Сладок запах…
Сладок запах синих виноградин…Дразнит опьяняющая даль.Голос твой и глух и безотраден.Никого мне, никого не жаль.
Между ягод сети-паутинки,Гибких лоз стволы еще тонки,Облака плывут, как льдинки, льдинкиВ ярких водах голубой реки.
Солнце в небе. Солнце ярко светит.Уходи к волне про боль шептать.О, она наверное ответит,А быть может, будет целовать.
<1911–1912?>
Подражание И.Ф. Анненскому
И с тобой, моей первой причудой,Я простился. Чернела вода.Просто молвила: «Я не забуду».Я так странно поверил тогда.
Возникают, стираются лица,Мил сегодня, а завтра далек.Отчего же на этой страницеЯ когда-то загнул уголок?
И всегда открывается книгаВ том же месте. Не знаю зачем!Я люблю только радости мигаИ цветы голубых хризантем.
О, сказавший, что сердце из камня,Знал наверно: оно из огня…Никогда не пойму, ты близка мнеИли только любила меня.
1911
Вере Ивановой-Шварсалон
Туманом легким парк наполнилсяИ вспыхнул на воротах газ.Мне только взгляд один запомнилсяНезнающих спокойных глаз.
Твоя печаль, для всех неявная,Мне сразу сделалась близка,И поняла ты, что отравнаяИ душная во мне тоска.
Я этот день люблю и праздную,Приду, как только позовешь,Меня, и грешную и праздную,Лишь ты одна не упрекнешь.
Апрель 1911
Кукушка
Я живу, как кукушка в часах,Не завидую птицам в лесах,Заведут – и кукую.Знаешь, долю такуюЛишь врагуПожелать я могу.
7 марта 1911Царское Село
Похороны
Я места ищу для могилы,Не знаешь ли, где светлей?Так холодно в поле. УнылыУ моря груды камней.
А она привыкла к покоюИ любит солнечный свет,Я келью над ней построю,Как дом наш на много лет.
Между окнами будет дверца,Лампадку внутри зажжем,Как будто темное сердцеАлым горит огнем.
Она бредила, знаешь, больная,Про иной, про небесный край,Но сказал монах, укоряя:«Не для вас, не для грешных рай».
И тогда, побелев от боли,Прошептала: «Уйду с тобой».Вот одни мы теперь, на воле,И у ног голубой прибой.
22 сентября 1911
Сад
Он весь сверкает и хрустит,Обледенелый сад.Ушедший от меня грустит,Но нет пути назад.
И солнце, бледный тусклый лик,Лишь круглое окно,Я тайно знаю, чей двойникПриник к нему давно.
Здесь мой покой навеки взятПредчувствием беды,Сквозь тонкий лед еще сквозятНедавние следы.
Склонился тусклый мертвый ликК немому сну полей,И замирает острый крикОтсталых журавлей.
1911Царское Село
Над водой
Стройный мальчик пастушок,Видишь, я в бреду.Помню плащ и посошокНа свою беду.Если встану – упаду,Дудочка поет: ду-ду!
Мы прощались, как во сне,Я сказала: «Жду».Он, смеясь, ответил мне:«Встретимся в аду».Если встану – упаду,Дудочка поет: ду-ду!
О, глубокая водаВ мельничном пруду,Не от горя, от стыдаЯ к тебе приду.И без крика упаду,А вдали звучит: ду-ду.
1911
Три раза…
Три раза пытать приходила,Я с криком тоски просыпаласьИ видела тонкие рукиИ красный насмешливый рот:– «Ты с кем на заре целовалась,Клялась, что погибнешь в разлуке,И жгучую радость таила,Рыдая у черных ворот?Кого ты на смерть проводила,Тот скоро, о, скоро умрет».Был голос как крик ястребиный,Но странно на чей-то похожий,Все тело мое изгибалось,Почувствовав смертную дрожь.И плотная сеть паутиныУпала, окутала ложе…О, ты не напрасно смеялась,Моя непрощенная ложь!
