызывает десятиминутный шок, абсолютно безвредный для здоровья. Упражнения с этой игрушкой помогут выработать у ребенка ряд необходимых в жизни практических навыков». А на обороте помещалась реклама новой модели детского оружия, которую фирма обещала выпускать со следующей недели. Яркие буквы извещали, что «оригинальность новинки заключается в том, что она не только копирует внешний вид настоящего оружия, но не отличается и по результатам применения…»
Дальше Ник читать не стал. Голова болела все сильнее, но ему удалось встать с пола.
Через несколько минут, переодевшись в полотняный костюм, Андерсон вышел на лестницу.
— Пожалуй, они правы, — пробормотал он, спускаясь вниз.
Логика выбора
Вода была теплой, песок горячим, а воздух раскаленным, и, пока я пробирался между бросающими мяч коричневыми девушками в открытых купальниках к своему месту, кожа почти совсем высохла. Одежда лежала там же, где я ее оставил, а портфель — шикарный, черный, богатого вида «дипломат» — исчез. Я опустился на красный пластиковый лежак и закрыл глаза. Если бы похититель смог удержать «дипломат» у себя, да еще сумел бы его открыть…
Сосредотачиваться не хотелось: купание и солнце оказывали расслабляющее воздействие, и мне пришлось напрячься, превозмогая себя. Вор появился через пять минут — здоровенный парень с наглым лицом, на котором застыла гримаса испуга. Он не понимал, что с ним происходит и почему он вернулся, но инстинкт и прошлый опыт подсказывали — ничего хорошего ждать сейчас не приходится. Когда он поставил портфель и я его отпустил, он на секунду замешкался, ошалело тряся головой, а потом сорвался с места и, опрокидывая ничего не понимающих людей, бросился бежать.
— Чего это он? — удивился сосед справа — средних лет мужчина с могучим торсом. — Псих, что ли?
— Скорее всего. — У меня было еще много свободного времени, и я, установив тент, задремал в тени.
— Еще одно загадочное похищение! — Пронзительный мальчишеский голос вернул меня к действительности. — Бесследно пропал из своей квартиры профессор Кристопер! Кто следующий?!
Я купил газету. Первая полоса пестрела броскими заголовками: «Зловещая загадка века!», «Куда исчезают известные ученые?», «Кому выгодна утечка мозгов?».
— Что вы думаете по этому поводу? — Cосед уже несколько минут заглядывал через плечо и наконец не выдержал.
— Что тут думать — как всегда, одни враки, чтобы поднять тираж.
— Вот как? — Oн облизнул сухие губы. — А куда же, по-вашему, делся Кристопер?
— Мало ли! Закатился с любовницей в Роганду или растратил казенные деньги, купил паспорт и живет припеваючи под чужой фамилией, а может…
— Бросьте, бросьте! — Cобеседник протестующе поднял руку. — А остальные? Два физика, генетик, молекулярный биолог, химик — да вот здесь список. — Oн ткнул пальцем в страницу. — Двадцать шесть человек! Они что, тоже в Роганде? Может, у них у всех любовная лихорадка?
— Ну, этого я не знаю. В мире ежедневно происходит столько событий, что, если сделать выборку по совпадающим признакам, у нас появится не меньше сотни необъяснимых загадок.
— Вот именно, — вмешался сосед слева, рыхлый толстяк, кожа которого обгорела до шелушения. — Обычное совпадение, на которое не стоило бы обращать внимания, да оно оказалось кое-кому на руку. Как же — наживка для дураков! Заглотнул — и пережевывай, а все остальное само собой отойдет на второй план! Вот, смотрите. — Oн выхватил у меня из рук газету. — На последней странице мелким шрифтом, скромно: «Сообщение Государственного астрономического общества. Необычная насыщенность небосвода звездами не объяснена, но никакой опасности это явление представлять не может…»
Толстяк сардонически захохотал.
— И это после месячной истерии: дурное предзнаменование, вселенская катастрофа, конец света! Как вам это нравится? Ясное дело — правительственный запрет! А чтобы отвлечь людей, сфабриковали сенсацию: исчезновение знаменитых ученых! А те небось сейчас на министерских дачах прохлаждаются!
— Не знаю, не знаю, — покачал головой сосед справа. — Только вот что. — Он наклонился поближе и понизил голос. — На моей улице тоже пропали двое — муж и жена. Про них-то, понятно, в газетах не пишут: маленькие, никому не интересные, не то что Кристопер! Но мы, соседи, знаем: жили — и нет их, а дом не заперт, и вещи все на местах. Что вы на это скажете?
— А то, что мне наплевать! — брызнул слюной толстяк. — Я хочу знать: почему на этом чертовом небе появилась такая уйма этих чертовых звезд?! И самое главное, что меня интересует, — буду я жить или сыграю в ящик?! Кто может мне ответить?!
Единственным человеком, который знал ответ, был я. По крайней мере в этом полушарии. По повышенной аффектации и надрыву в голосе чувствовалось, что толстяк пьян. Он смотрел жалкими глазами и явно ждал утешения. Его не волновала судьба цивилизации, да и вообще ничего, кроме собственной шкуры. Свинья. Терпеть не могу животных в человеческом обличье, и мне совершенно не хотелось его утешать. Да и вряд ли бы мой ответ его утешил.
