Вдруг от стаи отделился красивый перломутрово-белый лебедь, он летел прямо на Полкана. И, тормозя крыльями о воду, причалил прямо к тому месту, где стоял пёс.
– Привет, отец, вот и я! – лебедь положил у ног собаки большой, жёлтый банан. – Это тебе гостинец из дальней страны.
Пёс, присев на задние лапы, с нежностью посмотрел на птицу
– Спасибо, сынок, к несчастью, я не ем бананы. Но всё равно приятно! – Полкан потёрся мохнатой мордой о белое крыло лебедя. – Давай, рассказывай, где был, что видел?
О кроте и кролике
Крот Прохор был ещё очень молод, ему едва исполнилось три годика. Это не мешало ему жить самостоятельно, отдельно от родителей. У Прохора была своя благоустроенная норка, она досталась кротику от бабушки, когда та совсем состарилась и ушла жить на небо. В этой норке кротик был полным хозяином. Мама, иногда, приходила к Прохору посмотреть всё ли у него в порядке: пожурить за разбросанные игрушки, за невымытую посуду, за неубранную постель. Но сделать этого мама не могла, по той простой причине, что у Прохора не было разбросанных игрушек, грязной посуды и постель была всегда прибрана. Прохор считал себя большим аккуратистом. Так оно и было на самом деле. У него начинало чесаться за ухом, если в его норке вдруг неожиданно появлялся малюсенький беспорядок. Прохор тут же бросался его устранять. От роду кротик был сильно подслеповат, как и все кроты в мире. Это его не беспокоило, потому что жил он под землёй, в полной темноте. На поверхность выходил редко, и только для того, чтобы пополнить запасы зерна в своих хранилищах. Походы наверх Прохор старался делать ночью. Ночью удобнее – никто не мешал. Люди с полей уходили спать в свои жилища, тракторы засыпали прямо на поле. Они спали так крепко, что ничто не могло их разбудить. Прохор спокойно набивал щёки зерном, возвращался в свои хранилища укладывать на полки новые запасы. Ему очень нравилось, как он живёт, как проводит время. Аккуратно разложив зерно по кучкам, он принимался считать свои запасы. Считал долго с удовольствием. Чем запасов становилось больше, тем прекрасней и радостней делалась его жизнь. Считал Прохор вовсе не от жадности, нет, нет! Просто он любил складывать, вычитать, прибавлять и умножать. Арифметика была его страстью. Что же ещё он мог считать, как не зерно? Прохору было интересно, очень интересно! Никакой другой жизни кротик не хотел.
Однажды, как всегда ночью, Прохор вылез из своей норки и потрусил на поле. Днём солнце подсушило солому так, что к вечеру, она звонко похрустывала под лапками Прохора.
– Хрусть-хрусть, хрусть-хрусть! – повторял кротик вслед за соломой – Раз хрусть, два хрусть, три хрусть…
– Ой! Ой! Ой-ё-ёй! – раздался посторонний звук. Кротик прислушался. Звук шёл из-под гусеницы трактора. Прохор быстро обежал трактор и наткнулся на раненого кролика.
У бедняги гусеницей зажало лапку, она сломалась. Кротик попытался вытянуть кролика, но тот завопил так, что почти разбудил трактор. Трактор забубнил, но быстро успокоился.
– Ой! Ой-ё-ёй! Моя лапка, моя лапка! – плакал кролик. – Не тяни, больно!
– Как, тогда, я тебя освобожу? – задумался Прохор. – Выход один, надо делать подкоп!
Кроты большие мастера делать подкопы. Вынув землю из – под лапки кролика, Прохор освободил бедолагу.
– Как ты здесь оказался, домашнее животное? Ты же не заяц по поля бегать? – поинтересовался кротик. – Как тебя зовут?
– Зовут? Как обычно, Крош! – зашмыгал носом кролик. – Из дома сбежал! Совсем затискала меня Алиса, моя маленькая хозяйка. Я – подарок ей на день рождения от бабушки! Каждое утро она играла со мной. То собачкой меня представляла – ремешок на шею пристёгивала. То куколкой – в пелёнки заворачивала. Мочи больше не было терпеть, и я сбежал. Не вернусь больше к ней!
– Это правильно! – одобрил решение кролика Прохор. – Нечего избалованным девчонкам потакать! Ты же не игрушечный? Живой! Гордость свою имеешь! Значит, идти тебе некуда? Придётся нести тебя к себе, негоже раненного бросать, вылечу тебя, тогда побежишь куда хочешь!
На том и порешили. Кротик хорошо ухаживал за кроликом. Приносил ему лечебные травки, заваривал чай с душицей. Сломаную лапку привязал к палочке, чтобы она правильно срослась. Крош быстро поправлялся. Когда лапка совсем зажила, кролик сказал кротику:
– Спасибо тебе Прохор, ты хороший друг. Я перед тобой в неоплатном долгу. Может, побежим вместе мир посмотреть?
– Чего его смотреть? – удивился кротик. – Здесь у меня есть что посмотреть, гляди – красотища какая!
Прохор распахнул двери хранилища, в нём золотыми горками лежало спелое пшеничное зерно.
– Впечатляет? – подбоченясь, гордо спросил Прохор.
– Красиво, нечего сказать! – удивился Крош. – Но на свете есть много других чудес!
– Например? – улыбнулся кротик.
– Ты слышал, как у озера, на утренней заре, лягушки хором прекрасную песню поют?
– Подумаешь! – засмеялся Прохор – Не поют, а квакают, спать мешают, безобразницы!
– Ты видел, как по степи несётся табун, гривы вразлёт, впереди вожак. Силища какая, мощь, аж дух захватывает!
– Ну, уж нет! – замахал лапками Прохор. – Топают так, что с потолка норки земля осыпается, прибирай потом за ними. А гул стоит какой? Голова болеть начинает, лекарства приходиться пить.
– А радугу на небе ты когда-нибудь видел? – не унимался Крош.
– Откуда ты всё это знаешь? – удивился Прохор. – Нигде не был, ничего не видел, только в клетке сидел, пока тебя не подарили?
– Отец моей маленькой хозяйки, охотник, – мечтательно произнёс кролик, – слышал я его рассказы. Захотелось самому посмотреть. Говорил он, когда на радугу смотришь, мурашки от счастья по телу бегут. А если её, радугу, хоть раз в жизни, не увидишь – всё! Жизнь прошла зря.
– Зря говоришь? – задумался кротик – Как же я её увижу, если я слепой! Пелена у меня на глазах от рождения!
– Пустяки! – обрадовался Крош. – Побежали к дятлу, он лучший в лесу глазной врач, осторожно клювиком пелену вмиг снимет!
– Больно будет, я боюсь! – замялся кротик.
– А мурашки, а радуга?! – вскликнул кролик. – Ты же никогда её не увидишь!
– Пошли! – решился Прохор.
Выслушав друзей, дятел удивился:
– Зачем это тебе, Прохор? Ты в норе живёшь, там темно, глаза не нужны!
– Радугу хочу увидеть! – тихо ответил кротик.
– Радугу?! – ещё больше подивился дятел. – Хочешь радугу увидеть? Молодец! Открывай глаза шире, будем снимать пелену.
– Ну, что разве больно? – спросил друга Крош, после того как дятел закончил операцию.
– Нет, не больно. Вот это и есть радуга? – грустно спросил кротик, глядя в голубое небо.
– Что ты! – засмеялся дятел. – Радуга будет в полдень. После дождя. Когда солнышко умоется, заискрится в капельках, улыбнётся, вот тогда будет радуга! Идите вон на тот холмик, оттуда радугу лучше всего видно!
Друзья успели прибежать на холмик вовремя, дождик начал накрапывать, а потом пошёл быстрее и быстрее. Облако из большой мокрой тряпочки превращалось в маленькую. Солнышко, наконец, выглянуло, открыло глазки, протёрло их оставшимся кусочком облачка, и выспавшиеся глазки засияли. Солнышко улыбнулось. Тогда по небу разлилась РА-ДУ-ГА! Радуга была похожа на большое, разноцветное коромысло. Коромысло искрилось таким многоцветьем, что невозможно было понять, где красный цвет переходит в оранжевый, оранжевый в жёлтый, жёлтый в зелёный, зелёный в голубой, голубой в синий, а синий в фиолетовый. Радуга повисла над головами изумлённых друзей и замигала им жёлтым цветом.
– Внимание, внимание, это я! Красивая, правда?!
– Ну, как, мурашки от счастья по телу побежали? – спросил Крош Прохора.
– Побежали! – тихо ответил кротик, не отрывая глаз от радуги. – Спасибо тебе, друг! Я у тебя в неоплатном долгу!
– Квиты! – радостно ответил кролик.
О белом грибке и белке
Он появился на свет Белым грибом. Едва-едва показавшись из материнской грибницы, к слову сказать, грибница, это та колыбелька, из которой произрастают всё грибы на свете, он уже знал, что он не просто гриб, а царь грибов – благородный белый гриб Боровичок. Его грибница-колыбелька примостилась на корнях могучего дуба. Она предусмотрительно прикрылась от чужих глаз одеяльцем из дубовых прелых листьев. Как раз они-то листья и поведали новорожденному грибочку, о том, что на всём белом свете нет вкуснее и изысканнее его. Они нашептали малышу, что повара только и мечтают заполучить Боровичка для приготовления вкуснейшего блюда, достойного королевского стола. Они убедили несмышлёныша, что именно это блюдо, будет самым настоящим сокровищем мира. И слава его, белого гриба Боровика, будет огромная и неувядаемая.
Показавшись на свет, малыш самодовольно заявил:
– Я царь грибов! Из меня приготовят блюдо самому Президенту!
Он вскинул коричневую шляпку вверх, выставил вперёд толстую ножку, подбоченился и надул щеки. Его распирало от гордости и бесконечной любви к самому себе.