16 февраля 1911Царское Село
Четки
I
Смятение
I
Было душно от жгучего света,А взгляды его как лучи…Я только вздрогнула. ЭтотМожет меня приручить.Наклонился. Он что-то скажет.От лица отхлынула кровь.Пусть камнем надгробным ляжетНа жизни моей любовь.
II
Не любишь, не хочешь смотреть.О, как ты красив, проклятый!И я не могу взлететь,А с детства была крылатой.Мне очи застит туман,Сливаются вещи и лица…И только красный тюльпан,Тюльпан у тебя в петлице.
III
Как велит простая учтивость,Подошел ко мне. Улыбнулся.Полуласково, полуленивоПоцелуем руки коснулся.И загадочных, древних ликовНа меня поглядели очи…Десять лет замираний и криков,Все мои бессонные ночиЯ вложила в тихое словоИ сказала его напрасно.Отошел ты, и стало сноваНа душе и пусто и ясно.
1913
Прогулка
Перо задело о верх экипажа.Я поглядела в глаза его.Томилось сердце, не зная дажеПричины горя своего.
Безветрен вечер и грустью скованПод сводом облачных небес,И словно тушью нарисованВ альбоме старом Булонский Лес.
Бензина запах и сирени,Насторожившийся покой…Он снова тронул мои колениПочти не дрогнувшей рукой.
1913. Май
Вечером
Звенела музыка в садуТаким невыразимым горем.Свежо и остро пахли моремНа блюде устрицы во льду.
Он мне сказал: «Я верный друг!»И моего коснулся платья…Как непохожи на объятьяПрикосновенья этих рук.
Так гладят кошек или птиц…Так на наездниц смотрят стройных.Лишь смех в глазах его спокойных,Под легким золотом ресниц.
А скорбных скрипок голосаПоют за стелющимся дымом:«Благослови же небеса:Ты первый раз одна с любимым».
1913. Март* * *
Все мы бражники здесь, блудницы.Как невесело вместе нам!На стенах цветы и птицыТомятся по облакам.
Ты куришь черную трубку,Так странен дымок над ней.Я надела узкую юбку,Чтоб казаться еще стройней.
Навсегда забиты окошки.Что там – изморозь или гроза?На глаза осторожной кошкиПохожи твои глаза.
О, как сердце мое тоскует!Не смертного ль часа жду?А та, что сейчас танцует,Непременно будет в аду.
1 января 1913* * *
После ветра и мороза былоЛюбо мне погреться у огня.Там за сердцем я не уследила,И его украли у меня.
Новогодний праздник длится пышно,Влажны стебли новогодних роз,А в груди моей уже не слышноТрепетания стрекоз.
Ах! не трудно угадать мне вора,Я его узнала по глазам.Только страшно так, что скоро, скороОн вернет свою добычу сам.
1914. Январь* * *
…И на ступеньки встретитьНе вышли с фонарем.В неверном лунном светеВошла я в тихий дом.
Под лампою зеленой,С улыбкой неживой,Друг шепчет: «Сандрильона,Как странен голос твой!»
В камине гаснет пламя,Томя, трещит сверчок.Ах! кто-то взял на памятьМой белый башмачок
И дал мне три гвоздики,Не подымая глаз.О, милые улики,Куда мне спрятать вас?
И сердцу горько верить,Что близок, близок срок,Что всем он станет меритьМой белый башмачок.
1913* * *
Безвольно пощады просятГлаза. Что мне делать с ними,Когда при мне произносятКороткое, звонкое имя?
Иду по тропинке в поле,Вдоль серых сложенных бревен.Здесь легкий ветер на волеПо-весеннему свеж, неровен.
И томное сердце слышитТайную весть о дальнем.Я знаю: он жив, он дышит,Он смеет быть не печальным.
