— Да, — прозвучал детский голосок, — и ты знаешь, Гарри, папенька и маменька сказали, что ты обма…
— Замолчи, дитя мое! Скруби, отведите мистера Майлза в его комнату! Мистер Уорингтон… Нет, мне кажется, будет более уместно сказать племянник Джордж, позвольте представить вам ваших кузин.
Две барышни приседают, две юбки становятся колоколом, две ручки протягиваются вновь прибывшим. Мистер Эсмонд-Уорингтон отвешивает низкий поклон, которым он как бы объемлет (о нет, он не раскрывает им объятий!) всех трех дам. Он прижимает шляпу к груди. И говорит:
— Я почитаю своим долгом засвидетельствовать мое почтение дяде и кузинам и поблагодарить вас, сударыня, за то гостеприимство, которое вы соизволили оказать моему брату.
— Мы сделали не так уж много, племянник, однако все, что было в наших силах, разрази меня гром! — восклицает добросердечный сэр Майлз. — Все, что в наших силах.
— Я должным образом оцениваю это, сэр, — говорит мистер Уорингтон без улыбки, обводя серьезным взглядом все семейство.
— Так дай же мне твою руку. Ни слова больше, — говорит сэр Майлз. — За кого ты нас принимаешь, разве я каннибал какой-нибудь, чтобы не оказать гостеприимства сыну моего дорогого брата? Вот что, друзья, милости прошу отведать у нас молодого барашка сегодня в три часа. Это мой сосед, Том Клейпул, сын сэра Томаса Клейпула, баронета, моего дорогого друга. Что скажешь, Том, — составишь нам компанию? Ты ведь не раз пробовал наше пиво, мой мальчик.
— Да, пробовал, сэр Майлз, — отвечает Том без особого восторга.
— Так ты отведаешь его снова, мой мальчик, отведаешь снова! Что у нас сегодня на обед, леди Уорингтон? Пища у нас простая, но сытная, друзья… простая, но сытная!
— Мы, к сожалению, не можем сегодня воспользоваться вашим приглашением, сэр, мы обедаем с одним другом, который проживает в доме лорда Ротема, вашего соседа. С полковником Ламбертом, вернее — с генерал-майором Ламбертом, ибо он только что был произведен в этот чин.
— И с его дочками, надо полагать, — такие простенькие, сельские барышни, — говорит Флора.
— Да, я как будто видела двух каких-то безвкусных простушек, — говорит Дора.
— Лучше их не сыщется девушек во всей Англии! — неожиданно выпаливает Гарри, хотя никто из присутствующих не удостоил его пока ни единым словом. Он уже, как вы понимаете, низвержен с престола, его уже вроде как бы и нет, он стал невидим для окружающих.
— О, в самом деле, кузен? — говорит Дора, бросая взгляд на молодого человека, который сидит с пылающими щеками, сгорая от столь унизительного обращения и не зная, как на него отвечать и отвечать ли вообще. — О, в самом деле, кузен? Вы чрезвычайно милосердны… Да нет, вы просто счастливец, право! Вы видите ангелов там, где мы видим лишь самых заурядных, самых незначительных особ. Я, конечно, представления не имела о том, кто были эти нелепые создания, восседавшие в карете лорда Ротема, — я узнала только роскошные ливреи его слуг. Но если это были три ангела, я умолкаю.
— Мой брат очень доверчив, — вступает в разговор Джордж. — И часто ошибается в своих суждениях о дамах.
— Ах, вот как, — в некотором замешательстве говорит Дора.
— Боюсь, что моему племяннику Генри приходилось встречаться с некоторыми недостойными представительницами нашего пола, — замечает маменька со скорбным вздохом.
— Нас нетрудно обмануть, сударыня…. мы оба еще очень молоды… С годами мы научимся лучше распознавать людей.
— От всей души надеюсь, мой дорогой племянник, от всей души. Я горячо желаю всяческого благополучия вам и вашему брату и возношу о вас молитвы господу. Мы-то, со своей стороны, прилагали к тому все усилия. В тяжкую минуту, о которой я больше не буду упоминать…
— В ту самую, когда моему дядюшке сэру Майлзу как раз случилось отбыть из города, — подхватывает Джордж, поглядывая на баронета, в ответ на что тот улыбается ему приветливо и одобряюще.
— …я отправила вашему брату трактат, который, как я полагала, должен был утешить его и, я в этом уверена, — послужит к его исправлению. Нет, не благодарите меня, я не жду похвал, я лишь исполнила свой долг — свой скромный женский долг, ибо что стоят все блага мира, племянник, по сравнению со спасением души? Если я принесла добро, я чувствую себя вознагражденной, если я оказала пользу, сердце мое ликует. Если мои скромные усилия помогли вам, Гарри, осознать…
— О, вы имеете в виду эту вашу проповедь? — перебивает ее простодушный Гарри. — Очень вам признателен, тетушка, но я не имел времени прочесть ни единого слова. Я, понимаете ли, не слишком разбираюсь в таких вещах… Но тем не менее благодарю вас.
