– Дохлый номер, Банни, – ухмыльнулся Патрик. – Тут энергия бьет ключом. Тетушка не выносит, когда что-нибудь делают за нее. Она везде хочет поспеть сама.
– Да, она очень самостоятельная, – поддакнула Джулия.
– Хотя ты, если не ошибаюсь, не предлагала ей своих услуг, – подколол Джулию брат.
Девушка лениво улыбнулась.
– Ты сам только что сказал, что тете Летти нравится со всем справляться самой. И потом, – она вытянула вперед изящную ногу в тонком чулке, – я же надела свои выходные чулки.
– Смерть в шелковых чулках! – патетически воскликнул Патрик.
– Не в шелковых, кретин, а в нейлоновых.
– Это не так красиво звучит.
– Послушайте, может, кто-нибудь объяснит мне, – жалобно сказала Филиппа, – почему здесь столько говорят о смерти?
Все загалдели, перебивая друг друга, хотели показать ей «Газету», но не смогли – Мици унесла ее в кухню.
Мисс Блэклок вернулась через несколько минут.
– Так, – она бросила беглый взгляд на часы, – значит, у нас все готово. А времени – двадцать минут седьмого. Ну что ж, теперь одно из двух: или сейчас к нам пожалуют гости, или я совершенно не понимаю своих соседей.
– Да, но с какой стати им приходить? – в замешательстве спросила Филиппа.
– Дорогая, неужели ты действительно не в курсе? Впрочем, похоже, что нет. М-да, другую такую нелюбопытную особу днем с огнем не сыскать.
– Отношение Филиппы к жизни можно выразить одним словом: равнодушие, – гаденьким тоном произнесла Джулия.
Филиппа предпочла промолчать. Мисс Блэклок посмотрела по сторонам.
Мици успела поставить на стол бутылку шерри и три блюда – с оливками, сырными палочками и какими-то миниатюрными печеньицами.
– Патрик, если тебе не трудно, переставь поднос в угол. Вон туда, в нишу. А лучше передвинь весь стол. В конце концов, у нас ведь не званый ужин. Я лично никого не приглашала и не хочу, чтобы было заметно, что я жду гостей.
– Как, тетя Летти?! Вы намерены скрыть вашу прозорливость?
– Ты прекрасно справился с заданием, Патрик. Большое спасибо, дорогой.
– Что ж, будем изображать тихий семейный вечер в домашнем кругу, – сказала Джулия, – а при виде нежданных гостей выразим искреннее удивление.
Мисс Блэклок взяла бутылку шерри-бренди и замерла в нерешительности.
– Да здесь почти полбутылки, – ободрил ее Патрик. – Я думаю, должно хватить.
– Да, конечно. – Мисс Блэклок поколебалась и, слегка покраснев, попросила: – Патрик, пожалуйста… в кладовке, в шкафу, есть новая бутылка. Принеси ее и захвати с собой штопор. Я… то есть мы вполне можем выставить на стол и новую бутылку. А то эта… она уже початая.
Патрик молча исполнил ее просьбу и, вернувшись с новой бутылкой, вытащил из нее пробку. Ставя шерри-бренди на поднос, он с любопытством поглядел на мисс Блэклок.
– Послушайте, а вы, похоже, это принимаете всерьез? – участливо спросил он.
– Еще бы не всерьез! – возмутилась шокированная Дора Баннер. – Нет, Летти, ты даже себе не представляешь…
– Тс-с! – резко оборвала ее мисс Блэклок. – Звонок. Что я говорила? Как видите, мои мудрые пророчества начинают сбываться.
Мици распахнула дверь в гостиную, впуская полковника Истербрука с супругой. У Мици была своеобразная манера объявлять о приходе гостей.
– Тут этот… полковник и миссис Истербрук… заявились, – фамильярно сообщила она.
Полковник, пытаясь скрыть смущение, вел себя разудало.
– Ничего, что мы к вам как снег на голову? – спросил он.
Из угла, где сидела Джулия, раздался тихий смех.
– Вот, проходили мимо и решили заскочить. Промозглый сегодня вечерок. Я смотрю, вы уже затопили. А мы пока не топим.
– Что за прелесть ваши хризантемы! – зашлась от восторга миссис Истербрук.
– Да они слова доброго не стоят! – возразила Джулия.
С Филиппой Хаймес миссис Истербрук поздоровалась особенно сердечно, как бы желая подчеркнуть, что понимает, насколько Филиппа выше обычных сельскохозяйственных рабочих.
– Как поживает садик, миссис Лукас? Вы полагаете, его можно привести в нормальное состояние? Он ведь в полнейшем запустении… всю войну без ухода… да и после войны за ним никто не ухаживал… Противный старикан Эйш только подметал там листья и сажал кое-где капусту.
– Да, сад надо приводить в порядок, – согласилась Филиппа. – Но это недолго.
Мици снова распахнула дверь и выпалила:
– Тут эти… дамы из «Боулдерса»!
