К тому же он ничем мне не помог. Если бы я призналась в любви тому же Тимоти или Сэму, они бы упали на колени и принялись бы целовать мои ноги. От Майкла я, естественно, не ждала такого. Но и стоять истуканом ему тоже было непозволительно. Но он стоял и хлопал длиннющими ресницами, и у него было такое выражение лица, что мне хотелось залепить ему пощечину.
Какое счастье, что я этого не сделала. Потому что как только я закончила, он… он… При воспоминании об этом мне хочется смеяться как сумасшедшей! Майк любит меня! Майкл Фоссет сам сказал, что любит меня и хочет на мне жениться! Я была права – неуверенность в себе мешала ему первому заговорить со мной о любви. Я – блестящая Вероника Маунтрой, первая красавица Лондона, богатая невеста и завидная партия. А он всего лишь заурядный историк, не достойный такого счастья. Его собственные слова. Дурачок! Он – самый замечательный мужчина на свете! Не так богат, как папа, конечно, но моих денег с лихвой хватит на двоих. Майка не должно это угнетать. При мысли о том, что все два с половиной года, что я терзалась от неразделенной любви, он просто был ослеплен моей красотой, меня тянет выцарапать его прекрасные глаза. Зачем они ему, если он настолько слеп?
Но я так счастлива, что легко простила его. В его объятиях я могла простить все и всем. Майкл обнимал меня очень осторожно, словно хрупкую статуэтку, которая может в любой момент развалиться на мелкие кусочки. Бедный мальчик! Как ему трудно привыкнуть к мысли о том, что я его люблю. Неудивительно, что его руки дрожат, а нежные слова застревают в горле. Ничего, у него будет целая жизнь, чтобы рассказать мне о своей любви!
Это был незабываемый вечер. Где-то в двух шагах от нас веселится толпа, ест, пьет, танцует, кокетничает. Наверное, многие недоумевают по поводу того, куда запропастилась мисс Маунтрой, украшение приема… А мисс Маунтрой забилась в темный уголок балкона и мечтает (неслыханное дело!), чтобы весь мир забыл о ней!
Если бы это было возможно, мы бы с Майком удрали с приема и отправились бы вдвоем гулять… Но он прав – это неприлично, Агата Саутгемптон обидится и начнет распускать сплетни. А Майк хочет, чтобы у нас все было идеально! Он такой милый…
Вечер немного портило лишь то, что он так и не отважился поцеловать меня. Я подставляла ему губы и так, и этак, но он либо трусил, либо не понимал. Как он недогадлив! Единственная ласка, на которую он решился, это поцеловать мои волосы. Надеюсь, в медовый месяц он не будет так со мной осторожничать.
До сих пор не могу поверить в то, что выхожу за него замуж!
3
Майкл Фоссет
Я невнятно бормотал себе под нос любовную чепуху, но мысли мои были, увы, не с девушкой, которая так неожиданно стала моей невестой. Я размышлял о женской наивности, если не сказать самонадеянности. Из того, что я не гоняюсь за красотками, как большинство моих знакомых, Вероника сделала вывод, что чувство любви мне незнакомо. Удивительная логика! Она была бы разочарована, если бы знала правду. К сожалению, я слишком хорошо знаю, что такое любовь. В первую очередь это боль, которую ничем не успокоить. И разум абсолютно бессилен перед чувством, как крошечный катерок бессилен перед сокрушающей мощью океанского цунами.
Я познакомился с Ней два с половиной года назад. Познакомился – звучит очень самоуверенно. Скорее, я увидел Ее впервые два с половиной года назад. До этого я был уверен, что мое сердце обладает странным иммунитетом. Ни одна женщина серьезно не затрагивала его. Конечно, два или три раза я чувствовал некоторое увлечение и привязанность, но все это очень быстро проходило. Я был уверен, что с рождения обделен умением любить, особым даром, который дается не каждому… Как же я ошибался! Она в одночасье изменила все.
Два с половиной года назад судьба случайно занесла меня в Париж. Один знакомый пригласил меня на свою помолвку. Заодно я хотел присмотреть подарок матушке на день ангела.
Побродить в одиночестве по старинным улочкам тоже было неплохо, и я предвкушал спокойную счастливую неделю, вдали от развлечений лондонского высшего света.
Первую половину недели я провел именно так, как планировал. Тихий неприметный отель, о существовании которого знают немногие избранные, прогулки по городу в обход традиционных туристических маршрутов, уютные кондитерские с изумительной выпечкой, мой любимый погребок на Рю де ля Франс, где готовят отличное мясо с апельсинами. Правда, пришлось однажды отвлечься на помолвку того самого Джеральда Астора, но это пустяки, всего лишь несколько зря потраченных часов.
Зато через два дня произошло событие, которое превратило меня в совершенно другого человека. Мне посчастливилось достать билет на премьеру «Тоски» в Гранд-опера с легендарной Селин Дарнье в главной роли. Этой певице еще нет и тридцати пяти, но она по праву считается легендой. Селин все время гастролирует, и ее не так-то легко застать в Париже. В Лондон, насколько мне известно, она не приезжала ни разу. Я большой поклонник оперы, хотя и не самый большой ее знаток, и предвкушал изумительный вечер.
Правда, уже в театре я осознал, что совершил ошибку, купив билет в ложу. Там меня, естественно, обнаружили знакомые и вынудили к ним присоединиться. Как я мог наивно полагать, что в Париже мало знакомых англичан! Они встречались мне там на каждом шагу…
Однако божественная музыка Верди заставила замолчать даже моих легкомысленных соседей. В такие минуты я всегда жалею о том, что не обладаю талантом сочинять музыку, ибо ничто не в состоянии сравниться с ней в выразительности и воздействии на человеческую душу!
Хотя тут я не прав – есть нечто, что затмевает даже Музыку. Это Красота. На сцену Гранд-опера вышла Селин Дарнье, и я забыл, кто я и где я. Красота ее поразила меня настолько, что я чуть было не вскочил с места. Селин – истинная дочь французского народа, подвижная как ртуть, энергичная, властная, с громадным запасом улыбок, от нежно-романтических до издевательских. Я никогда не видел ничего похожего на ее Тоску. Это была повелительница, величавая даже в нищенском платье, покорительница сердец, из-за которой с такой легкостью совершаются кровавые преступления! Передо мной была незаурядная актриса, и, судя по реакции зала, не я один так думал.
Однако голос Селин затмевал даже ее красоту и актерские таланты. Она пела так, что слезы наворачивались на глаза. Все остальные исполнители казались по сравнению с ней жалкими дилетантами. Слушая Селин, я понимал, что она просто не в состоянии взять неверную ноту. Пение для нее – все равно что вода для рыбы или воздух для человека. Это ее мир, ее среда, и петь сложнейшие партии для нее так же естественно и нетяжело, как для нас дышать или для птицы лететь. Я был заколдован и повержен в прах. Я сходил с ума, потому что на моих глазах совершалось чудо – богиня сошла со своего небесного трона на один вечер, чтобы продемонстрировать смертным, что в мире есть еще место истинной Красоте…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