— Доброе намерение — вот что главное, — говорит Джордж Уорингтон. — И мы с братом оба приносим свою благодарность. Наш дорогой друг генерал Ламберт намерен был внести выкуп за Гарри, но, по счастью, у меня имелись деньги брата, и я смог расплатиться по его обязательствам. Но это не умаляет доброты друга, и я благодарен ему, ибо он поспешил на выручку Гарри в ту минуту, когда тот особенно нуждался в помощи и когда ближайшим родственникам его… по несчастному стечению обстоятельств… случилось отбыть из города.
— Я бы, конечно, все… все, что в моих силах… Мой дорогой мальчик, разумеется, я бы сделал все… Это же… мой родной племянник… сын моего брата!.. Я… Я бы все, разрази меня гром, все, решительно все… восклицает сэр Майлз, хватая руку Джорджа и тиская ее от избытка чувств. Неужто вы так-таки не можете остаться и отобедать с нами? Отложите-ка свой обед с полковником… то есть с генералом… Ну-те, прошу! А нет, так назначьте другой день. Миледи Уорингтон, попросите своего племянника назначить день, когда он будет сидеть под портретом деда и пить его вино!
— Умственными способностями он, как видно, значительно превосходит своего незадачливого младшего брата, — заметила миледи, когда молодые люди покинули гостиную. — Младший — беспечный кутила и мот — и в самом деле, должно быть, не особенно печется о деньгах, ибо вы заметили, сэр Майлз, что переход к брату его виргинского наследства, — величина его, без сомнения, сильно преувеличена, но тем не менее, оно, вероятно, все же значительно, заметили ли вы, повторяю я, что это крушение всех надежд весьма мало огорчило Гарри?
— Ничуть не удивлюсь, если старший брат окажется таким же нищим, как младший, — заметила Дора, надменно вскинув головку.
— Забавно! Обратили вы внимание, что на кузене Джордже был один из кафтанов кузена Гарри — коричневый с золотом, тот самый, который он надевал, когда водил тебя на концерт, Флора?
— Вот как, он водил Флору на концерт? — Мистер Клейпул разъярен.
— Да, я не могла пойти, мне нездоровилось, и наш кузен сопровождал ее, — сообщила Дора.
— Я бы никак не стала возражать против того или иного невинного развлечения, мой дорогой мистер Клейпул, а уж тем паче против музыки мистера Генделя, — заявила маменька. — Музыка очищает душу, возвышает мысли, мы слышим ее в храме божьем, и, как всем известно, ею занимался царь Давид. От ваших опер я бегу, как от заразы, я запрещаю моим детям распевать ваши романсы, потому что они крайне безнравственны, но музыка, музыка, друзья мои! Будем наслаждаться ею, как всем прочим, в разумных размерах. Будем…
— Я слышу музыку обеденного гонга, — вмешался папенька, потирая руки. Пошли, дочки. Скруби, ступайте, приведите мистера Майли. Том, предложите руку миледи.
— Нет, дорогой Томас, я пойду одна, не спеша. Ведите к столу нашу дорогую Флору, — сказала великодушная добродетель.
Дора же, самоотверженно решив сделать обед как можно приятнее для всех, без умолку говорила о Генделе и его музыке.
Глава LI
Conticuere omnes {При всеобщем молчании (лат.).}
Если любезный читатель соблаговолит перейти вместе с нами через улицу и заглянет в дом лорда Ротема, предоставленный им в пользование его другу-генералу, то он найдет обоих молодых людей в тесном семейном кругу, уже знакомом нам по Окхерсту и Танбридж-Уэлзу. Джеймс Вулф тоже обещал прибыть к обеду, однако в настоящую минуту он ухаживает за мисс Лоутер, и за один ее единственный взгляд готов отдать самые изысканные яства, приготовленные поваром лорда Ротема, и даже еще одно угощение, обещанное на десерт. А посему, читатель, можете занять место мистера Вулфа и быть за столом шестым. Не сомневайтесь — Вулф не придет. Что до меня, то я буду стоять возле буфета и записывать застольную беседу.
Но сначала обратите внимание, какие счастливые лица у дам! Я еще намедни все собирался рассказать вам о том, как добрая миссис Ламберт, услыхав о том, что бейлиф взял Гарри Уорингтона под стражу, бросилась к своему супругу и стала просить, молить и требовать, чтобы ее Мартин вызволил мальчика из беды.
— Он надерзил тогда? Пустое! Он был очень взбешен, когда ему возвратили его подарки? Пустое! Конечно, всякий бы на его месте разгневался, а уж тем более такой вспыльчивый юноша, как Гарри! Мы небогаты и должны быть бережливы, чтобы держать мальчиков в колледже? Пустое! Необходимо найти какой-то способ помочь этому юноше. Разве ты не помог Чарльзу Уоткинсу два года назад? И разве он не выплатил тебе весь долг до последнего пенни? Да, выплатил, а ты, милостью божьей, осчастливил всю семью! И миссис Уоткинс молится за тебя и благословляет тебя по сей день, и мне кажется, поэтому у нас с тех пор так хорошо все спорится. И я нисколечко, ну нисколечко, не сомневаюсь, что поэтому тебя и сделали генерал-майором, — говорила любящая супруга.