– Добрый вечер! – Мисс Хинчклифф двумя шагами перемахнула комнату и стиснула в своей огромной клешне руку мисс Блэклок. – Я сегодня возьми да и скажи Мергатройд: «А чего бы нам не нагрянуть в „Литтл-Пэддокс“?» Хотелось узнать, как высиживают утят ваши утки.
– Так день укоротился, не успеешь оглянуться, а уже смеркается, да? – с легким волнением защебетала мисс Мергатройд, обращаясь к Патрику. – О, какие прелестные хризантемы!
– Веник! – буркнула Джулия.
– Почему ты не желаешь общаться? – с упреком шепнул ей Патрик.
– О, вы уже затопили! – в устах мисс Хинчклифф это прозвучало как обвинение. – Что-то слишком рано…
– В это время года в доме ужасно сыро, – принялась оправдываться мисс Блэклок.
Патрик просигналил бровями: «Подавать шерри?» Мисс Блэклок послала ответный сигнал: «Пока не надо».
Она поинтересовалась у полковника Истербрука:
– Вам прислали из Голландии луковицы тюльпанов?…
Дверь снова отворилась, и вошла слегка пристыженная миссис Светтенхэм, за спиной которой маячил хмурый и сконфуженный Эдмунд.
– А вот и мы! – весело воскликнула миссис Светтенхэм и с явным любопытством посмотрела по сторонам. Но тут же смутилась и добавила: – Я просто так решила забежать… хотела спросить, мисс Блэклок, не нужен ли вам котенок. А то наша кошка вот-вот…
– Попадет на родильный стол, – закончил вместо матери Эдмунд. – Результат будет ужасающим. Так что потом не говорите, что я вас не предупреждал.
– Наша кошка прекрасно ловит мышей, – поспешно возразила миссис Светтенхэм. И добавила: – Какие прелестные хризантемы!
– О, а вы, я гляжу, затопили, – пытаясь выглядеть оригинальным, изрек Эдмунд.
– Как же люди похожи на граммофонные пластинки! – прошептала Джулия.
– Последние сводки новостей мне не нравятся! – заявил полковник Истербрук, мертвой хваткой вцепившись в Патрика. – Не нравятся – и точка. Спросите меня, и я отвечу: война неизбежна… неизбежна – и точка!
Дверь опять распахнулась, и вошла миссис Хармон. Пытаясь одеться помоднее, она нацепила поношенную фетровую шляпку, а вместо домашнего свитера надела какую-то несуразную блузку с рюшечками.
– Хэлло, мисс Блэклок! – лучезарно улыбаясь, воскликнула Банч. – Надеюсь, я не опоздала? Когда начнется убийство?
…Все ахнули. Джулия одобрительно хохотнула, Патрик сморщился, а мисс Блэклок растянула губы в улыбке.
– Джулиан рвал и метал, что не может прийти, – продолжала миссис Хармон. – Он у меня обожает убийства. В прошлое воскресенье это подвигло его произнести прекрасную проповедь… Мне, наверно, не стоит хвалить Джулиана, ведь он как-никак мой муж, но проповедь и вправду удалась, вы не находите? По-моему, она получилась куда лучше остальных его проповедей… А все из-за детектива «Козни смерти». Вы читали? Продавщица книжного магазина в Бутсе отложила для меня экземплярчик. О, там так все запутано, ничего не разобрать! Только думаешь: наконец-то хоть что-то прояснилось, и вдруг на тебе – опять ничего не понятно! А убийств какая уйма! Целых четыре или даже пять, прелесть что такое! Я случайно забыла книжку в кабинете, а Джулиан пришел туда, чтобы подготовиться к проповеди. Решил взглянуть, зачитался и не смог оторваться до самого конца. В общем, проповедь пришлось составлять наспех, на всякие ученые штучки-дрючки времени уже не хватало… И естественно, получилось в сто раз лучше, чем обычно!.. О боже, я совсем заболталась! Так все-таки, скажите на милость, когда начнется убийство?
Мисс Блэклок взглянула на каминные часы и бодро ответила:
– Если ему суждено начаться, то уже вот-вот. До половины седьмого осталась ровно одна минута. А пока выпейте шерри.
Патрик с готовностью устремился в проход под аркой. Мисс Блэклок подошла к столику, стоявшему возле этого прохода, и потянулась за сигаретами.
– Выпить-то я выпью с удовольствием, – откликнулась миссис Хармон. – Но почему вы сказали «если»?
– А потому что я, – сказала мисс Блэклок, – пребываю в таком же неведении, как и вы. Откуда мне знать…
Тут она осеклась, повернув голову на бой каминных часов. Звук был нежный, мелодичный, похожий на звон колокольчиков. Все тоже замолчали и замерли, глядя на часы, которые отбили четверть, потом половину. А когда замер последний звук, комната вдруг погрузилась в темноту… Послышались восхищенные вздохи и женский писк.
«Началось!» – в экстазе воскликнула миссис Хармон.
Дора Баннер жалобно захныкала:
