я не понимала, нахера я теперь этому Аркадичу сдалась?! Со мной каши не сваришь, особенно после всего, что я натворила: оцарапала ему всю залысину, вырвала почти все последние жиденькие волосёнки, обслюнявила ему всё, что можно, пока меня тащили до туалетной комнаты, вывела из строя двух его охранников, которым неожиданно поплохело, ещё и испортила всю жрачку, что готовили, небось, весь день бедные кухарки для кучки таких же задротов, как и сам Боренька. Хотя, раз это дворец, скорее всего здесь показывали своё мастерство местные шеф-повары, а не кухарки. Да, мне в принципе, насрать, кто здесь кашеварил!
Выход! А-а-а-а! От радости хотелось кричать в голос, но не стала себя выдавать. Плохо понимала, что, скорее всего, уже все давным-давно в курсе того, что я решила съебаться отсюда.
Толкаю дверь и выбегаю во двор. Никого! Не уж-то в кой-то веке удача на моей стороне? Крадусь сквозь яблоневый садик прямо к высокому забору мимо огромной беседки, где бегают милые официанточки, накрывая на столы. Стоит огромный мангал, на котором крутит шампуры с мясом какой-то милый паренёк кавказской наружности в белом колпачке и фартуке. Вижу что-то в виде деревянной ниши размером с невысокий стол, наполненный дровами для топки мангала. Я прыгаю на него, в смысле на стол, не взирая на удивленный взгляд мангальщика, что провожает меня карими глазами, пока я с визгом переваливаюсь через забор. Больно ударившись о землю, я всё же быстро подскакиваю на ноги и направляюсь к леску, что впереди, в надежде затеряться среди деревьев. Радовалась, будучи уверенной в том, что у меня всё получилось, ровно до тех пор, пока не услышала лай собак, что явно бежали за мной. Пока ныряла за изгородь, вроде показалось, что кто-то что-то сказал. Ну, не кто-то, а один из тех, что были в кабинете у Бориски, и что-то вроде: «Стой, дура!». Точно, показалось. Или, возможно, это был один из охранников, а моё больное воображение всё перестроило на свой лад.
Глава 2
Анна
Надо будет не забыть открутить вяленький крохотный хуëк вместе с синими опухшими яйцами, которые я непременно отобью своему благоверному, и выкинуть всё это добро к чертям собачьим. Но это, конечно, в случае, если я всё же останусь в живых. Да и собаки где-то рядом были, очень даже кстати, только жаль, Макса рядом нет. А то они, возможно, отвлеклись бы немного на его скудное добро, которое я бы им подкинула.
Я лежу в овраге, постанывая, не в силах подняться. По-моему, у меня перелом. Всего тела и во всех местах. Открываю тяжеленные веки, а передо мной, твою мать, морда пёсика. Он разявил свою огромную пасть, готовый уже откусить мне башку, и его слюни капают прямо мне на любимое, но уже грязное и изрядно помятое платье. Значит, все-таки голодный. Бедняжечка! Очень хорошо помню «Игру Престолов». Так вот, был там один собачник, который не кормил своих животных и в итоге поплатился за все свои прегрешения от своих же питомцев. Земля ему пухом. Не хотелось бы закончить, как и этот герой из сериала. А животное тем временем скалится и рычит на меня, показывая свою огромную пасть.
Божечки!
Подбежали ещё несколько «добрых» собачек и стали кружить вокруг меня, словно коршуны. Уже потемнело, и меня явно никто не спасёт. Кроме Макса у меня никого не осталось, но и тот меня продал. Кому скажи — не поверят! Мои обглодавшие кости, дай Бог, найдут только к утру примерно через год, это если кому-нибудь взбредёт в голову меня поискать.
Одна бульдожка снова зарычала совсем рядом, а я уже с силой зажмурила глаза, готовясь к худшему.
— Съебались! — рявкают надо мной хлеще той собаки. Чётко, резко, жёстко, что у меня самой поджилки затряслись от строгости и властности голоса. И тембр… такой тягучий, глубокий, раскатистый, прямо как в кабинете у Аркадича. Тот, что говорил последним. Да, точно он. Но как он очутился здесь так быстро? Честно сказать, я и сама была бы рада съебаться отсюда и как можно подальше. Пёсик быстро замолкает и жалобно поскуливает, наверное, пятясь назад, так как его скулёж становится тише и дальше. Остальные животные тоже, видимо, свалили по приказу этого мужика. Слышу только своё частое дыхание и бешеное биение сердца. Тишина вокруг давит, что начинает звенеть в ушах. Уже было подумала, что вообще все ушли и оставили меня одну, как меня берут за руку и поднимают на ноги. Слышу глубокий вдох и… рычание? Опять собака где-то рядом притаилась? Выдох мне прямо в лицо. Приятно пахнет мятой, хвоей и свежестью, будто жвачки полный рот у него. — Цела? — вопрос, видимо, предназначенный мне, потому что меня чуть встряхнули за плечи. — Глаза открой! — снова приказ в том же тоне. Я в отрицании машу головой, мол, хрен тебе. — Что за…?
— Яр, отдай её мне! — вдруг кто-то произносит позади меня и тыкается носом мне прямо в волосы, затем в шею, глубоко вдыхая. Рычание громкое и утробное, от которого волосы становятся дыбом и не только на голове. А я всё жмурюсь от страха, боясь посмотреть на то, что происходит вокруг. — М-м… Удивительно! Сладкая. Красивая. А ещё. Она. Скоро. Потечёт. Отдай! — голос рвано вырывается наружу, прорыкивая каждое слово. Будто и не человек это говорит вовсе.
Что, бля? В смысле отдай? Я что, вещь, чтобы меня отдавать? Сначала продали Аркадичу, а теперь передают, как знамя друг другу! Хер им по всей наглой морде! И что это за слово такое «Потечёт»? К чему оно вообще? Что за чушь он несёт, да ещё и как будто меня нет рядом?
— Сам ты скоро потечёшь, придурок! — произношу я, резко разворачиваясь и распахивая глаза, впиваясь гневным взглядом в этого наглеца, что просил меня себе. От возмущения не понимаю, что творю, и опасность, что мне грозит, уходит на второй план. — Отвали, верзила! — шиплю, тыкая в него пальцем.
Мужик этот высокий, здоровый, что конь. Волосы тёмные, взъерошенные, и глаза, словно угольки. В темноте они кажутся просто чёрными и без белка вовсе. И несколько желтых прожилок в радужке говорят о том, что всё это похоже на дьявольщину. Подбородок его, будто топором обрубили — реально квадратный и с небольшой ямочкой посередине. Очень опасный тип. И довольно симпатичный. Тот вытаращил на меня свои глазюки и чуть приоткрыл рот в немом удивлении. Слышу гортанный смех за спиной. Приятный такой, глубокий.
— Дерзкая, —