1912* * *
Покорно мне воображеньеВ изображеньи серых глаз.В моем тверском уединеньеЯ горько вспоминаю Вас.
Прекрасных рук счастливый пленник,На левом берегу Невы,Мой знаменитый современник,Случилось, как хотели Вы,
Вы, приказавший мне: довольно,Пойди, убей свою любовь!И вот, я таю, я безвольна,Но все сильней скучает кровь.
И если я умру, то кто жеМои стихи напишет Вам,Кто стать звенящими поможетЕще не сказанным словам?
1913. ИюльСлепнево
Отрывок
…И кто-то, во мраке дерев незримый,Зашуршал опавшей листвойИ крикнул: «Что сделал с тобой любимый,Что сделал любимый твой!
Словно тронуты черной, густою тушьюТяжелые веки твои.Он предал тебя тоске и удушьюОтравительницы любви.
Ты давно перестала считать уколы,Грудь мертва под острой иглой,И напрасно стараешься быть веселой,Легче в гроб тебе лечь живой!..»
Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,Верно, нет у тебя стыда.Он тихий, он нежный, он мне покорный,Влюбленный в меня навсегда!»
1912* * *
Настоящую нежность не спутаешьНи с чем. И она тиха.Ты напрасно бережно кутаешьМне плечи и грудь в меха
И напрасно слова покорныеГоворишь о первой любви.Как я знаю эти упорные,Несытые взгляды твои!
1913. Декабрь* * *
Не будем пить из одного стаканаНи воду мы, ни сладкое вино,Не поцелуемся мы утром рано,А ввечеру не поглядим в окно.Ты дышишь солнцем, я дышу луною,Но живы мы любовию одною.
Со мной всегда мой верный, нежный друг,С тобой твоя веселая подруга,Но мне понятен серых глаз испуг,И ты виновник моего недуга.Но кратких мы не учащаем встреч.Так наш покой нам суждено беречь.
Лишь голос твой поет в моих стихах,В твоих стихах мое дыханье веет.О, есть костер, которого не смеетКоснуться ни забвение, ни страх…И если б знал ты, как сейчас мне любыТвои сухие, розовые губы.
1913* * *
У меня есть улыбка одна.Так. Движенье чуть видное губ.Для тебя я ее берегу —Ведь она мне любовью дана.
Все равно, что ты наглый и злой,Все равно, что ты любишь других.Предо мной золотой аналой,И со мной сероглазый жених.
1913* * *
Столько просьб у любимой всегда,У разлюбленной просьб не бывает…Как я рада, что нынче водаПод бесцветным ледком замирает.
И я стану – Христос, помоги! —На покров этот светлый и ломкий,А ты письма мои береги,Чтобы нас рассудили потомки.
Чтоб отчетливей и яснейТы был виден им, мудрый и смелый.В биографии славной твоейРазве можно оставить пробелы?
Слишком сладко земное питье,Слишком плотны любовные сети…Пусть когда-нибудь имя моеПрочитают в учебнике дети.
И, печальную повесть узнав,Пусть они улыбнутся лукаво.Мне любви и покоя не дав,Подари меня горькою славой.
1913* * *
В последний раз мы встретились тогдаНа набережной, где всегда встречались.Была в Неве высокая вода,И наводненья в городе боялись.
Он говорил о лете и о том,Что быть поэтом женщине – нелепость.Как я запомнила высокий царский домИ Петропавловскую крепость! —
Затем, что воздух был совсем не наш,А как подарок Божий – так чудесен,И в этот час была мне отданаПоследняя из всех безумных песен.
1914. Январь* * *
Здравствуй! Легкий шелест слышишьСправа от стола?..Этих строчек не допишешь —Я к тебе пришла.Неужели ты обидишьТак, как в прошлый раз:Говоришь, что рук не видишь,Рук моих и глаз.У тебя светло и просто.Не гони меня туда,Где под душным сводом мостаСтынет грязная вода.
1913. Октябрь
II
